Тимур налил из чайника в чашки кипяток, опустил в них пакетики чая. Кармель по привычке потянулась за своей чашкой, но он опередил и взял первым. Она усмехнулась и спокойно стала пить с другой. Пусть себе провоцирует или проверяет на свой манер. Для неё стало открытием: она не брезгует касаться вещей после него. Самое главное: никакие болячки больше не вскакивают у рта.

– Что так? Особняк маленький или жемчуг мелкий?

Кармель с подозрением уставилась на него.

– Что на тебя нашло? Завтра я уеду, а ты хочешь поссориться?

– Извини, сегодня я не в настроении. Не хочется тебя отпускать.

Кармель собрала кружки, вымыла их и накрыла полотенцем.

– Неужели будешь скучать?

Тимур коснулся её головы и расстегнул заколку. Пышные волосы Кармель рассыпались по плечам.

– Совсем чуть-чуть. Почему ты вечно их убираешь в уродливую гульку. – Он провёл рукой по её кудрям.

– Действительно, почему? Ходила бы по лесу распатланная и цеплялась бы за каждый куст гривой. Это же так удобно.

Он засмеялся и развернул её к себе лицом. Кармель захихикала:

– Вот только не надо смотреть на меня взглядом котика из мультика про Шрека.

Тимур потёрся носом о нос девушки.

– Сравнение с котом мне не по душе.

Его глаза слились в один большой сияющий глаз. Она чуть приподняла лицо и коснулась губ Тимура. Он словно только и ждал этого сигнала: принялся целовать её со страстью и нетерпением. Кармель чувствовала его горячие ладони на спине, плечах, груди, словно он вдруг стал сторуким. Она не сопротивлялась и не оттолкнула его, когда он подхватил её и понёс в палатку. Помогала снимать одежду, касаясь дрожащими пальцами прохладной кожи. Кармель не было стыдно или неловко глядеть на обнажённого мужчину, она не смущалась и своей наготы – всё что происходило и должно произойти, казалось ей правильным и естественным. Её тело отзывалось на каждое прикосновение Тимура, оно стало обжигающе чувствительным, волны возбуждения прокатывались по нему, как цунами. Он застонал и на секунду отстранился от Кармель.

– Ты сводишь меня с ума.

Она ответила ему блаженной улыбкой.

– Меня разрывают прямо противоположные желания: сжать тебя так, чтобы косточки захрустели, чтобы стало больно, целовать до крови, до изнеможения, и хочется нежности, еле-еле касаться кожи, ловить твоё дыхание. Спасибо луне, я могу хоть немного тебя видеть. Ты обалденно красивая.

Кармель провела ладонями по его груди.

– Ты тоже ничего.

Тимур хмыкнул:

– Вот и обменялись комплиментами. У тебя глаза сейчас, как у перепуганного лемура, а я ощущаю себя подростком в пубертатном возрасте, сердце сейчас выскочит. Ты мне можешь не верить, но я ещё никого так не хотел.

Она ответила ему столь тихо, что Тимур наклонился, пытаясь поймать губами затихающие звуки. Вдохнул аромат её волос и кожи, показавшийся с первой встречи самым прекрасным благовонием на свете и стал покрывать поцелуями лицо Кармель.


Она пробудилась от звонка на телефоне в объятиях Тимура. Бодрая мелодия совершенно не потревожила и не прервала его крепкий сон. Кармель попыталась выбраться из кольца рук мужчины, но он прижал её к себе крепче.

– Разве ты не можешь отложить купание хоть на один день, – прошептал Тимур, открывая глаза.

– Не могу. Буду чувствовать себя не в своей тарелке. И ты, раз проснулся, тоже вставай. – Кармель ужом выскользнула из объятий и быстро набросила халат на голое тело.

Тимур с удовольствием потянулся, потом потряс занемевшими руками.

– Инквизиторы с удовольствием взяли бы тебя в свою команду. Заставлять лезть в холодную воду – та ещё пытка.

Кармель обрадовалась, что он не стал спрашивать: как было вчера ночью? Ей жутко не хотелось отвечать банальности и слышать в ответ избитые фразы. Она чувствовала сейчас с ним полное единение и не хотела потерять это ощущение.

– Закрой глаза, я надену купальник.

Тимур чуть опустил веки.

– Ты подглядывал! – возмутилась она, швыряя в него халат.

Он поймал халат одной рукой и прижал его к лицу.

– Тобой пахнет. Я не подглядывал, а любовался. – Тимур встал с узкой постели, поискал глазами футболку и штаны.

Кармель чуть покраснела при виде его обнажённого тела, забрала халат и набросила поверх купальника. Тимур быстро оделся, взял её телефон со столика и вбил свой номер.

– Звони в любое время дня и ночи. Я не доверяю этому колбасному магнату. Здесь я без машины, но могу взять авто Феликса. Он не откажет. Ты поняла: если что, сразу звони.

Они вместе выкупались в речке, правда, купание несколько раз прерывалось из-за поцелуев. Кармель, услышав голоса поисковиков, с неохотой отстранилась от Тимура. Выбравшись на берег, обсушила волосы полотенцем.

– Мне пора. Встретимся через два дня, а может и раньше.

Он взял её за руку и прижался к ней щекой.

– Я буду скучать, а ты?

Она сначала просто кивнула, потом всё же ответила:

– Я тоже.

Возле палатки взад вперёд металась Катя.

