– Вы не рассердитесь, если я приглашу вашу дочь проехать со мной до Звенигорода? Обещаю к вечеру привезти ее обратно.

– А меня никто спросить не хочет? Может, у меня планы другие или самочувствие паршивое!

– Спрашиваю при всех, в Звенигород поедем? Там сегодня наши собираются, будет интересно, заодно по городу погуляем.

– Езжай, дочка, что тебе все время тут сидеть. – Анна Ивановна благожелательно взглянула на мужчину. Борис с благодарностью посмотрел на пожилую женщину и перевел взгляд на Ксению. Та, слегка покраснев, согласно кивнула головой и уставилась в свою очередь на Бориса.

– Когда едем?

– Да прямо сейчас, кофе попьем и отправимся. Я так понимаю, что вы в отпуске?

– Да, у меня длинный отпуск, целых полтора месяца, – произнесла Ксения, – я только в двадцатых числах августа на работу выхожу, – и тут же прикусила язык. Зачем болтает? Чужому человеку это вовсе не интересно. Но кроме нее на это, казалось, никто внимания не обратил, все продолжили беседовать, и только Елизавета Сергеевна тихонько улыбнулась, но тут же спрятала улыбку. Когда Борис с Ксенией ушли, а за забором раздался рев мотоцикла, Анна Ивановна испуганно спросила:

– Они что, на мотоцикле поехали? Я думала, на автобусе.

– Да вы не волнуйтесь, Борька лет с пятнадцати за рулем. Его мать тоже поначалу с ума сходила, теперь привыкла.

– Меня в первое мгновение очень их сходство удивило, ему лет-то сколько?

– Сорок четыре года, а его матери семьдесят шесть, он поздний ребенок в семье. Его родители перед отъездом за границу поженились. Оба были уже не слишком юны, и, думаю, это был брак не по любви, а как в песне: «Просто встретились два одиночества…» Борькин отец был маленького роста и не очень привлекателен внешне, зато редкая умница, а мать, моя приятельница, напротив, высокая, крупная и очень хороша собой, вот их родители и устроили «личную жизнь» детей. Жаль только, что недолго это продолжалось.

Отец Бориса рано умер, Адочка, это его мама, растила сына одна и хоть никогда мужа не любила, а вспоминала его часто и тепло, наверное, с годами любовь бы пришла, но, видно, не судьба! Все три женщины молча сидели за столом, каждая думала о своем.

– А вы, дамы, что-то не ко времени загрустили. Пойдемте лучше в лес, говорят, черника появилась. При этих словах хозяйки Мартин беспокойно поднял голову и тихо заворчал, изображая желание немедленно бежать на природу, но при этом даже не попытался привстать.

– Вот ведь «жучила», – рассмеялась Марго, – пока не убедится в серьезности нашего намерения, даже попу от пола не оторвет.

– Бросьте, Риточка, он целыми днями может носиться и за забор убегает, и к соседям.

– А это когда ему самому хочется, эта хвостатая публика умная и хитрая, и кто в доме хозяин – вопрос открыт. То ли мы ими командуем, то ли они нами. Быстро убравшись после завтрака и перемыв посуду, Марго с Анной Ивановной отправились в сторону леса, а Елизавета Сергеевна осталась.

– Буду дом стеречь, – заявила она, – сегодня с утра Лена дома, так я пойду к ней поболтать. А вы идите, только телефоны не забудьте.


С утра Стас чувствовал себя отвратительно, а вспоминая прошедший вечер, еще и слабым, глупым и вообще полным кретином.

«Это же надо было не запереть дверь! Самонадеянный болван, – думал парень, – хорошо еще, что мужик его не убил, а чуть в сторону отклонил бы нож и все, кранты придурку. Федору спасибо, перевязал и «Скорую» вызвал, врач утром приходил, сказал, что ему, Стасу, крупно повезло, он чудом избежал серьезных повреждений, попади лезвие ножа чуть правее, и он мог истечь кровью до приезда врачей. Нет, пора с расследованиями завязывать, сегодня он сообщит следователю все, что знает, и конец самодеятельности, пусть профессионалы занимаются этим делом». Но тут ему пришло в голову: а ведь напав на него, Стаса, мужик себя выдал, если бы он не имел отношения к смерти Киры Андреевны, то зачем ему следить за парнем, нападать на него. Эта мысль Стасу понравилась и придала его поступкам некоторую логичность, парню очень не хотелось выглядеть глупо в глазах окружающих, да и в своих собственных тоже, а теперь он будет говорить о том, что специально провоцировал преступника. Просто не ожидал, что тот так быстро среагирует. Придя к такому решению, Стас перестал себя ругать и почти мгновенно уснул. Разбудил его пришедший Федор, вслед за которым в палату вошел кругленький дядечка неопределенного возраста.

