Глава 8

[ДАВИД]

— Тебя что-то тревожит? Ты ни в своей тарелке!

Аглая, откусив кусочек пирожного, внимательно посмотрела на меня. Тревожит? Да, черт возьми, дом был подключен к онлайн камерам, и я видел ее слезы. На это было невыносимо смотреть, ее поганая бабка высказала ей за то, что, она не сумела договориться со мной о водке. На камерах мне было хорошо видно не только изображение, но и слышно, о чем они общались. Поэтому не переживал за телефон, камеры работали двадцать четыре часа в сутки. Обычно смотрел их мельком, а сейчас не удержался. Она лежала на диване свернувшись в комочек, а у меня все сжималось, и понять не мог почему так хочу обратно.

— Все в порядке! Алла херней страдает!

Аглая прищурилась.

— А конкретно?

Я в двух словах объяснил Аглае суть, и под конец моего повествования, она осушила залпом бокал с шампанским, улыбаясь.

— Ни фига, Фельдман дает! Девчонке не сильно досталось?

— Она тоже не промах, оттолкнула ее!

— Конечно! Жизнь, в деревне, сказалась! — философски заметила Аглая. — Думаешь, правду говорила?

Я поморщился.

— Конечно нет! Алла гениальная актриса!

— А вот ты, как знаменитый Станиславский, ей не веришь!

Я налил себе еще рома.

— У тебя какие новости?

Аглая открыла сумку и положила передо мной какие-то бумаги.

— Это история беременности Анжелы Фельдман! Из ее обменной карты! Тут есть некоторые тонкости!

— Например?

— Ее дочь не добирала вес, Алла была совсем маленькая! И вот странность! Родилась она крупной! Почти четыре кило для девочки!

Я пожал плечами.

— И что? Это плохо? Врачи могли ошибаться!

Аглая покосилась на бутылку с шампанским, и я тут же галантно налил ей.

— Невозможно! На последних сроках не ошибаются! Там много тонкостей! Вес, длина костей, объем головы! Все это у Аллы Фельдман не сходилось! А вот у Ангелины, наоборот, при рождении как-то все больше! Геля, мягко говоря, была дрыщом!

— Что ты хочешь этим сказать? — напрягся я.

Аглая взяла в руки бокал.

— Я не знаю, но все это странно! Как-то, Отшельник, все не сходится!

— Что именно?

— Все! Вроде чувствую, а сказать свои предположения не могу!

— Врачи ошибаются, поверь! — мрачно произнес я, все больше вместо дела думая об Ангелине.

— Я понимаю, но Анжелу Фельдман, вела Анна Леонидовна Богданова! Заведующая, акушер гинеколог первой степени и кандидат наук! Серьезная дама! Ошибок быть не могло! Анжела много раз лежала на сохранении!

— Я все равно тебя не понимаю!

Аглая протянула мне бумаги.

— На, по изучай в свободное время! Где то что- то, я упустила! Есть зацепки! Как что соображу, сразу сообщу!

— Было бы прекрасно!

Аглая посмотрела мне в глаза.

— Отшельник, я тебя таким впервые вижу! Что случилось?

— Все хорошо, просто устал! — не стал вдаваться в подробности я.

— Сегодня сделка?

Я кивнул.

— Через час!

Аглая подхватила сумку.

— Я на связи, все под контролем! Жду указаний!

Дежурно чмокнув меня в стену, она унеслась. Я остался один, наедине со своими мыслями. Они были мрачными, одна хуже другой. В башку лезла какая-то философия, а еще желание прибить бабку и мать Ангелины, за такое отношение к ней. Зачем я вообще это лезу? Я не семейный психолог, мне это не нужно, должно быть абсолютно все равно. Заберу деньги у Фельдмана, поделю их с сестрами, если можно так назвать девушек, и все. Новая жизнь. Хватит жить прошлым. Сколько веревочке ни виться, а если конец будет, то это пожизненное или опять психушка, тоже с пожизненным заключением.

— Отшельник?

Я поднял глаза. Передо мной стояла красивая темноволосая девушка. Только очень нервная. Я всегда тонко подмечал любые детали, и сейчас отметил, как дрожат ее пальцы, как судорожно прижимает к себе сумку и в панике оглядывается по сторонам.

— Вы, Нина?

Нина кивнула и присела напротив. Очень яркие выразительные карие глаза, нежная персиковая кожа, пухло очерченные губы. Красивая женщина.

— Да, а вы Отшельник!

— Так точно, что-нибудь будете?

Нина бросила взгляд на меня.

— Чай зеленый с мятой!

Тут же в голову опять вернулись мысли о моей Ангелине. Она тоже любит мятный чай. Моей. Случайно. Отчаянная неправильная мысль мелькнула в голове. Она не моя

— Спасибо!

Официантка, которая уже успела принять заказ, удалилась. Нина продолжала во все глаза смотреть на меня, своим испуганным затравленным взглядом.

— Может расскажете? Из вашего письма, я не все особо понял!

Она кивнула и положила руки на стол. Только сейчас, когда задрался рукав ее элегантного платья, заметил на запястье тонкие порезы. Нина, перехватив мой взгляд, тут же одернула его.

— Я знаю, вы помогаете людям начать жизнь с чистого листа! — понизила голос до шепота она. — У меня непростая ситуация! Мой муж, он криминальный авторитет, ныне легализованный бизнесмен, но весь его бизнес-это прикрытие! Когда мы женились, я любила его! Родила ему двоих детей и лишь потом поняла, что живу с садистом! У него начались необоснованные вспышки гнева! Мог избить меня, ударить детей! Сейчас это просто стало невыносимо, у него другая! Я знаю, что скоро он меня выкинет из своей жизни! Детей, я не получу! И вообще вряд ли останусь жива, так, как много знаю! Прошу вас, помогите мне!