– Что ты наделала? Как ты могла так безрассудно поступить?

Кармель вошла в палатку, сбросила влажный халатик, мокрый купальник и стала одеваться для поездки.

– Катя, я ни о чём не жалею. Я хотела узнать, как это бывает с любимым человеком и узнала. Я счастлива. Понимаешь ты это или нет? Ты сама-то любила? Слишком уж рассудочна.

Силуэт Кати замерцал возле кровати.

– Ты путаешь любовь и страсть. Не сомневайся, я не меньше тебя испытывала физическое влечение к Ване. Иногда очень трудно приходилось… – Щёки призрака окрасил румянец. – Но если хочешь, чтобы Тимур тебя уважал, стоило потерпеть. Если ты ему нужна, он сделал бы тебе предложение, а если ты для него только развлечение, то не уронила бы девичью честь.

Кармель наносила лёгкий макияж и раздумывала над ответом.

– О Боже! Девичья честь. То есть, штамп в паспорте, по-твоему, освящает плотские отношения. Я же считаю: их освящает только любовь и ничто более. Кать, не знаю, что будет завтра, могу лишь мечтать о будущем, но не собираюсь отказываться от настоящего.

Катя схватилась за голову.

– Ты не слушаешь меня.

– А ты не понимаешь: сейчас другое время и девушки стали раскрепощённее.

– Ничуть, скорее развязнее!

Кармель положила в сумку смену белья, ночную шёлковую пижаму, полотенце, косметичку, подхватила корзинку с черепом. Снаружи застегнула палатку на молнию, прибралась под навесом.

– Кать, будем считать, я не слышала последних слов. В твоё время замуж выходили гораздо раньше, вы могли строить из себя паинек. А если бы вступали в брак почти в тридцать, как сейчас. Смогли бы так долго сохранять девственность? А?

– Ты забываешь, я родилась в двадцать четвёртом году. В тридцатых года в городах была популярна теория Александры Коллонтай о «стакане воды». Но это не значило, что нужно слушать всякий бред.

Кармель позвала Лиску. Кошка появилась минуты через три.

– Лиса, поехали, нам пора. Кать, я тебе удивляюсь, такая скромняга, а знаешь о «стакане воды»14.

Катя смутилась.

– Так… читала немного. В деревне сохранились патриархальные нравы, влияние города к нам не дошло. Я боюсь за тебя, не хочу, чтобы ты осталась с разбитым сердцем.

Кармель фыркнула:

– Правда, я должна тебе сказать: оболгали тётку. Слова «Любовь, как стакан воды, даётся тому, кто его просит» произнесла Жорж Санд, а Коллонтай их только повторила.

Кармель провела ладонью по пыльному капоту «Нивы», открыла заднюю дверь, положила сумку. Вытирая руки влажной салфеткой, глянула на Катю.

– Жалко, что у меня не оказалось раньше такой подруги, как ты. Ты лучшая подруга на свете.

– Спасибо. Ты тоже.


***


От Ельни до Вязьмы оказалось почти сто сорок километров. Повернув на федеральную трассу М-1, Кармель попала в дорожную пробку, впереди, как удалось узнать у водителей встречных машин, двигающихся черепашьим шагом, шли дорожные работы. Потеряв два часа, проехала через бутылочное горлышко, оставленное дорожниками, она наконец прибавила скорость. На дорожном указателе, промелькнувшем за окном «Нивы», стояла отметка: до Вязьмы сто десять километров. К полудню Кармель уже колесила по улицам провинциальной Вязьмы, разыскивая дом Сеченова. Можно было не сомневаться, что особняк колбасного короля отыщется в самом престижном районе города. Нужный дом обнаружился в конце широкой ухоженной улицы. Она остановила машину у кованых железных ворот, посигналила –безрезультатно, никто не вышел из калитки, украшенной металлическими розами. Кармель вышла из «Нивы. Высокий трёхметровый глухой забор полностью скрывал особняк Сеченова. Рядом с калиткой отыскалась едва заметная кнопка звонка. Кармель пришлось жать на неё минут пять, прежде чем в динамике раздался голос.

– Кто вы? По какому делу прибыли?

Кармель покрутила головой, пытаясь обнаружить переговорное устройство, приблизилась к кнопке звонка, чувствуя себя полной идиоткой, произнесла:

– Я по приглашению Александра Григорьевича. Меня зовут Кармель.

Тот же голос сердитым тоном посоветовал говорить в блестящую розу на калитке.

– Вас плохо видно и слышно.

Кармель недоумённо уставилась на кованые розы. Одна, расположенная ближе к звонку, чуть отличалась по цвету.

«Дурдом! Зачем маскировать динамик и видео камеру под розу», – возмутилась она про себя, но всё же выполнила просьбу невидимого собеседника.

Ворота медленно и бесшумно распахнулись. Кармель проехала вперёд и поставила свою машину рядом с двумя другими.

– Да уж! – ахнула Катя. – Раньше мне ваш дом казался большим и роскошным. Сколько же он нахапал, чтобы построить этакие хоромы.

Кармель окинула взглядом огромный особняк в псевдоготическом стиле, словно в насмешку над этой мрачной готикой, между причудливо подстриженными деревьями стояли статуи героев из греческих мифов. Она разглядела трех Аполлонов, парочку Афродит, множество пухлых купидонов, Зевса, Меркурия и кого-то ещё, плохо видимого с места стоянки авто. Из домика рядом с воротами вышел охранник.