– Спасибо тебе, Келли. Я действительно хочу, чтобы это был особенный вечер. Как я выгляжу?

Она сделала пируэт. Пышная юбка красного шифонового платья развевалась вокруг ее стройных ног.

– Как настоящая искусительница. Красное возбуждает мужчин. – Келли одобрительно взглянула на ее стройную шею. – В белом свадебном платье ты смотрелась бы еще соблазнительнее.

Крис сразу упала духом.

– Как бы я хотела надеть свадебное платье…

– Ты могла бы стать невестой хоть завтра, если бы вела себя умнее. Столько лет хранить верность одному человеку! Человеку, который к тому же…

Она намеренно запнулась. Та же мысль давно уже мучила Крис.

– Человеку, который меня не хочет? О, Келли… Но я нужна Хэму. Он хочет меня, я в этом уверена. Он ведет себя как… как в клетке. Мы тянемся друг к другу, но никак не можем друг друга коснуться. Между нами все время какой-то барьер.

– Ты запросто могла бы его получить. Вот так. – Келли щелкнула пальцами перед носом у Крис. Она ни на секунду в это не верила, просто ощущала какое-то дьявольское желание помучить Крис. А Крис чувствовала, что готова продать душу самому дьяволу, только бы получить любимого человека.

– Но как, Келли? Скажи! Я на все готова, ты же знаешь.

– Вся беда в том, что Хэм знает это лучше нас с тобой. С первого дня вашего знакомства ты не скрываешь своей любви. Хэм уверен, что может получить тебя в любую минуту, когда ему заблагорассудится. Если ему вообще когда-нибудь заблагорассудится. Ты должна изменить его представление о себе. Изменить образ, который он себе создал.

– Но как это сделать?

– Дай ему понять, что он не единственный, кто составляет твою жизнь, что ты можешь видеть и желать других мужчин.

– Хэм не из ревнивых.

Келли обняла ее за плечи, мягко встряхнула.

– Крис, это заложено во всех мужчинах. Все они по натуре собственники. Если Хэму покажется, что он может тебя потерять, он будет дорожить тобой гораздо больше. Сделай, как я скажу, и у вас все наладится.

– Келли, скажи, что я должна сделать.

– У тебя ведь были воздыхатели в школе, до того как Хэм вошел в твою жизнь. Брюс рассказывал мне, что очередь желающих записаться на танец с тобой на выпускном балу тянулась по всему залу.

Глаза девушки вспыхнули.

– Да, это был самый чудесный вечер в моей жизни.

– Ну конечно, королева бала. Еще бы не чудесно. Ты можешь это вернуть, Крис. Ты ведь не разучилась флиртовать. Ни одна женщина этого не забывает. Ты прекрасна, Крис. В этом красном платье ты покоришь всех мужчин. А с Хэмом будь холодна. Расточай любезности другим, заставь его ревновать.

Уверенность Келли передалась Крис.

– Да, ты права. Заставить его ревновать… Ну хорошо, сегодня вечером я заставлю его ревновать.

– Вот и молодец.

Крис бросилась ей на шею, прижалась щекой к ее щеке.

– Спасибо тебе, Келли! Спасибо за твое понимание. Ты… – она секунду поколебалась, – ты как сестра. Когда Брюс ухаживал за тобой, я думала о тебе как о сестре. А потом…

– А потом я вышла замуж за твоего брата и переехала жить в Уитли.

– Да… Прости меня, Келли. Я начала ревновать. Завидовала твоей силе духа, считала тебя эгоистичной, беспринципной женщиной, которая ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего.

Келли негромко засмеялась.

– Это правда. Я действительно ни перед чем не остановлюсь, чтобы добиться своего. Цель для меня оправдывает все средства. А те, кто относится к этому иначе, – просто глупцы.

Крис отступила назад, настороженно глядя на нее.

– Когда-то я надеялась, что мы с тобой будем близки, как сестры. Не думаю, что это когда-нибудь произойдет. Никому это не удастся – узнать, какая ты настоящая, Келли. Все равно, что искать выход из лабиринта. Возможно, я снова буду испытывать к тебе ненависть. Но после того, что я видела сегодня, я всегда буду тебя уважать. Брюс и отец, когда-то гордые и независимые, хнычут, как малые дети. Стыдно смотреть на них. И только ты одна осталась сильной, Келли. Ты утираешь им носы, шлепаешь их по попкам. Ты восстанавливаешь семью. Если бы только я могла быть такой же! Сегодня я попробую, обещаю тебе.

– Я польщена. – Келли прикусила губу. Ее будоражили непонятные чувства, вызванные безоглядной доверчивостью девушки. – Крис… по поводу сегодняшнего вечера… Знаешь, иногда можно перестараться в самоутверждении. А если…

Послышался звонок. Момент был упущен. Вот и очередная плата, подумала Келли.

Лицо Крис озарилось. Казалось, все разговоры с Келли забыты.

– Это, наверное, Хэм!

Все еще ощущая непривычное смятение чувств, Келли стояла у открытой двери, наблюдая за тем, как они спускаются по ступеням к автомобилю Хэма. Слава Богу, сегодня он приехал не на грузовике, подумала она.

– Ты купил новую машину? – спросила Крис.