Я забарабанил пальцами по столу.

— Видите ли, Нина! Ваша ситуация, конечно, решаема, но у вас дети! Я не берусь за детей никогда!

Красивые глаза Нины тут же наполнились слезами.

— Я прошу вас! Дети мое все! У меня нет никого! Родители всегда пили, я им не нужна!

Молча отпил виски. Опять тема пьющих родителей, она словно преследует меня, превращая мою жизнь в ад. Как все-таки страшно, черт возьми, когда ты один и никому не нужен. Когда за тебя некому заступиться, и не к кому прийти, просто поделиться, что у тебя на душе.

— Я прошу вас, Отшельник!

Посмотрел в ее глаза.

— Кто ваш муж?

— Лиман! Иван Лиманов!

Цокнул языком. Земля оказывается круглая, вертится так интересно. Лиман. Ванька Лиман, с которым мы когда-то мотали срок. Безбашенный серьезный парень, многие боялись с ним связываться.

— Я попробую вам помочь, Нина, но вы должны мне обещать, что обратной дороги не будет, и вам надо крепко держать язык за зубами!

Нина тут же перекрестилась.

— Только помогите мне, прошу! Я сделаю все, я обещаю!

Молча кивнул и посмотрел в панорамное окно, выходящее на набережную. Мысли об Ангелине не давали сосредоточиться на работе, я до сих ор видел, как слезы текут по ее щекам и ощущал в груди всю ее боль, непосредственно, как свою.

[АНГЕЛИНА]

Встав с тяжелой разбитой головой, пошла на кухню. Сделав себе чай, забралась с ногами на стул, и уставилась в окно. Глубокая ночь. Можно философствовать, думать о своем, переживать свою боль. А ее у меня было много.

— Ты хочешь сказать все деньги Ляльке пойдут?

Я едва не облилась. Удивленно огляделась и заметила, что окно приоткрыто, а мама с бабушкой курят на летней веранде.

— Ляля добрая, она поделится с нами! — мама, затянувшись сигаретой, присела за стол.

А я слезла со стула и встала у стены так, чтобы меня не было видно.

— Деньги портят людей! — не унималась никак бабушка. — А что, если правда всплывет? Что тогда, Лада?

— Мама прекрати! Прошу! Ничего не всплывет! Столько лет не всплывала! Ты только молчи пожалуйста об этом, умоляю тебя и все будет хорошо!

— Ничего хорошего, Лада не будет! Девка, узнав, что не родная нам, хрен нам что даст!

У меня внезапно стали ватными ноги. Странное чувство, но я не могла двигаться. И руки, и ноги словно окаменели.

— Мама, как ты могла! Там, где-то с этой тварью Анжелой, растет наша девочка! Моя дочь! А я воспитываю ее отродье! Вдруг они бьют ее! Что ты натворила!

— Я хотела, как лучше, чтобы наша девочка росла и ни в чем не нуждалась! Уверена, у нее все есть, и никто ее не бьет, а любят ее! — с грустью в голосе произнесла бабушка.

С трудом отошла от стены. Не выпуская из рук чашку с чаем, дошла до комнаты. Все, как на автомате, с отчаянной болью в груди. Сомнений быть больше не могло, речь шла обо мне. Я не родная, я чужая. Подкидыш. Нас подменили. Там, где-то растет моя сестра и у нее все хорошо, а меня ненавидят, потому что, я никто. Чужая, приемная дочь. Вот и весь секрет ненависти бабушки и мамы ко мне. Странно, но слез совсем не было. Просто грудь сдавило, просто отчаяние росло с каждой секундой, показывая мне кто я. Да никто. Я никому не нужна и никогда не была нужна. Бабушка подменила меня в роддоме. От этой мысли становилось невыносимо горько, я не знала, что мне делать, куда мне деться, но с ними несмотря ни на что, больше оставаться не могла. Меня предали, вот за что меня так ненавидят. На цыпочках вышла из комнаты, пройдя на кухню. С веранды не доносились голоса, там больше никого не было. Бабушка и мама ушли. Быстро влезла на подоконник, и спрыгнув с него, понеслась к воротам. В ушах свистел ветер, а глаза застилали предательские слезы. Все кончено. Собаки? Да плевать на них. Люди, особенно близкие мне, оказались гораздо хуже собак. Подошла к дырке в заборе и перекрестилась, что будет то будет, но здесь, я больше не смогу оставаться ни физически, ни морально. Осторожно отодвинув доски, опустилась на корточки и пролезла, благо никогда не отличалась лишним весом. Вытянувшись во весь рост, прижалась к забору. Собаки походу находились в вольере, а у меня было очень мало времени чтобы добежать до забора. Совсем чуть. Давай, Ангелина, ты справишься. Мысленно досчитала до трех и побежала. Собаки почуяли меня тут же, с оглушительным громким лаем бросились за мной, а я, ощущая себя супергероем, вцепилась в забор, изо всех сил подтянувшись. Сердце бешено стучало в груди, казалось, что все потеряно. Страх сковал всю, но я держалась, просто повисла на заборе, глотая слезы. Если я сорвусь, меня загрызут собаки, разорвут. Подтянулась еще раз, доползла до верха и покатилась вниз. Ударилась головой так что искры полетели из глаз. Больно. Вставай, Ангелина. С трудом встав на ноги, отряхнулась и медленно побрела в сторону, даже не предполагая куда иду.