– Ты как? – Взгляд у Федора был напряженным, а в уголках губ залегла жесткая складка.

– Нормально, Федь, ты не переживай. Я не думал, что он придет, тебя ждал и дверь поэтому не запер. Конечно, я вел себя как последний дурак, но кто же ожидал такого.

– Так, молодые люди, побеседуете вы без меня, а пока, – и он кивнул Федору в направлении двери, – оставьте нас наедине с потерпевшим и подождите в коридоре.

– Извините, – пробормотал тот и добавил: – Я приду через пару часов, а пока съезжу на работу, сегодня мне еще к вам в полицию, показания давать. Стас, как только я вернусь, мы поговорим.

История, рассказанная Стасом, не произвела на следователя ровным счетом никакого впечатления. Действительно, он кого-то видел, кто разговаривал с погибшей Амалицкой, ему показалось, последнее слово дядечка выделил голосом, что разговор был напряженным и что из этого следует? Да ничего не следует. Затем он, Стас, как ему опять же кажется, снова встречает этого мужчину через полгода после гибели Киры Андреевны и зачем-то следит за ним, короче в изложении полицейского все выглядело действительно до невозможности глупо. Парень, слушая негромкий уверенный голос следователя, постепенно скучнел, у него на глазах даже слезы навернулись, до того униженным он себя чувствовал.

– Но ведь я его видел, я его узнал! – сделал он слабую попытку.

– А вы можете с уверенностью сказать, что это вам не показалось? Послушайте меня, юноша, у вас украли дорогой ноутбук и мобильный телефон, скорее всего, это был случайный грабитель, он и ножом-то вас ударил, похоже, с перепугу. Ну-ну, вы не расстраивайтесь, мы все проверим, но по опыту знаю, запутанные дела – это чаще всего в кино и в романах, а в жизни все проще и грубее. Как там в «Джентльменах удачи»? «Украл, выпил, в тюрьму»? Вот и в жизни чаще всего так! Ты, парень, давай поправляйся и не кисни, не кисни!

Дядечка давно ушел, а Стас все прокручивал в голове вчерашний вечер: нет, не мог он ошибиться, хоть в коридоре света и не было, но из комнаты его попадало достаточно, и он успел разглядеть нападавшего не лицо, тот был в бейсболке, но остальная одежда совпадала. Человек пришел не украсть, он пришел убить. Вот выпишусь и сразу пойду в полицию, пусть ищут убийцу, а не случайного вора! В конце концов им за это деньги платят. Тут его мысли плавно перешли на то, что сегодня как раз должны давать аванс на работе и он собирался пригласить Наташу в театр. «Надо ей позвонить срочно», – пробормотал парень и тут же сообразил, что все номера телефонов продублированы в записной книжке, а она осталась в квартире. Вошла медсестра, поставила градусник и спросила:

– Это тебя вчера убивали? Тут, говорят, вечером был переполох, на тебя девчонки из соседнего отделения прибегали посмотреть, но ты так быстро пришел в себя, что они даже посплетничать не успели. Только сказали, что тебя ревнивый муж ножом пырнул, будто ты к его жене ходил. Правда, что ли?

– Глупости, случайный вор влез в квартиру, а я ждал приятеля, вот как последний болван, дверь и не запер.

– А! – разочарованно протянула девушка. – Тебе надо что-то, может, позвонить кому?

– Слушай, позвони моему приятелю, я тебе сейчас телефон продиктую, и скажи, чтобы записную книжку привез, а то этот козел, который меня ножом пырнул, телефон тоже унес. – Не успел Стас закончить фразу, как в палату заглянул Федор, который не ушел, а ждал все это время в коридоре.

