Вот и доказывал, со всем своим желанием и получаемым от этого сексуальным удовольствием. Он заполучил Анжелику в своё полное распоряжение, чего, признаться, не ожидал. Выплеснул на неё всю нерастраченную когда-то страсть, предназначенную лишь для неё, а когда восторг немного улёгся и Ефимов начал думать головой, а не другим местом, всё чаще стал ловить себя на мысли, что от девочки, которую он когда-то любил и о которой так долго мечтал, мало, что осталось. Она лишь внешне оставалась прежней, изменения если и были, то едва уловимые, Анжелика в этом плане постаралась. А вот в душе она повзрослела, как и он впрочем, но то, что он ожидал увидеть в своей повзрослевшей мечте, что ему самому казалось бы правильным развитием и продолжением, он как-то не находил. И как недавно Толе пришло в голову, дело могло быть как раз в том, что Ликины ожидания тоже не оправдались. В ней тоже жили воспоминания, и Лика видела Толю прежним. С привычками, желаниями, энергией, которая из него в двадцать лет фонтаном била. Толя дождаться не мог, когда окончит институт, и когда придёт его время покорять мир. Был уверен, что тот ляжет к его ногам, никуда не денется. Ума и энергии хватит на то, чтобы и дело своё создать, и денег заработать, и зависть окружающим внушить. А ещё друзья, женщины, развлечения. Казалось, это никогда не надоест и из его жизни не уйдёт. А вот сейчас ему тридцать три, позади годы работы, годы метаний, успехов и следующих за ними неудач, и всё это в Москве, где никто тебя без острой необходимости не поддержит и руки без пользы для себя не подаст. Позади череда женщин, друзей и приятелей, которые прошли по его жизни и исчезли в небытии, да и чёрт с ними. Бывшая жена, с которой четыре года все печали и радости делил, а затем выяснилось, с её слов, что, оказывается, лишь пользовался её любовью и доверчивостью, честностью и верностью, попользовался и не женился, скотина. А как бы он женился, если на момент знакомства, с хлеба на воду перебивался (почти! для образа, не усугубляя) и обременять не хотел, а когда бизнес в гору пошёл, стало не до костюмов-платьев и пышных торжеств. Но кольцо ведь он ей подарил? Дорогущее, с бриллиантом. Лике бы понравилось. Помнится, он об этом и думал, когда выбирал. Но кольцо подарил, для факта, а предложения так и не сделал. Что-то удержало. И это что-то в итоге привело к расставанию. Жалел ли он об этом? Жалел, и мучился, и переживал. Но на поклон с очередным кольцом, признанием ошибок и предложением руки и сердца, не пошёл. Мысленно согласился с бывшей, что он скотина, и с головой окунулся в работу.

И вот теперь он здесь. На Мальдивах, в этом раю, а рядом исполнившаяся мечта. И она льнёт к нему, смотрит с обещанием, и выглядит, если не счастливой, то довольной.

Толя снова откинулся на шезлонге, глаза закрыл, а ладонь прогулялась по Ликиной обнажённой ноге, от бедра до колена. Анжелика довольно мурлыкнула, что-то сказала ему, но затем улеглась рядышком, подставив солнцу и без того знойное тело.

Вот с чем — с чем, а с фигурой у Лики всё было отлично. И даже лучше. Та же гладкая кожа, что он помнил, плавность линий, упругость во всех нужных местах, а ноги длинные-длинные. Правда, его женщина-мечта тайно комплексовала из-за размера груди. Но, по всей видимости, тешила себя надеждой, что об этом никто не догадывается. Толя лишь мысленно посмеивался и над этой её надеждой, и над надуманной проблемой, но знал, что ни за что и никогда с Ликой в открытую об этом не заговорит. Уличать её в чём-либо или критиковать? Боже упаси. Она идеальна. Только это было верным ответом на все её вопросы. Так было куда проще. И, судя по её рассказам о семейной жизни, её бывший муж эту истину тоже быстро усвоил.

Но при всей её внешней идеальности, жить с Ликой оказалось не так просто. А всё из-за несовпадения их воспоминаний друг о друге с реальностью. Толя почему-то всерьёз ожидал, что прошедшие годы Лику чему-то научили, что она стала мудрее, рассудительнее и — да, да! — хозяйственнее. Когда они учились в институте, то встречались преимущественно у него, в те дни, когда его мама уходила на дежурства, и вся квартира была в их распоряжении. И тогда Ефимов об умениях возлюбленной не задумывался. Да что говорить? Он, вообще, считал, что Лике, с её красотой, никаких особых умений навыков в повседневной жизни не понадобится. Встретившись с ней спустя десятилетие, также поспешил сделать вывод, что семейная жизнь её научила всему, что нужно. Но, как выяснилось, самой Лике нужно крайне мало. Она не заморачивалась по поводу порядка, потому что сама вещи по дому не разбрасывала, не мусорила, и лишь время от времени порхала по квартире цветной пуховочкой в руках, перегоняя пыль с места на место. Даже пылесосом она пользовалась не совсем по назначению. Как-то долго объясняла Толе, что уборку можно превратить в полезные физические упражнения, и она этому совету вняла, и теперь процесс уборки проходил долго, совмещённый с растяжкой, наклонами, приседаниями и, конечно, красованием перед зеркалом. Также выяснилось, что во время жизни с Петечкой (Ефимову каждый раз плевать хотелось, когда он слышал, как Лика называет бывшего мужа этим дурацким прозвищем), в их доме на постоянной основе проживали домработница и кухарка. После развода она этих привилегий лишилась, и считала это серьёзным ударом. Самой же ей было заниматься хозяйством недосуг, а уж готовкой и вовсе ни к чему. Лика жила без аппетита. Это было очень странно, для Ефимова непонятно, но Анжелика ела лишь потому, что это нужно было делать, хоть иногда, для поддержания жизни в организме. Именно так она сказала Толе, когда он рискнул поинтересоваться. Лика питалась греческими йогуртами, пшеничными хлебцами и зелёными яблоками. В ресторанах всегда заказывала зелёный салат с минимумом заправки. Поначалу Толя был уверен, что она играет перед ним, выстраивает свой образ, хрупкой, лёгкой и едва ли не святой — ведь только святые в состоянии питаться воздухом? Но вскоре он осознал, что это никакое не притворство. Лика даже шоколад не любила. Ей ничего не хотелось, её взгляд не загорался при виде ни одной сладости, а уж тем более горячего блюда. И она озабоченно хмурилась и даже морщиться начинала, наблюдая за тем, как Толя ест. А есть он хотел всегда, его энергию и активность поддерживала именно еда. Понятное дело, что заставить Лику готовить было невозможно. Да и не умела она этого. Откровенно намекнула: хочешь питаться дома, найми кухарку. И Ефимов на самом деле об этом задумался, но после от этой затеи отказался. Он ещё не был готов к такому шагу. В случае с Ликой: кухарка сродни кольцу с бриллиантом.

