На скулах герцога заиграли желваки.

— Соблаговолите объяснить, каким образом поход со мной в оперу может стать причиной публичного унижения?

Она раздраженно вздохнула:

— Поймете, когда весь свет будет не просто игнорировать, а намеренно оскорблять меня. Пренебрежение может коснуться даже вас и ваших тетушки и дядюшки.

Теперь уже Руперт, истинный аристократ, герцог Страттон, посмотрел на нее свысока.

— Уверяю вас, мадам, ни один представитель высшего света не отважится проигнорировать, не говоря уже о том, чтобы намеренно оскорбить вас в обществе герцога Страттона.

Пандоре пришлось признать, что он, скорее всего, прав. Он мужчина, с которым нельзя не считаться, как в плане социальном, так и в политическом, и вряд ли кто-то отважится открыто нанести ему оскорбление.

— А как же ваши родственники? Стоит ли подвергать угрозе их положение в обществе из-за того, что с вашей стороны является всего лишь причудой или развлечением?

Руперт одарил Пандору жалостливым взглядом.

— Общественное мнение интересует моих тетю и дядю не больше, чем меня.

— Даже если это так…

— Давайте прекратим этот глупый спор, Пандора! — потерял терпение Руперт. — Нынче вечером мы оба идем в оперу в компании графа и графини Хейборо, и точка.

В фиалковых глазах снова сверкнули слезы.

— По какой причине вы желаете подвергнуть меня такому испытанию? Может, я или мой муж, сами того не подозревая, чем-то обидели вас в прошлом? И теперь вы жаждете отмщения?

— Не будьте смешной.

— Смешна не я, Руперт… — Она оборвала себя на полуслове, сообразив, что в пылу спора все-таки сошла до фамильярного обращения к графу, очень смутилась и бесстрастно продолжила: — Простите, но о посещении оперы с вами нынче вечером не может быть и речи. Вчера я пошла на бал к Софии только из желания сделать ей приятное, ведь она была так добра ко мне последний месяц и оказывала безграничную поддержку. Но, поверьте, к вам я подобных чувств не питаю.

Руперт почувствовал, как к нему возвращается восхищение этой гордой и уравновешенной молодой женщиной. Не исключено, он сильно заблуждается на ее счет, но это такое приятное заблуждение! К тому же ее постоянная забота об окружающих, о двух своих подругах, а теперь о Руперте и его тете и дяде никак не вязалась с репутацией беспринципной неверной женушки, которая довела мужа до могилы.

— Разве не я спас вас от Сугдона вчера вечером?

— Ну да… — В ее голосе появилась неуверенность.

— Он воспользовался моим советом и, скажем так, предпочел удалиться в места с более прохладным климатом?

Она улыбнулась, услышав слово «совет».

— Да.

— В таком случае вы определенно обязаны мне.

— Но…

— Я заеду за вами в своей карете в семь тридцать вечера, — отрезал Руперт, положив конец пререканиям.

Пандора лишь покачала головой:

— Похоже, вы самый упрямый джентльмен, каких мне приходилось встречать.

— Говорят, это моя характерная черта, — с улыбкой заверил он ее.

Пандора с любопытством посмотрела на него. Руперт Стерлинг действительно был надменным, властным, саркастичным и даже безжалостным, к тому же ужасно упрямым, в чем она его и обвинила. Однако ему присущи честь, даже в отношении леди с подмоченной репутацией, искрометное чувство юмора, самоирония и физическая привлекательность, которая притягивала взгляды.

Руперт кардинально отличался от ее импозантного мужа и внешним видом, и характером. Барнаби был на три-четыре года старше Руперта, но из-за хрупкой комплекции и мальчишеского выражения лица выглядел намного моложе. Да, Руперт, безусловно, умел настоять на своем, но при этом Пандора чувствовала себя рядом с ним защищенной, будто ничто плохое не могло случиться с ней в его присутствии. С Барнаби все было иначе.

Вред ей мог нанести только сам Руперт, конечно…

Она была далеко не глупа, чтобы поверить в то, что он предлагает ей общественную поддержку от доброты душевной!

— И все-таки мне хотелось бы знать, что вы надеетесь выиграть от такой… публичной связи со мной?

— С чего вы решили, что я ищу выгоду?

Ее глаза сверкнули глубоким фиолетом.

— Пусть я на несколько лет моложе вас, ваша светлость, и в обществе на меня смотрят как на парию, но я настоятельно советую вам не заблуждаться на мой счет и не думать, что недостаток возраста или социального статуса делают из меня дурочку.

— Я так не думал.

Она покачала головой.

— До вчерашнего вечера мы даже не были представлены друг другу, да и познакомились при весьма удручающих обстоятельствах. Следовательно, существует причина, по которой вы проявили такое великодушие и уговорили ваших родственников пригласить меня в оперу. Может, я должна сыграть роль дымовой завесы, отвлечь внимание общества от чего-то еще… например, от других отношений, которые уже существуют в вашей жизни?

