– Я не понял, – перебил говорящего Стас, – а при чем тут Кира Андреевна?

– Думаю, она узнала об этой связи, может, случайно услышала разговор невестки по телефону, может, еще как, не выяснил пока, и что именно она потребовала от жены сына, Ирина нам не говорила. Мы специально ее выдерживаем в камере, нервишки у женщины шалят, и она сама попросится скоро на допрос.

– Вы ее арестовали?

– Задержали до выяснения, так будет правильнее. Но скоро ей предъявят обвинение, тогда работа пойдет полным ходом и мы, наконец, доведем дело до суда. Леонид вначале засуетился, привлек известного адвоката, но когда узнал, в чем и почему обвиняют его жену, ни разу не попросил с ней свидания. Хотя, надо отдать ему должное, адвоката оплачивает он.

– Я, наверное, тоже не захотел бы подобной встречи, и никто не захотел бы!

– У-уу, молодой человек, многие рассуждают иначе. Кто-то до конца не верит в вину близкого и родного ему человека, а кто-то хочет посмотреть в глаза убийце. Я на своем веку разное повидал, вы даже представить себе не можете, сколь разнообразен «животный мир людей».

– А вы знаете, мне пришел в голову вопрос, почему Леонид так быстро поверил в виновность своей жены? И еще вот что: тот, кто на меня напал, двигался очень быстро и почти бесшумно, сомневаюсь, что на это способна молодая и не слишком тренированная женщина. Сейчас многие ходят заниматься фитнесом, но вы же не думаете о том, что это дает какие-то специальные навыки, так может двигаться один мой приятель, но если бы он ударил ножом, я с вами бы тут не разговаривал, а лежал себе тихонько в могиле.

– А вот тут вы ошибаетесь: по нашим сведениям, Ирина Окиншевич много лет занималась балетом, этим и объясняется способность быстро и красиво двигаться, и неспособность убить с одного удара тоже легко понять, нет умения. А вот откуда она про вас узнала, надо выяснять.

– Ну это-то совсем просто, я ведь постоянно мелькал то у них дома, то в полиции, то с Марком переписывался, наверное, она решила, что я могу узнать нечто компрометирующее ее. А может, решила успокоить не в меру ретивого дилетанта.

– Не уверен, но все возможно. У преступника нервы всегда не в лучшем состоянии, может, просто сорвалась. Леонид ваш, похоже, подозревал жену в неверности, потому сразу и поверил. Хотя, – следователь задумчиво постучал карандашом по столу, – все улики косвенные, их много, и они говорят о ее виновности, но, думаю, если мы не найдем прямых доказательств вины Окиншевич, ей удастся выкрутиться.

– Вы же сказали, что скоро ей предъявят обвинение.

– Сказал, только давайте посмотрим на ситуацию непредвзято, точно мы знаем следующее: что любовник был, что есть светлый внедорожник, который она отдавала мастеру сразу после убийства свекрови, есть распечатка звонков, есть опоздание в бассейн, и все. Остальное из области домыслов.

– Эх, если бы вы нашли куртку и бейсболку, которые были на моем несостоявшемся убийце! Да еще застиранные следы моей крови на них, – мечтательно проговорил Стас.

– Ну это уж было бы сказочным везением, впрочем, после нападения на вас никому не пришло в голову осматривать квартиру Окиншевичей. Два дела вообще никак не были связаны, это вы их объединили в своей голове и капали нам на мозги, пока мы не поверили.

Следователь лукавил – как только Стас рассказал ему в больнице о своей слежке за возможным убийцей Киры Андреевны, он сразу поднял документы полугодовой давности и начал проверять, насколько одна история может быть связана с другой. А через некоторое время парень принес им Бунича буквально на «тарелочке с голубой каемочкой». Но и тут не все срасталось, следователь имел за плечами большой опыт работы, и профессиональное чутье подсказывало ему, этот странный парень во многом прав. Вот и сейчас он подумал, может, Ирина настолько бережлива, что постирала и сохранила вещи, которые надевала при попытке убить Стаса. Надо проверить, пока она задержана, а то не ровен час, выйдет и выбросит так далеко, что потом не найдешь.

Стас, видя, что собеседнику стало не до него, распрощался и с невеселыми мыслями пошел на улицу. Его настоятельные попытки докопаться до истины пока ни к чему не привели, а вот семейную жизнь Леонида он уже разрушил.

Тем временем двое оперативников выехали к дому Леонида и Ирины Окиншевичей, предварительно договорившись с хозяином. В доме их встретил отец Леонида, они довольно легко обнаружили и куртку, и бейсболку, похожие на те, которые носил Игорь Бунич и которые следовало показать Стасу. Один из молодых людей заметил, что хозяин дома с трудом держится на ногах, губы у него бледные, а на лбу испарина, и немедленно вызвал «Скорую». В прихожей раздался звонок, затем скрежет ключа и в комнате возник Леонид.

– Что тут происходит? – начал он, но, заметив состояние отца, бросился к тому: – Сердце? Я сейчас.

