–Ты не единственный мужчина в отряде, Сашка или Стёпка могут покараулить.

– Сашок это да, он с большим удовольствием, особенно если ты ему мёду или сгущёнки предложишь, а вот Стёпке не стоит находиться рядом с тобой. Только несчастливой первой любви ему и не хватает.

Кармель смутилась. Неужели чувства Стёпки к ней остались незамеченными.

– Я другое дело, – В голосе Тимура зазвучал сарказм, – стреляный воробей, и меня красивой оболочкой не проймёшь.

Голова Кармель слегка кружилась от недосыпания и усталости. Попив чая с печеньем, она отправилась разыскивать Лиску. На могилке Апельсинчика кошка не обнаружилась, вблизи палатки тоже. Кармель побродила вдоль речки – пропавшая не нашлась. Из лагеря поисковиков звучали песни фронтовых лет, девушка послушала немного, сидя на стуле в некоторой прострации. Её клонило в сон. Кармель обработала аэрозолем палатку от комаров, переоделась в шёлковую пижаму и буквально свалилась в постель. Она не слышала, как пришёл Тимур, разложил постель и улёгся на матрац. Проснулась Кармель в пятом часу утра, в окошко палатки вливался серый тусклый свет. Она с трудом рассмотрела лицо Тимура, убедилась, что он крепко спит, переоделась в купальник. От холодного тумана, вплотную подползшего к палатке, Кармель зябко поёжилась. Тропинка, протоптанная ею в траве, с трудом различалась в белом мареве. От необычной тишины закладывало уши. Девушка, пугаясь любой тени, быстро выкупалась. В молочной пелене любой куст или ветка появлялись перед взором неожиданно, она вздрагивала от их причудливого вида, искажённого туманом. Мокрая и замёрзшая Кармель, вернувшись к палатке, поставила чайник на плиту. Стараясь не шуметь, пробралась к одежде. С наслаждением надела сухую рубашку, тонкий свитер, брюки, мягкие махровые носки. Плотная пелена чуть посветлела, туман опускался на траву, и она уже украсилась крупными каплями росы. Кармель выпила кружку чая, прежде чем сварилась гречневая каша с тушёнкой. От дразнящего аромата каши рот наполнился слюной. Она открыла банку овощной солянки и крохотные огурчики. Положив в тарелку каши, укутала кастрюльку в полотенце. Подул лёгкий ветерок, клочья тумана начало относить в сторону леса и открылось небольшое пространство перед палаткой. Где-то в вышине зазвучали голоса птиц – наконец настало утро. Кармель выгнула спину, затёкшую от неудобной спинки стула, посмотрела на часы – половина шестого. В голове забрезжила пока не совсем оформившаяся идея складной мебели. Она отыскала в ящиках продукты в бумажной упаковке. Расправила листы на столике и принялась делать чертежи стола и стула. Она так увлеклась расчётами, что не заметила Тимура, выбравшегося из палатки. Он стоял за её спиной и пытался понять, что она делает.

– Привет. Ты когда поднялась?

Кармель подняла голову. Заспанное лицо, взлохмаченные волосы, отросшая за ночь щетина делали Тимура домашним и уютным.

– Десять минут пятого.

– И чего тебе не спалось? – Он зевнул и попытался пригладить волосы рукой.

Она задумчиво прикусила кончик ручки, а потом решительно написала последнюю цифру в уравнении.

Тимур перекинул полотенце через плечо.

– Что за математические выкладки?

– Я разработала свою складную мебель с учётом стопятидесятикилограммовой нагрузки. Посмотри, какие удобные спинки спроектировала. Красиво?

Тимур посмотрел на рисунок, на чертежи, на расчёты.

– На рисунке выглядит изящно. А материал выдержит нагрузку? Думаешь, все эти дощечки сложатся так, как ты задумала? – протянул он недоверчиво.

Кармель сложила листы, скатала их в трубочку.

– Конечно, сложатся. Моя мебель займёт в машине меньше места, чем эта и будет удобнее.

– Знаешь, сколько времени займёт воплощение этой идеи? Если вообще кто-нибудь возьмётся делать твою мебель, – хмыкнул он, гася её энтузиазм.

Кармель встала, потянулась, разминая затёкшую спину.

– А вот тут ты не прав. Если папа сочтёт мою идею стоящей, потребуется не больше недели.

Глаза Тимура расширились. Она помахала рукой перед его лицом.

– У отца мебельная фабрика и он всегда хотел, чтобы у него я работала. Только раньше я себя не представляла в качестве кого, бухгалтером не хотелось, секретарём тоже. А вот сейчас, наконец, поняла: хочу придумывать мебель. Я такой классный диванчик себе представила, а к нему кресла…

Тимур отчего-то разозлился.

– В общем, чем бы дитя ни тешилось. Ты хоть представляешь, как на самом деле не просто изобрести что-то новое. Ладно, я пошёл.

«Фабрика у них мебельная, чёртовы буржуи». Зло пнул травяную кочку и чуть не упал, поскользнувшись на мокрой траве. Ещё один минус, чтобы не заводить близкое знакомство с Кармель. Тимур неплохо зарабатывал, хватало на еду, одежду, оплату коммуналки, оставалось и на развлечения. Но он сильно сомневался, что его доходы сопоставимы с доходами её семьи. Вряд ли он смог бы поддерживать тот уровень жизни, к которому она привыкла. Зависеть от подачек её папаши он не собирался. Когда понял, куда завели его мысли, озлился ещё сильнее. Тимур вошёл в холодную воду, она остудила его тёплое после сна тело и голову, взбудораженную мыслями.

