– Девочки, милые, – вмешалась Елизавета Сергеевна. – Вы сейчас говорите «ни о чем», нет на данный момент никакой причины это обсуждать. Время все по своим местам расставит. И еще вот что я вам скажу: дети от первого брака у Бори уже взрослые, и он заботится о них до сих пор, о других я ничего не знаю, но если он решит, что твоего ребенка, Ксения, он принимает, так вам ничего не помешает быть вместе, а если нет, то он тебе и не нужен. И имей в виду, что за три недели все может измениться, и ваша взаимная симпатия пройдет! Пойдемте лучше все ужинать. Вы же небось голодные, я блинов напекла целую гору.

Не успели все устроиться за столом, как рыжий котенок прыгнул Елизавете Сергеевне на колени, свернулся клубком и тихо замурчал.

– А этот откуда взялся? – удивилась она.

– В лесу нашли, не оставлять же малыша там, – ответила Марго, чуть смутившись.

– Риточка, я завтра хочу домой поехать, если, конечно, тебе удобно будет меня отвезти, а котенка прихвачу с собой, все не так одиноко будет по вечерам. Или на него уже есть претенденты? – Елизавета Сергеевна обвела стол вопросительным взглядом.

– Если хотите, забирайте, а будет сложно с ним, так мы поможем, надо будет, и заберем, и к ветеринару свозим при необходимости. – И Анна Ивановна облегченно вздохнула. В душе она была не готова оставлять у себя найденыша, и решение Елизаветы Сергеевны ее порадовало. После ужина все разбрелись по дому, никому не хотелось разговаривать, рыжий зверек, поев, уютно устроился в кресле, и только неугомонный Мартин носился во дворе, иногда забегая к соседям. Но Левы с Леной дома не было, и он быстро возвращался. Когда со стороны забора раздался сперва шум, а затем в калитку постучали, Марго чуть не подскочила от неожиданности.

– Эй, дома есть кто? Мам, открой, пожалуйста, мы тут с тетей Светой, детьми и сумками. – Слава для пущей убедительности постучал в калитку ногой. Елизавета Сергеевна, сидевшая в гамаке и уже подумывавшая, а не пойти ли ей в дом, строго посмотрела на свою младшую подругу:

– Только, пожалуйста, не проявляй к нему излишней доброты, ему еще замаливать и замаливать свой грех перед тобой, – резко произнесла она. – Я, пожалуй, к себе наверх пойду, со Светой я и завтра увижусь, а сына твоего, Рита, я не люблю. Не верю я ему.

Пожав плечами, Марго направилась открывать ворота, чтобы Света могла загнать машину. Усадив вновь прибывших за стол, она принялась кормить гостей, а после ужина отправила подругу наверх укладывать детей, которые без конца зевали, надышавшись свежего воздуха. Отдав все необходимые распоряжения, она предложила сыну пойти в сад.

– Ты ведь не ради позднего ужина приехал? Так что случилось? – требовательно глядя на него, произнесла женщина.

– Мам, я вчера ездил к бабушке Вере, так вот, отца я не застал, но и бабушки тоже там нет. Я поспрашивал теток у подъезда, они ее уже очень давно не видели, правда, одна сказала, что пару дней назад ночью к ним во двор приезжала «Скорая». Но больше ничего не сказала, она даже не знает, к кому врачи приезжали. Ты же помнишь, бабушка не любила этот дом и этот район, и всячески показывала, что она другая, ей здесь не место, и вообще она привыкла к иному уровню жизни. Короче, барыню из себя изображала, а прочих ниже себя ставила. Ее, естественно, и не любили местные тетки.

– А отцу ты не звонил?

– Звонил, но он вне зоны доступа, что теперь делать-то? Может, подождем, пока отец появится?

– Я попробую узнать. Позвоню по больницам. Что-то еще?

– А еще мы с Дашей приглашаем тебя к нам на свадьбу. Хорошо бы и твою Елизавету пригласить, но она, думаю, не придет. Не нравлюсь я ей, да ладно, время покажет, я ее понимаю и тебя тоже понимаю. Вот пригласительный, тут адрес и дата, мы дома посидим, Дашины родители, надеюсь, приедут, и отца я тоже приглашу, если дозвонюсь ему.

Слава давно уже уехал, а Марго никак не могла заставить себя лечь спать. Какой смысл лежать в кровати, если все равно заснуть не получится! Она ругала себя за то, что не привезла свекровь к себе, даже не позвонила ей за все это время, в конце концов, та уже старая, а надежды на Игоря никакой, слишком эгоистичным человеком оказался ее бывший муж, хотя что значит «оказался», он таким был всегда. Когда Марго была молода и влюблена в него, она об этом не задумывалась, потом было не до размышлений, а теперь, вспоминая прошедшие годы, женщина поражалась тому, как долго позволяла собой манипулировать, как долго не хотела видеть того, что лежало на поверхности: она нужна только как домработница, как нянька для его мамы и сына, даже как профессионального архитектора, Игорь использовал ее только в своих нуждах, не считаясь с тем, что она и работала, и дом вела. «Дура, – в сердцах воскликнула Марго, обращаясь к самой себе, – так тебе, дуре, и надо было. Хорошо, нашлись люди и поставили мозги на место». Не давая себе надолго погрузиться в процесс самобичевания, она начала методично обзванивать все больницы округа, где проживали муж со свекровью. Под конец показалось, что повезло, но ненадолго, вначале по телефону ей ответили: «Вчера привезли женщину такого возраста и вроде с такими данными» – но оказалось, поступившую в стационар уже выписали под расписку, и куда она делась, они, естественно, не знают. Пришлось дозваниваться Игорю, но и это оказалось невозможным.