Откуда-то появился пузырек с лекарством, но отец не смог его проглотить, он терял сознание, а врачи все не ехали. Тогда сын достал из коробки, лежащей на столе, шприц и сделал отцу укол в вену, недовольно посмотрев на мнущихся в дверях молодых оперативников, он произнес:

– Что, нельзя было дождаться моего прихода? Вы чуть не убили человека, которого обязаны защищать. Я ведь предупреждал ваше начальство, все решения сейчас принимаю я. Отец и так настрадался, а у него возраст, знаете ли, не предполагает сильных волнений, я буду на вас жаловаться!

Оперативники молча потоптались у двери, а потом удалились, уже на лестничной площадке они попросили понятых расписаться в протоколе и, прихватив куртку с бейсболкой, бережно упакованные в пакет для вещественных доказательств, стали спускаться вниз.

– Да пусть жалуется! Кстати, а что это «Скорая» никак не едет, мы вроде давно ее вызвали, – проворчал один из парней. Второй, поправляя пакет с найденными вещами, проговорил:

– Он небось отменил вызов, он же сам врач, сам и помог отцу. Мы, между прочим, чуть не забыли взять подписи у понятых, вот ведь два болвана!

– Да ладно, главное, нашли то, что искали, давай нашим отзвонимся.

– Зачем, приедем и привезем, а там пусть криминалисты разбираются. Мы свое дело сделали. Загрузившись в старенькие «Жигули», молодые люди отправились в отдел.

Стас тем временем продолжал заниматься самобичеванием, он никогда не видел Ирину Окиншевич и никак не мог себе представить, что на него, здорового, сильного парня, напала молодая женщина. В его воображении балерины, даже те, кто бросил сцену, были невысокими и хрупкими. И как бы эта женщина ни двигалась, это никак не могла быть она. После разговора со следователем у него даже желание получить вторую профессию пропало.

Прошло всего три часа после ухода Стаса от следователя, и Ирина Окиншевич попросилась на допрос. После стандартных вопросов следователь поинтересовался, что может она сообщить о событиях, предшествующих смерти Киры Андреевны.

– Я все расскажу, – начала говорить молодая женщина, – конечно, моя вина тоже немаленькая, но я виновата перед мужем и дочкой, перед свекровью я ни в чем не виновата, я ее не убивала. Мне бы даже и в голову не пришло причинить зло Левиной маме. За пару дней до ее гибели она позвонила мне с работы, и мы договорились о встрече.


Перед гибелью Амалицкой.

– Ирина, мне надо с тобой поговорить, но я не хочу, чтобы нас слышали, вечером, надеюсь, ты сможешь встретиться со мной. – Кира Андреевна говорила быстро и тихо, явно боясь быть услышанной.

– Хорошо, Леня вернется с работы, и я смогу выйти на улицу и подойти к вашему дому. – Молодая женщина недоуменно посмотрела на телефонную трубку: – Что-то случилось?

– Встретимся вечером, тогда я все скажу. Позвони мне, когда определишься со временем. – Амалицкая недовольно посмотрела на свои подрагивающие руки: из-за глупости молодой девчонки ей приходилось быть в роли палача, и для кого, для сына и для любимой внучки! Удар, который она вынуждена нанести родным, наверняка будет весьма болезненным. У нее никак не получалось придумать что-то такое, чтобы избежать непоправимых последствий тех идиотских поступков, которые совершила невестка. Кира Андреевна опять взялась за телефон, когда на том конце ей ответили, она, не тратя времени на вежливые разговоры, сразу спросила:

– Ну как, что показал повторный анализ?

– Все то же, пустышка! Ты зачем притащила мне эту ерунду и отнимаешь на нее время, лучше бы пришла чаю попить. – Женский голос на другом конце провода был слегка насмешлив.

– Обязательно приду, как только разберусь с этой ерундой. Завтра я тебе позвоню, спасибо, родная, я у тебя в долгу.

Отключившись, Кира Андреевна бессмысленно уставилась в экран компьютера, Затем тряхнула головой и, отгоняя тревожные мысли, погрузилась в работу. Ближе к вечеру зазвонил мобильный взглянув на экран, женщина ответила и, быстро переговорив, начала собираться домой. По дороге она заглянула в комнату к Кудасовой.

– Ольга Арнольдовна, я сегодня пораньше уйду, что-то мне нездоровится.

– Конечно, идите, если вдруг не сумеете быстро оклематься, я вам оформлю отгулы, у вас их очень много накопилось, так что не волнуйтесь. Распрощавшись с Кудасовой, женщина вышла на улицу. Там она закинула в рот пару таблеток успокоительного и направилась к метро. В кармане завибрировал телефон и, едва Амалицкая поднесла его к уху, в трубке раздался недовольный голос невестки:

– Кира Андреевна, я вас жду, у меня не так уж много времени, а вас все нет.

– Буду минут через семь, будь любезна, дождись меня, если не хочешь продолжить неприятный разговор при Леве. – И она отключилась. – Интересно, как у этой девчонки только хватает совести разговаривать в подобном тоне после всего, что она натворила. Ничего, я поставлю ее быстро на место.

Раздражаясь, женщина сбежала по эскалатору вниз, вошла в вагон подошедшего поезда и через семь минут подходила к скамье на которой ее ждала невестка.

– Слушай меня внимательно и не перебивай, – начала Амалицкая, бросая на скамью сумку. – Я знаю, что ты изменяешь мужу и изменяешь очень давно. Твои отношения с другим мужчиной начались до того, как ты познакомилась с Леонидом, и ты не сочла нужным их прервать.