– Слышал, слышал, сейчас съезжу, где искать твою книжку? Тебе ключи от квартиры не давали? Я ведь без них туда не попаду!

Стас объяснил, где взять дубликат, и обессиленно прикрыл глаза, он все же был еще очень слаб, и все предыдущие разговоры его окончательно вымотали, не успел Федор выйти из палаты, как больной уже спал. Медсестра сунула ему под мышку градусник и осталась сидеть рядом. В палату кто-то заглянул, но она не обратила внимания, мужчина это или женщина, через несколько минут она вынула градусник из-под руки спящего Стаса и направилась к себе на пост. Дверь за ее спиной бесшумно отворилась, и в палату, мягко ступая, вошел атлетически сложенный парень. Присмотревшись к лежащему на кровати человеку и убедившись, что тот спит, вошедший уселся на стул, открыл ноутбук и стал просматривать почту.


Олег Петрович еще вечером услышал от сына о происшедшем и утром сделал то, что уже очень давно не делал: попросил сына быть предельно внимательным и осторожным. Головой он понимал, что Федор гораздо лучше него умеет за себя постоять, но ведь то – головой, а родительское сердце все равно болит. Федор был единственным близким человеком ему, и не просто близким, а еще очень любимым. После смерти жены всю свою энергию, всю любовь он отдал приемному сыну. Первое время Олег Петрович его сильно баловал, но как человек умный, очень быстро понял вред такого воспитания, и постепенно у них установились доверительные, дружеские отношения. В этом тоже была заслуга старшего Ямпольского, он никогда не ругал сына и уж тем более не унижал его. Если Федор поступал некрасиво, по мнению отца, Олег Петрович спокойно объяснял, в чем сын не прав и какие могут быть последствия. Свои отношения с женщинами отец не афишировал, но и не скрывал, а когда сын впервые привел в дом подругу, отнесся к этому с пониманием. Единственно, о чем он поговорил с Федором, так это о предохранении.

– Ты ведь пока жениться не собираешься? Так сделай все, чтобы ни у нее, ни у тебя не было проблем в будущем. Благодаря таким взаимоотношениям сын никогда не стеснялся обращаться к отцу с вопросами и только однажды, не посоветовавшись с ним, ушел после школы в армию и сам попросился в «горячую точку». В начале службы Федор даже хотел стать профессиональным военным, а как только демобилизовался, подал документы в институт военных переводчиков, но архитектура все же перевесила, и он в итоге пошел по стопам отца. Потеря матери и жены больно ударила их обоих, и вот теперь, спустя двадцать с лишним лет, оба были всерьез настроены докопаться до истины. Вдруг пришло осознание того, что прежде не все было сделано, и это чувство незавершенности мучило, особенно страдал Олег Петрович. Он считал, что это именно его вина, он и только он опустил тогда руки, принял ситуацию и не сделал ничего, не нанял частного сыщика, не заплатил милиции, чтобы они докопались до истины. Просто молча мучился чувством вины, и если бы не Федька, неизвестно как сложилась бы его жизнь. И тогда, и сейчас он хорошо понимал, сын оказался тем спасательным кругом, без которого он, Олег, просто «утонул» и никто не сумел бы ему помочь. В отношении себя он уверенно мог сказать: не было в нем достаточно крепкого стержня, и без молчаливой поддержки сына он не справился бы. А вот у Федора этот «стержень» был, то ли от рождения, то ли с годами, пройдя через многие тяжелые ситуации, мальчик морально стал много сильнее отца, и теперь они словно поменялись местами. Но это не мешало Олегу Петровичу беспокоиться о сыне, особенно в подобной сложной ситуации, когда вокруг творилось что-то непонятное. После завтрака оба отправились по своим делам, Подумав немного и прикинув все «за» и «против», Олег Петрович позвонил тому мужику, который вел дело о смерти его жены двадцать лет назад, и договорился о встрече. В это же время Федор, найдя записную книжку дома у Стаса, ехал к тому в больницу. В палате сидел незнакомый парень и быстро набирал письмо на клавиатуре ноутбука. Ямпольский постоял несколько секунд, затем, сообразив, что не знает всех приятелей Стаса, тронул сидящего за плечо. Тот повернулся и с улыбкой поздоровался.