Руперт давно понял, что эта женщина обладает не только красотой. Она не уступает ему в упрямстве, и ее умственные способности потрясают воображение. Теперь же ему открылась еще одна грань ее личности — проницательность, которая могла поставить любого другого мужчину в неудобное положение! Руперт сильно сомневался в том, что подслушанная беседа могла открыть Пандоре все перипетии его запутанных отношений с женщиной, которая ныне является вдовой его отца.

Он улыбнулся, но улыбка вышла тяжелой и безрадостной.

— Вы, дорогая Пандора, должны быть готовы, соответственно одеты для посещения оперы и ждать меня здесь ровно в семь тридцать вечера.

Этот ответ не имел ни малейшего отношения к ее вопросу. Похоже, он даже не собирался отвечать на него. Беззастенчиво вторгся в чужую личную жизнь, при этом тщательно охраняя от чужих глаз свою!

И все же Пандора не сомневалась в том, что приглашение в оперу имеет прямое отношение к его мачехе и его появление на публике с печально известной герцогиней Виндвуд отвлечет внимание от скандальной связи.

И хотя инстинкт подсказывал ей отказаться от приглашения, чувство справедливости диктовало обратное. Можно сколько угодно закрывать глаза на этот факт, но Руперт действительно выручил ее вчера из очень неприятной передряги, и она действительно обязана ему.

Она вздохнула и заставила себя расправить плечи.

— Очень хорошо, ваша светлость, я принимаю приглашение графини Хейборо.

— А нельзя было сказать об этом пять минут назад? — фыркнул Руперт.

— Но при одном условии, — решительно продолжила Пандора, — второго такого приглашения от вас я не приму.

Она, не дрогнув, встретила его взгляд.

Поскольку, строго говоря, приглашение исходит не лично от него, а от его добросердечной тети Сесилии, которая сама предложила это, как только он поведал ей о вчерашнем происшествии, Руперт согласился принять условия Пандоры.

Кроме того, ему и одного в десять лет посещения оперы хватит за глаза!

Глава 5

— От всей души надеюсь, что вы изображаете интерес. Вам же не может нравиться подобный бред?

Пандора даже плечиком не повела, притворяясь, что она не услышала Руперта, который склонился к самому ее уху. Она продолжала неотрывно смотреть на сцену, где главный герой уже довольно долго — и очень громко — оплакивал потерянную любовь.

Как он и обещал, его карета прибыла к ее дому ровно в семь тридцать вечера, в ней находился невероятно красивый господин в белоснежной рубашке и черном вечернем наряде, в широком плаще, наброшенном на плечи, с модной прической. В руках он держал черный цилиндр.

В светлых волосах Пандоры красовалось украшение из голубых перьев, голубое шелковое платье с короткими рукавами открывало плечи, высокая талия подчеркивала пышную грудь, бледно-голубые кружевные перчатки выше локтя обтягивали руки.

Она холодно отреагировала на его комплименты в свой адрес и сохраняла эту холодность всю дорогу до оперы и немного оттаяла, лишь когда графиня Хейборо тепло ее встретила и сердечно поприветствовала, а граф Хейборо поцеловал ей руку. Однако благодушное настроение улетучилось, стоило Руперту взять ее под локоть и повести в театр. Он надменно кивал и раскланивался со знакомыми, некоторым из них не удалось скрыть удивление, когда стало ясно, что за женщина держит герцога под руку. Правда, как он и обещал, ни одна дама и ни один господин не решились на открытые оскорбления в ее адрес.

И все же ноги Пандоры так тряслись, что она еле добрела до частной ложи Хейборо и буквально рухнула в кресло, которое подвинул Руперт, прежде чем сесть позади нее. Он, естественно, не преминул воспользоваться своим выгодным положением, и теперь его горячее дыхание щекотало ее обнаженную кожу, а он упорно продолжал нашептывать ей на ушко всякие глупости.

— Если вы не заметили, ваша светлость, героиня только что умерла, а ее возлюбленный безмерно страдает, — прошептала она в ответ, каждой клеточкой ощущая на себе взгляды публики. У нее сложилось впечатление, что их с герцогом персоны интересуют присутствующих куда больше, чем действие на сцене.

— Ну и дурак, — равнодушно бросил Руперт. — Лично я прыгал бы от радости, избавившись от такого хилого мяукающего существа! Почему вы никогда не носите драгоценностей, Пандора?

Ее плечи инстинктивно напряглись. Он так неожиданно сменил тему разговора, что Пандора не сразу сумела взять себя в руки и вновь принять холодный равнодушный вид, коим весь вечер доводила его до исступления.

— Я надеваю иногда жемчуг матери.

— Но не вчера и не сегодня.

— Нет. — Она упрямо поджала губы.

— Почему?

— Неужели этот разговор не может подождать до конца спектакля, ваша светлость? — Она многозначительно покосилась на графа и графиню, которые внимательно слушали доносившиеся со сцены завывания.