Она окинула взором Руперта, его растрепанные золотые волосы, в которые она впивалась руками и пропускала сквозь пальцы в порыве страсти, губы, казавшиеся более полными оттого, что он прикасался ими к ее груди, выбившуюся из панталон рубашку.

Краска бросилась ей в лицо, и она поспешно отвернулась, заметив его вздыбившееся естество, явно просматривающееся через панталоны.

— Нет, не думаю, что мне сегодня потребуется что-то еще.

Она выдавила из себя улыбку. Никогда в жизни не чувствовала себя настолько неловкой и смущенной.

Никто и никогда не касался ее столь интимно, как сделал это Руперт. Никто не доводил ее до возбуждения. Не заявлял на нее свои права. Не доводил ее до вершины блаженства, о существовании которой она даже не подозревала. И все это время она была абсолютно голой, тогда как Руперт оставался в рубашке, хитро завязанном шейном платке, жилете, панталонах и сапогах!

Что он теперь подумает о ней? Учитывая, как она полностью потеряла над собой контроль? Нет, не о такой близости мечтала она. Лежать в объятиях друг друга, нашептывать всякие глупости, а уж потом отдаваться плотским утехам — вот как она себе это представляла.

Но что она знает о плотских утехах? Вплоть до сегодняшнего дня весь ее опыт сводился к унижению, которое она испытала в первую брачную ночь.

Возможно, эта отстраненность, холодность между мужчиной и женщиной, не состоящих в браке, обычное явление, когда страсти немного улеглись?

Выходит, все эти годы Пандора думала о физической близости, жаждала ее, лишь затем, чтобы теперь понять — все на самом деле не так, как она себе напридумывала. О, удовольствие было даже восхитительнее, чем она представляла, но стоят ли эти несколько волшебных минут того, чтобы между ними возникла непреодолимая дистанция и появился холодок?

— Поговорим утром. — Ее улыбка стала еще более вымученной, но она продолжала улыбаться, пока он не скрылся в смежной гардеробной и не закрыл за собой дверь.

Пандора тяжело опустилась на край кровати и закрыла лицо руками, из глаз потекли слезы, грозившие пролиться с того самого мгновения, как она пришла в себя и Руперт стал для нее чужим.

Женевьева не права, нет ничего забавного в том, чтобы иметь любовника. Это вообще не весело! О, акт любви стал для нее настоящим откровением. Но последствия… последствия оказались настолько ошеломительными, настолько болезненными, что она вряд ли когда-нибудь захочет повторить…


— Какого дьявола ты делаешь?! — рявкнул за спиной Пандоры Руперт.

Она так сильно вздрогнула от неожиданности, что чуть не упала со стула, на котором стояла, стараясь выудить из шкафа кружевную перчатку, упрямо прятавшуюся в самой глубине.

Она ухватилась за полку, удерживая равновесие, и только после этого обернулась через плечо. Он стоял такой модный и элегантный посреди ее сгоревших покоев, в дорогущем сюртуке цвета кобальта, серебряном жилете, бледно-серых панталонах и черных ботфортах. Его лицо было, как обычно, чертовски красивым, золотые локоны в беспорядке спадали на лоб, брови насмешливо приподняты.

Пандора облизнула пересохшие губы.

— Я полагаю, открытый сундук говорит сам за себя.

Руперт набычился.

— Может, сундуки и разговаривают с тобой, Пандора, но со мной еще не беседовали.

Она прищурилась, отпустила полку и повернулась к нему.

— Я имею в виду то, что вещи, уложенные в сундук, явно означают, что я уезжаю.

Да, Руперт и сам это прекрасно понял. Как и то, что по возвращении в Страттон-Хаус час назад нашел свою спальню пустой. Пандора исчезла. Это подтвердил и его дворецкий, заметив, что ее милость, герцогиня Виндвуд, послала утром за своей каретой и горничной и некоторое время спустя отбыла в этой самой карете и с вышеназванной горничной. Очевидно, в Хайбери-Хаус.

Факт подтвердился, когда он приехал сюда и был встречен у дверей Бентли. Черные круги под глазами старика намекали на бессонную ночь и пережитый шок, который он испытал, вытаскивая хозяйку из огня. Убедившись, что Пандора в самом деле находится наверху, в своей спальне, Руперт потратил несколько минут на то, чтобы еще раз поблагодарить дворецкого за своевременное вмешательство и спасение Пандоры.

Во время беседы с Бентли Руперт не мог не заметить, что число коробок в холле выросло со вчерашнего дня. Выходит, она продолжает паковать вещи.

Леди, стоящая на стуле в бледно-лимонном платье и с желтой лентой в белокурых волосах, выглядела такой юной и беззащитной, что у Руперта мгновенно перехватило дыхание. Он никак не мог сопоставить элегантно одетую даму с обнаженной красоткой, которую держал в объятиях вчера ночью и которую довел до экстаза.

Глядя в ее прекрасное, но холодное лицо, он поверить не мог, что всего несколько часов назад занимался любовью с этой девушкой.

— Ты уехала, не попрощавшись.

