В следующий момент к ним подошел официант, и Гриффин сделал заказ первым. Он не смог не заметить, что Мэйли заказала то же самое. Она не выбрала другое блюдо из меню, потому что ничего из этого не пробовала? Он еще немного за ней понаблюдал, замечая, как она жадно глотнула воды, а ее взгляд блуждал по залу. Она определенно нервничает рядом с ним.

Черт. Гриффин откинулся на спинку стула. – Я… извиняюсь. – Вот, не так уж это и сложно. Гриффин был весьма горд собой.

Ее светлые брови сошлись на переносице, она выглядела удивленной. После быстро обернулась.

– Это я вам, – сказал он, моментально раздражаясь. Он ведь не был таким уж чудовищем, да? – Я понимаю, я был немного груб и приношу свои извинения. Я не хочу здесь находиться, но выплеснул свою злость на вас, и это было нечестно.

Ее брови снова приподнялись, словно она не верила своим ушам. А затем случилось это. Ее губы расплылись в широкой улыбке, освещая все вокруг. В зеленых глазах сверкнула радость, и она оживилась. Гриффин осознал, Мэйли – хорошенькая, когда улыбается.

– Премного благодарна, мистер Гриффин, – пропела она, – очень любезно с вашей стороны.

Гриффин не стал поправлять ее грамматику и ругать на неуместное «мистер». Сегодня он будет вежливым. Он кашлянул и отвел взгляд от Мэйли. Но на душе его стало легче. Ему понравилась искренняя и завораживающая улыбка Мэйли.

Не многие были открытыми и искренними с ним, и Гриффин ценил тех немногих. Он потянулся к своей книге, желая успеть прочитать несколько страниц, но затем опустил руку, заметив, что Мэйли продолжала смотреть на него и улыбаться, ожидая продолжения беседы. Ладно, раз он сегодня такой великодушный, он решил пообщаться с новой сотрудницей. – Смею предположить, вы хорошо отдохнули?

– О, да, – снова просияла она. – Падушки такие мягкие, прямо как маленькие ягнята. Невероятно, что гостям отеля предлагают такие падушки. Неужели в отеле не боятся, что люди их украдут?

Гриффин едва не подавился отпиваемой водой. – Украдут? Из L’hotel de Bellissime? – Она понимает, что в таких номерах останавливаются особы королевских кровей или же знаменитости? Или она считает, что все номера одинаковые? Мэйли была под сильным впечатлением, поэтому Гриффин решил не разбивать ее миф.

Он также не стал править ее неправильно произнесенное «подушка». Если так пойдет и дальше, он точно заслужит себе место в раю.

– Ага. Каждый раз, когда я путешествовала со своими тетушками и дядюшками по Джорджии или Флориде, они забирали из номеров мотелей все, что могли унести и говорили, что так и надо, – она мотнула головой. – Думаю, так делают все деревенщины.

– Я вас уверяю, я никогда не забирал вещи из гостиничных номеров.

– Если бы у вас была моя падушка, вы бы обязательно захотели прихватить ее домой, – восторженно заявила она. – Это лучшая падушка, какую я когда–либо обнимала.

По непонятной причине в его голове появился образ спящей Мэйли с распущенными волосами, прижимающей к груди подушку… Эта картина вызвала жар в его паху. Гриффин кашлянул. – Поверю вам на слово.

Официант принес их заказ, и Мэйли засыпала его благодарностями. Она успела перекинуться с ним парой слов о погоде, о божественном аромате, доносящимся с кухни, и каким красивым был Беллиссим. Официант не обращал никакого внимания на Гриффина, разговаривая с Мэйли как со старой знакомой, после чего удалился.

Гриффин взял в руки приборы. – Персонал ведет себя на редкость странно.

– Да? – она выглядела крайне удивленной. – А мне он показался очень любезным.

Еще бы, официант открыто с ней заигрывал. Возможно, южный акцент Мэйли был афродизиаком для мужчин, которые привыкли к английской или французской речи. Кто знает.

Гриффин решил больше об этом не думать, откусил свой тост, открыл книгу и начал читать, наслаждаясь тишиной и спокойным завтраком. Мэйли тоже ела в тишине, не переставая улыбаться.

Гриффин успел прочитать одну страницу, прежде чем над ним нависла тень, загораживая свет. Он поднял взгляд, заметив возле столика двоих мужчин: официанта и, судя по униформе, повара. Он со страдальческим стоном закрыл книгу. Тишина была слишком прекрасной, чтобы быть правдой. Сейчас ему придется ответить на множество вопросов. Собравшись силами, Гриффин откинулся на спинку стула, обращаясь к мужчинам. – Что такое?

Мэйли стрельнула в него взглядом, будто он им нагрубил, и улыбнулась мужчинам.

– Прошу прощения, – заговорил официант, глядя на Мэйли. – Мы не хотели вас беспокоить, но мой друг хотел поблагодарить вас за вашу вчерашнюю помощь.

Гриффин не понимал, о чем говорил мужчина, и почему он смотрел на Мэйли, а не на него.

– Нет, нет, – Мэйли замахала рукой и начала быстро мотать головой. – Вам совершенно не за что меня благодарить. Помните, никакой благодарности, иначе не сработает.

– Что не сработает? – спросил Гриффин. Его взгляд метался между мужчинами и Мэйли.

Повар сказал что–то по–французски, и официант перевел. – Этьен говорит, что боль ушла.