– Нет, это подержанная. – Любая покупка почему-то повергала Хэма в страшную неловкость. – Я купил ее у Рэя Нунэна. Уолт уволил его на прошлой неделе. Заказов на сланец нет уже полмесяца, с тех пор как началась заваруха на Уолл-стрит. Я заплатил Рэю намного больше, чем стоит эта развалина. Но ему же надо как-то продержаться, пока все это не закончится. Я слышал, твои тоже пострадали от крушения на бирже, Крис.

– Как все остальные. – Она села в машину, придвинулась ближе к нему. – Но мы продержимся. У нас ведь есть мост. Так же как и у тебя. Но главное, у нас есть Келли. Ее ничто не может сломить.

Он молчал.

Через некоторое время после того, как они отъехали от дома, он заметил нечто необычное в поведении Крис. Только что она была полна теплоты и нежности по отношению к нему, а в следующий момент без всякой видимой причины внезапно отдалилась. Сидела холодная и отстраненная.

Крис настороженно рассматривала Хэма. Она чуть не забыла о советах Келли.

За свою жизнь Хэм всего дважды бывал внутри клинтонской пресвитерианской церкви. Один раз его пригласили на благотворительный ужин. Еда в коробках продавалась на аукционе мужчинам и юношам. Тому, кто платил за свою коробку больше других, предлагалось разделить содержимое с женщиной, которая его готовила. Хэм заплатил тогда пятьдесят центов и разделил еду с Мэри Спарк, прыщавой девушкой, у которой дурно пахло изо рта. Во второй раз он попал в церковь вместе с отцом и матерью в День примирения. Тогда там поминали американцев, погибших во время войны Севера и Юга.

Ко Дню всех святых большой прямоугольный зал церкви украшали дети, изучавшие здесь Библию на специальных занятиях. Повсюду висели красочные открытки, силуэты ведьм, черных котов и прочего. Светильники украсили гирляндами из початков кукурузы и плетеной соломы. У стены, противоположной входу, стоял длинный стол с сандвичами, салатами, фруктами и огромной чашей пунша. По боковым стенам громоздились друг на друге складные стулья.

Вначале Хэм вовсе не собирался идти на этот танцевальный вечер. Но однажды вечером в первых числах сентября получилось так, что он захватил на почте корреспонденцию для Кэмпбеллов вместе со своей собственной и решил отвезти им на ферму. Люси подошла к его машине и без обиняков предложила сопровождать ее на этот праздник. Он тогда сказал первое, что пришло в голову:

– Сожалею, но я уже пригласил другую девушку.

В тот же вечер он отправил Крис письмо с приглашением. Неприкрытая сексуальность Люси его отпугивала. С Крис же он чувствовал себя в безопасности. И он любил Крис. Не так, как ей хотелось. Но она, к счастью, никогда не пыталась давить на него, чего в любой момент можно ждать от Люси. Хэм уже смирился со своей импотенцией. Он проклят с того жаркого дня бабьего лета, когда они с Келли убили отца шесть лет назад.

Впрочем, слово «смирился» не совсем верно передавало то состояние, в котором пребывал Хэм все эти годы. Правда – хотя он и не хотел ее признавать – заключалась в том, что он отдавался своему несчастью с наслаждением святого.

Как-то он вернулся с поля домой и застал Крис в своей постели. Он откинула простыню и предстала перед ним обнаженной.

– Хэм, люби меня! Я так долго тебя жду! Ты мне так нужен, дорогой!

Она была прекрасна! Слезы подступили к его глазам, затуманивая восхитительное видение. Она жаждала его.

– Крис… прошу тебя… не надо… – Он отвернулся.

– Ладно, пусть у меня нет гордости. Можешь думать обо мне как о шлюхе. Все эти годы я берегла себя для тебя. Это ненормально. Когда мужчина и женщина любят друг друга так, как мы, они должны быть вместе, слиться друг с другом.

Он затряс головой. Солгал ей:

– Крис… я не люблю тебя. Это будет нехорошо. Ты слишком много для меня значишь, чтобы я воспользовался…

Она тихо заплакала.

– Я не верю тебе, Хэм. Ты любишь меня. Ты сам столько раз говорил, что любишь.

Его широкие плечи опустились. Он тяжело вздохнул.

– Да… но не так. Ты очень дорога мне… Мы оба были детьми… я тогда не знал, что такое любовь. Я и теперь ни в чем не уверен.

В его неуверенности она усмотрела новую – пусть и слабую – надежду.

– Я не откажусь от тебя, Хэм Найт. Я уверена: я люблю тебя. А любовь обычно передается. Ну а пока… почему ты не можешь принять меня просто как женщину? Как любую женщину… Хэм… – Она с трудом перевела дыхание. – У тебя когда-нибудь была женщина? Хэм…

Он съежился от боли и унижения.

– Да… У меня была женщина.

Опустив голову, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Встретившись в следующий раз, оба сделали вид, что ничего не произошло. Ни один из них даже не упомянул об этом эпизоде. У Хэма иногда возникало ощущение, что они с Крис словно подвешены во времени, подобно любовникам, о которых он читал у Данте в его «Аду». Любовникам, наказанным за прелюбодеяние тем, что они вновь и вновь, изо дня в день, переживают свой грех. Для него и Крис время тоже как будто остановилось по чьему-то велению.

По дороге в Клинтон он заметил произошедшую в ней перемену. Окинул ее взглядом.