Руперт совсем не то собирался сказать, однако теперь был рад, что произнес именно эти слова. Он был… обеспокоен, что Пандора оставила его, ушла, исчезла, даже не намекнув, куда собирается и вернется ли обратно.

Пандора отвернулась от обвиняющего взгляда серых глаз.

— Я думала, ты ждешь от меня именно этого.

— Откуда такие мысли? — прищурился он.

Она пожала плечами:

— Служанка, которая принесла мне завтрак, сказала, что ты уехал.

— И?..

Она удрученно покачала головой и повернулась к нему, нахмурившись.

— Но ведь все и так ясно?

Он вновь насмешливо приподнял брови.

— Только не для меня.

— В таком случае вы бесчувственный пень, сэр! — высокомерно заявила Пандора.

— Потому что я решил заняться делами, пока ты спишь?

— Делами? — моргнула она.

— Делами, — заверил ее Руперт. — Не будешь ли ты так любезна сойти с этого стула, я уже шею себе свернул, глядя на тебя.

Нет, не боль в шее доставляла ему неудобства, он просто не привык смотреть на людей снизу вверх!

— Я еще не нашла свою перчатку. — Она, вздохнув с облегчением, с удвоенной энергией предалась своему занятию. Пусть хоть на несколько минут, но она получила возможность отвернуться от холодных серых глаз.

— Нынче утром я не настроен играть в игры. О, черт бы его побрал! — Руперт протянул было руки с намерением взять ее за талию и спустить со стула, но, оборачиваясь к нему, она наступила на подол платья, потеряла равновесие и с криком сама упала к нему в руки. — Тоже неплохой вариант, — сухо буркнул он, прижимая ее к себе.

Злая и покрасневшая, она метала в него глазами громы и молнии, безуспешно пытаясь вырваться.

— Отпустите меня, пожалуйста.

— Разве не следует поблагодарить меня за спасение от падения? — поддел он.

— Если бы вы меня не напугали, я бы не упала!

— Боюсь, со дня нашего знакомства я только и делаю, что выручаю тебя из неприятностей. — Руперт прикусил губу, стараясь не рассмеяться над ее недовольным выражением лица.

— Немедленно поставьте меня на пол! — Если бы Пандора стояла, непременно в отчаянии топнула.

Руперт закрыл глаза, досчитал до десяти, потом еще раз до десяти в попытке сдержать веселье и не разозлить ее еще больше.

Час, нет, даже десять минут назад он был в ярости оттого, что она сбежала в его отсутствие, но теперь, когда он держал ее в своих объятиях, ему хотелось смеяться!

Пандора затихла и подозрительно уставилась на него.

— Вы ведь не собираетесь расхохотаться, Страттон?

Как может она, как может вообще женщина так дерзко обращаться к мужчине, в чьих объятиях находилась всего несколько часов назад, обнаженная и возбужденная?

А Пандора Мейбери может. В ее компании Руперт ни разу не заскучал. Да и как тут заскучаешь, когда она так и притягивает к себе несчастья?

Это слишком, и вся она слишком, Руперт более не мог сдержать смеха.

Пандора смотрела, как он веселится. Не улыбается и не сухо хихикает, заливается громким смехом, запрокинув голову. То был безудержный хохот, который лишает человека сил, и этот оказался не исключением. Он отступал назад, пока не натолкнулся на стул, с которого она чуть не упала, и плюхнулся на него. Но и тогда не прекратил смеяться, глядя на нее и качая головой.

Пандора чуть со стыда не сгорела, когда служанка в Страттон-Хаус принесла ей поднос с едой и на вопрос о местонахождении герцога объявила, что господин покинул дом час тому назад, не известив прислугу, когда его ждать обратно.

Руперт прекрасно знал, что она ни на минуту не захочет остаться наедине с Патрисией Стерлинг, и она без промедления послала Хенли записку с требованием прислать в Страттон-Хаус чистую одежду и карету.

А он вдруг является сюда и обвиняет ее в том, что она с ним не попрощалась!

— Ты холодный, бесчувственный, высокомерный грубиян…

Веселье так же быстро оставило Руперта, как и нахлынуло.

— Был ли я холодным и бесчувственным вчера ночью? — прохрипел он. — Был ли я высокомерным? Или грубым?

Пандора замерла в его руках, щеки ее порозовели.

— Ты…

— Прошу прощения за вмешательство, ваша милость… э-э-э… ваши светлости. — Бентли неловко топтался на пороге комнаты. — Мистер Джессоп желает видеть ее милость.

Руперт ответил старику, не отрывая от Пандоры прищуренных глаз:

— Попроси его обождать в голубой гостиной, хорошо, Бентли?

— Ты…

— А теперь не оставите ли нас, Бентли, — вежливо попросил Руперт, понимая, что Пандора сейчас взорвется от возмущения.

— Да, ваша светлость.

Руперту не надо было оборачиваться, чтобы понять, что дворецкого как ветром сдуло.

— Мистер Джессоп? — вопросительно посмотрел он на Пандору, не выпуская ее из своей крепкой хватки.

— Он мой поверенный… — раздраженно бросила хозяйка дома.