«Я не собираюсь жениться, тем более на Кармель. Какое мне дело до её семьи и доходов. Чего это я взбеленился?»

Тимур появился возле палатки хмурый, словно вода смыла его хорошее настроение и улыбку. Кармель насыпала кашу, подвинула ему солянку, огурчики. Он молча ел чуть тёплую гречку, время от времени бросал быстрый взор на неё и снова опускал голову. Кармель с удовольствием рассматривала его смуглую кожу, губы, густые чёрные ресницы, подбородок с чуть отросшей щетиной. У него явно имелись азиатские корни. Густой бороды вздумай Тимур отращивать её, не получилось бы. Волосы росли только на подбородке и над верхней губой.

«Почему я выбрала именно его? Птицын и красивее, и выше. Этакий русский витязь-богатырь. Феликс очень интересный мужчина. Даже Антон Доля, имеющий обманчивую внешность ангела, симпатичнее Тимура. Но меня тянет только к Авилову. Мне нравится в нём всё: фигура, лицо, походка, голос. Что-то внутри нас мгновенно выбирает свою половинку. Потом остаётся только либо бороться с этим выбором, либо принимать его», – размышляла Кармель.

Последние клочья тумана рассеялись над лугом, показался лес, ивы и кусты вдоль речки. Послышалось мяуканье. Кармель вскочила так быстро, что свалила стул. К навесу вышла Лиска, вымокшая в росе, с крупной мышью в зубах.

– Умница, Лиска, кормилица ты моя, – всплеснула руками Кармель.

Кошка положила у ног хозяйки странную мышь и требовательно мяукнула. Девушка погладила Лиску по острому худому хребту и ласково сказала:

– Молодец! Я уже позавтракала, сама кушай.

Тимур удивлённо посмотрел на это действо и ухмыльнулся.

– Не знал, что ты обожаешь хомячков. Я бы тебе наловил.

– Хомячок? – Кармель глянула на толстую мышь, которую кошка волокла по траве. – Ты не понимаешь, раз Лиска с добычей – значит пошла на поправку. Она охотница и требует похвалы за свой труд.

– Я уж подумал, ты питаешься мелкими грызунами. А что? Призраков видишь, почему бы и не есть всякую дрянь. Для укрепления дара так сказать.

Кармель налила чай и поставила кружку перед ним.

– Я вижу только одного призрака. – Она вкратце рассказала историю своего знакомства с Катей.

Тимур добавил себе кипятку, опустил чайный пакетик в кружку.

– Не представляю тебя, вырывающую бурьян и занимающуюся побелкой дома.

Она улыбнулась.

– Знаешь, как мышцы ныли, будто кросс бегала. Так что мне нужно найти Ивана и отправить Катю с ним. Она бедная почти семьдесят лет скитается неприкаянным призраком.

Со стороны лагеря послышалась негромкая музыка. Потянуло дымом. Поварихи готовили завтрак.

– Если бы не солдатики, найденные тобой, не поверил бы в призрака. Решил бы играешь в модную сейчас игру: в экстрасенса, ведьму, во всякую нечисть.

Кармель дотронулась до его щеки и смахнула крошку от печенья.

– Я сама не очень-то верила в эту ерунду. Катя первый призрак, встреченный мной. А сама я не обладаю ничем сверхъестественным.

Тимур встал.

– Мне пора.

Кармель тоже поднялась, убрала еду, вымыла тарелки. Он не тронулся с места.

– Что-то ещё?

Тимур приблизился.

– Спасибо за вкусный завтрак.

Она вытерла руки полотенцем.

– На здоровье.

Он обнял её за плечи и легонько прикоснулся к губам девушки.

– Я оценила твою благодарность, – прошептала Кармель.

Тимур посмотрел в её непроницаемые глаза.

– Пожалуй, завтрак заслужил большей щедрости с моей стороны.

Звонко чмокнул девушку в нос, дотронулся до правого уголка губ, затем до левого, поймал чистое манящее дыхание, и, забыв о намерении вести себя сдержанно, принялся страстно целовать. Голова Кармель кружилась, сердце стучало так, что казалось выпрыгнет из грудной клетки. Ей пришлось собрать всё самообладание и прервать это сумасшествие.

– Скоро придёт Сашок. Мне не хотелось бы смущать мальчика.

Грудь Тимура вздымалась. Она увидела своё отражение в расширенных зрачках мужчины и почувствовала: её утягивает в этот тёмный омут. Неутолённая страсть поднималась со дна этого омута и грозила увлечь за собой.

– До вечера, – его слова прозвучали скорее угрозой, чем прощанием.

Кармель проводила его взглядом. Налила полную кружку воды и залпом выпила.

– Так не пойдёт. Я совсем не могу контролировать себя.

– Не нужно, чтобы он ночевал в твоей палатке, – заявила Катя, появившись перед ней. – Я знаю, что ты чувствуешь. За день, до того, как уйти Ивану на фронт, мы долго не могли распрощаться. Я чувствовала: он умирает от страсти, да и меня мучило вожделение. Еле побороли свою слабость. Если этот монгол будет с тобой ночью, рано или поздно ты уступишь своему желанию.

– Кать, а что тут плохого? Двое взрослых людей, нравятся друг другу. Что плохого?

Катя опустила голову, её щёки порозовели.