Намного поразмышляв, Марго решила с утра поехать на свою квартиру, а если и там Веры Никитичны не окажется, то она попробует поискать ее в старом доме Буничей. В душе она надеялась, что Игорь наконец найдется, и все само собой разрешиться.


Андрей Андреевич Кузовлев с самого утра был в отличном настроении, во-первых, ему предстояло, пусть на время, вернуться к тому виду деятельности, где ему было наиболее комфортно. Он всегда любил заниматься сбором и обработкой информации. Правда, начальство не жаловало его за пристрастие делать выводы и озвучивать их вслух, а уж если он начинал настаивать на своем мнении, то непременно получал по шапке. Но с годами он стал умнее, теперь вперед начальства не лез, мнение свое высказывал осторожно и только когда спрашивали. Придя на работу и раздав задания операм, он спустился в архив, сотрудницы там давно поставили крест на майоре Кузовлеве, как на потенциальном женихе, и относились к нему дружески и даже слегка покровительственно. Все они знали его сестру, работавшую в ведомственной поликлинике врачом и по-совместительству бывшую близкой подругой их начальницы, короче, в архиве Алексею Алексеевичу не только быстро нашли старое дело, но и выдали на руки. В кабинете майор первым делом скопировал все листочки из папки и убрал в стол. Затем занялся текущими делами. В обед ему пришлось выехать по работе, и он еле успел сдать архивную папку, как и обещал, до вечера.

– Мог бы и не торопиться, кому оно может понадобиться? – улыбаясь, проговорила сотрудница, которая была раза в два моложе его, но тем не менее обращалась к нему на «ты», правда, это происходило только наедине, при посторонних девушка соблюдала субординацию.

– Обещания надо выполнять. – проговорил Кузовлев и, улыбнувшись в ответ, протянул ей коробку с тортом. – У вас тут не пропадет, холодильник есть, так что завтра будет с чем чай выпить. Спасибо еще раз.

Дома он внимательно начал читать дело, просмотрел заключение патологоанатома, еще раз постарался вспомнить все, что тогда ему показалось странным, залез в свои записи, которые вел с первого дня работы, и ничего не нашел. Единственный вывод, к которому он пришел, был тот же, что и много лет назад: женщину убил не случайный грабитель, а тот, кого она знала и не боялась. Это мог быть и настоящий отец Федора, и кто-то из ее знакомых, кто даже и не попал в поле зрения милиции, и, если бы не железное алиби, даже муж. Для начала Кузовлев решил просмотреть дело о нападении на Федора в гараже ему, как и Ямпольским, казалось, что оба случая связаны. А пока он позвонил Олегу Петровичу и попросил подробно вспомнить, с кем они общались, с кем дружили, кто был вхож в их дом тогда, двадцать лет назад, и подробно все записать.

– Попробуем начать сначала, – говорил он в трубку. – Ты мог тогда что-то упустить, поскольку удар был слишком неожиданным и болезненным, может, сын что-то вспомнит, он тогда был довольно взрослым и наверняка видел по-своему какие-то вещи. Дети бывают очень наблюдательны, только не могут сделать правильные выводы из увиденного. Короче, подумайте, повспоминайте и все тщательно запишите, даже то, в чем вы не уверены. Через недельку встретимся, может, и коллеги что-нибудь по делу о нападении в гараже нароют. Хотя в этом я сильно сомневаюсь, раз по горячим следам не раскрыли, то надежды, считай, нет.

Распрощавшись с собеседником, Кузовлев взглянул на часы и решил, что имеет полное право уехать домой. Он позвонил нескольким своим подчиненным и дал указание подготовить отчеты к завтрашнему утру. Дома он первым делом поужинал, Дина была на ночном дежурстве, и Андрей Андреевич наслаждался возможностью есть все, что вредно, и что сестра, как врач, запрещала ему, затем уселся поудобнее в кресло и начал рисовать схему старого преступления. Неожиданно его охватил азарт, ему ужасно захотелось раскрыть то старое дело, хотя бы узнать, кто убил молодую женщину и почему.

– Так, – вдруг подумал он, – а на работе у потерпевшей, похоже, никого не опрашивали. Андрей Андреевич еще раз просмотрел все копии документов в деле о гибели Тамары Ямпольской и не нашел даже намека на то, что к ней на работу кто-то ездил. Потом вспомнил, что им велели закрыть дело и всем отделом заниматься убийством крутого дяденьки.

– Конечно, – бормотал он, судорожно записывая в тетрадь неотложные вопросы, – нам тогда приказали закрыть, ну мы и не посмели ослушаться, приказ есть приказ, куда денешься.

Угомонился Андрей Андреевич только ближе к утру, когда на улице стало светать и спать оставалось не более двух часов. Вернувшаяся с ночного дежурства Дина тихо заглянула к нему в комнату и, увидев, что брат наконец спит, ушла досыпать к себе. В шесть утра его разбудил запах кофе с кухни.