Мэйли гордо кивнула. – Я очень рада это слышать. Передайте ему, чтобы впредь был аккуратней, когда достает хлеб из духовки. Я…

– Простите, – перебил Гриффин. – О чем вы говорите?

Мэйли повернулась к нему, продолжая широко улыбаться, и он был очарован ее искренней улыбкой. – Мой заговор, – ответила она. – у мистер Этьена, – продолжила она, называя имя повара, которое только что узнала, – был ужасный ожог на руке, и я предложила ему свою помощь.

– Почему?

– Я же заговорщица ожогов, – непринужденно ответила она, словно это было само собой разумеющееся. – Это дар. Моя мама с помощью заговора сводит бородавки, но я могу избавлять только от ожогов.

– Понятно… – народная медицина… как странно.

– Это помогло милорд, – поддакивал официант. – Этьен несколько дней мучился от боли, он не мог работать. Но мисс Меривезер прикоснулась к его ожогу, и все сразу прошло. Именно поэтому…

Мэйли снова подняла руку, останавливая его. – Помните, никакой благодарности, иначе заговор пройдет.

Мужчины кивнули и ушли после недолгой беседы. И Гриффин снова удивился.

– Простите за это, – сказала Мэйли. – Я просила их не подходить, пока вы завтракаете. Я же знаю, как вам не нравится излишнее внимание.

– Так и есть, – признался Гриффин и посмотрел на пустой банкетный зал. Он мог слышать людей в соседнем зале, но у них было блаженно спокойно. – Мы поэтому сидим здесь, а не в главном ресторане?

Мэйли кивнула. – Вчера вечером я поговорила с менеджером, желая узнать побольше об отеле.

Гриффин поразился ее предусмотрительности. – Да?

– Да, я сказала ему, как сильно вы любите уединение, и спросила, что они могут сделать, чтобы вас не тревожили в это и без того сложное и волнительное время. Мы обсудили еще несколько тем помимо этой и пришли к выводу, что вы можете есть в этом банкетном зале. Никто не любит, когда ему мешают завтракать, – призналась она, осторожно доедая яичницу. Прожевав, она добавила. – Я сказала, если мы сможем позавтракать в тишине, то вы, возможно, зайдете на кухню и поблагодарите персонал за работу. Надеюсь, это было не слишком нагло с моей стороны. Я знаю, они будут рады вашей похвале. Вы же тут знаменитость.

Пара комплиментов взамен спокойного завтрака? Это гениально. Он снова отложил книгу в сторону. – Спасибо, очень предусмотрительно с вашей стороны. И да, мне нравится завтракать в тишине. – Откусив от своего тоста, Гриффин перелистнул страницу, продолжая читать о подвигах Эдварда Шеклтона.

– Я пересяду за другой столик, чтобы вам не мешать, – сказала Мэйли, взяв в руки ноутбук.

Он оторвал взгляд от книги, посмотрел на нее, затем на ноутбук. Он был готов попросить ее остаться, но вместо этого согласно кивнул. – Спасибо. Вы нашли составленное Кипом расписание?

– Да, оно здесь. Мы обсудим ваши планы, когда вы будете готовы.

Он кивнул и вернулся к книге.

В банкетном зале было тихо, Гриффин пил горячий чай, завтракал и читал. Через соседнее окно пригревало солнце, и у него сложилось впечатление, что он находился на уединенном острове. Он периодически поглядывал на Мэйли, она печатала на компьютере, делала пометки на стикере или разговаривала с персоналом. Они все улыбались и были рады ее видеть.

Все были чертовски счастливы рядом с его помощницей. Гриффин не мог понять, нравится ему это или раздражает.

***

Первый день Мэйли в Беллиссиме был изнурительным.

После завтрака она быстро пробежалась с Гриффином по его сегодняшнему графику. Для того, кто редко появлялся в родной стране и не женился, у него был довольно плотный график. В начале посещение музея, затем примерка у королевского портного, после обеда чай с министром соседней страны; посещение благотворительной организации; фотосессия с другим виконтом и, наконец, интервью для журнала об архиологии, которая, как догадалась Мэйли, была страстью Гриффина. И ее задача заключалась в поддержании его расписания, чтобы он везде успел вовремя.

Это было сложно, но Мэйли гордилась тем, как хорошо справилась со своей работой. Она немного испугалась, когда обнаружила, что Кип назначил две встречи на одно время, но после нескольких телефонных звонков Мэйли все уладила, перенеся встречу с его матерью на завтра. Она ничего не сказала Гриффину, потому что знала, он снова одарит ее высокомерным взглядом, словно это была ее ошибка.

Она весь день провела с телефоном в руках, с ноутбуком на коленях на заднем сидении лимузина, дожидаясь, пока Гриффин посещает одно мероприятие за другим.

По его портящемуся настроению было очевидно, как ему это не нравилось, однако на встречах он был вежлив и любезен. Только Мэйли и водитель мистер Старгесс выслушивали его недовольства.

Между встречами Гриффина Мэйли нужно было ответить на несколько запросов на интервью с Гриффином, приглашений на благотворительные вечера и каким–то образом уточнить последние ньюансы касательно свадьбы. Она должна была позвонить во дворец, поговорить с главным королевским координатором, который вначале не хотел с ней говорить из–за ее акцента, но в итоге ей удалось узнать дресс код во время королевских встреч; время проведения репетиционных ужинов и праздничных завтраков. Места проведения были засекречены, иначе, если о них станет известно прессе, они окружат их как орда.