Да и ждала Лика от их отношений другого, не собственного одомашнивания. У неё был особый распорядок дня, подстроенный под её надобности и желание себе польстить. Лика никогда и нигде не работала, при этом не привыкла себе в чём-то отказывать. И надо сказать, глядя на неё, сияющую молодостью, любой бы пришёл к выводу, что это её предназначение — радовать мужчин. Какая уж тут работа? Это наложило бы отпечаток повседневности и обыденности на её образ, а Анжелика такой быть не могла. Она улыбалась и выглядела, как звезда, и от неё на самом деле исходило свечение, особенно вечерами, особенно, когда находилось достаточно желающих её красоту лицезреть и ею восхищаться. Именно поэтому Лика так любила компании и развлечения. У неё было безумное количество друзей и знакомых, и их с Толей вечно где-то кто-то ждал.

Да, были времена, когда Ефимов ни одного вечера не мог провести дома, в тишине и одиночестве. Он был молод, его не одолевали проблемы и серьёзные раздумья, он чувствовал себя свободным и не знал, что такое усталость. И именно таким его знала, помнила, и, наверное, любила Анжелика. И сейчас ей не приходило в голову, что Толе уже давно не двадцать, что его день зачастую расписан по минутам, что зачастую к обеду он уже бывает зол и раздражён. И что деньги, которые он научился зарабатывать, уже давно не приносят того удовольствия, он слишком хорошо знает, как они достаются, и спускать их в клубах, компаниях, на сомнительные развлечения, с лёгкостью уже не получается. Да и сил на это не всегда хватает. И оказавшись вечером дома, ему уже не хочется никуда идти. Ладно ещё в ресторан, чтобы вкусно и сытно поесть, но всё остальное… Театры он не любил, не понимал; художественные выставки его не впечатляли, не обладал он чувством прекрасного и, возможно, открытой душой; а из непонятных тусовок он давно вырос. Ну, возможно, пару-тройку раз в месяц, в желании отвлечься, развлечься, выпить и пообщаться с друзьями, но все остальное время он работал. Работал много и тяжело, и поэтому куда чаще ему теперь требовался выходной. Он уже не в том возрасте, чтобы гулять до утра, затем поспать пару часов и весь следующий день провести бодрым и жизнерадостным человеком. Сейчас он после ночного загула превращается в злого и хмурого, несговорчивого человека, с которым не слишком приятно общаться. Ефимов отлично это осознавал, себя знал, и поэтому старался подобные ситуации свести к минимуму. А если ещё и голодный к тому же, то это просто край. И непонятно, когда эта перемена с ним произошла. Занятый работой, Толя упустил момент, когда не жизнь, а он сам изменился. Когда лучшим отдыхом после насыщенного рабочего дня, стала не встреча с друзьями в клубе или спорт-баре, как когда-то, а тарелка борща, диван и хороший фильм. Но успокаивало то, что произошло это не только с ним, но и со всеми его друзьями. Стали реже встречаться, чаще в скайпе, чем в реале, но дружба от этого не ослабла, просто у многих появились семьи, дети, зато каждый повод для встречи превратился в ожидаемый и серьёзный, достойный радости. Наверное, всё-таки возраст. От этой мысли страшно, неприятно, тоскливо, но образ дивана, как это не смешно, грел.

Мама говорила: пора жениться.

Может, и пора. Но на ком?

Лика, например, его забавляла. Отчасти. Она была красива, соблазнительна, не слишком умна, что Толя готов был ей простить, но и не мудра. При необходимости, она могла бы простить многое и смирить свой характер, но опять же не от мудрости, а если увидит в этом свою прямую выгоду. Даже измену простит. Не простит пренебрежения и невнимания. Отсутствие любви? Лика искренне считала проявлением любви откровенное восхищение ею. Во всём остальном она подходила к жизни с прагматической стороны, и это в какой-то степени многое упрощало, с ней всегда можно было договориться. И в сексе границ для неё не было, любого мужика была в состоянии умотать и лишить последнего разума. Но чего-то существенного, важного, что выявило бы желание связать с Анжеликой свою жизнь, не хватало, по крайней мере, Ефимову. И дело не в борщах.