Мария Летова - Жесткий рок

Нужно успокоиться…

Но меня, кажется, прорвало.

Я: «Теперь понятно, почему ты меня с собой брать не хотел»

Он сказал, что мне там будет скучно, потому что они целый день будут слушать песни разного молодняка. Антон, кстати говоря, член жюри. Я и не настаивала. У меня слишком нестабильное состояние, чтобы мотаться в Питер. Предпочитаю быть поближе к своему врачу.

Опять звонит.

Я не стану брать.

АНТОШКА: «Возьми трубку, ненормальная»

Всхлипываю. Вот и все. В следующем сообщении он назовет меня овцой или еще как-нибудь. Можно смело проситься в команду Веры.

Я: «Не отвлекайся! Дана Марч ждет!»

АНТОШКА: «Пиздц тебе!»

Это было последнее сообщение, которое я получила. После этого он пропал, хотя я известила его о том, что начинаю собирать вещи.

Наверное, ему плевать.

Решаю куда-нибудь пойти, ведь сегодня пятница. Почему я должна сидеть дома и ждать его, как верная собачонка? Я просто не смогу сидеть дома, меня поглотят страшные мысли, и я выброшусь из окна.

Натягиваю джинсы и водолазку. Решаю прокатиться до ближайшего торгового центра. Разумеется, попадаю в пробку, но мне все равно. Я двигаюсь совершенно бездумно. Перекусываю в хинкальной, потом брожу по этажам и набредаю на магазин детских вещичек. Торчу там минут сорок. Это так захватывает. Пока не знаю, мальчик у меня там или девочка, но мне нравится розовый. Определенно.

Малюсенькие розовые пинетки с атласными бантиками.

Чувствую предательскую влагу в глазах.

У него будут такие крошечные ножки?

Шмыгаю носом.

Еще даже девяти вечера нет. Решаю сходить в кино. Выбираю какую-то комедию и засыпаю после первых пятнадцати минут просмотра ,а просыпаюсь, когда идут титры.

О чем был фильм?

Все отделы уже закрыты и перекрыты. Выхожу на стоянку в компании других посетителей своего сеанса.

Антон не звонил.

Если бы он позвонил, я бы взяла. Сейчас я уже не уверена в правильности своего поведения. Это все мои гормоны, не иначе. Гормоны и еще то, что я ревную его безумно. Напоминаю себе о том, что он не скупится на наши фотки в соцсетях, то есть сообщает всем о моем присутствии в его жизни. Но люди сходятся и расходятся, сегодня вместе, а завтра нет!

Я не знаю, чего хочу от него. Кольца? Слов любви? Его фамилию?

Я хочу его всего со всеми потрохами.

Когда отъезжаю от торгового центра, звонит телефон. С надеждой вынимаю его из кармана шубы.

Это Вика.

– Алло…

– Привет, – говорит она. – Эм-м… ты где?

– В кино ходила, а что?

– Да… так… – тянет она. – Как там твой пассажир?

Улыбаюсь.

– Формирует органы.

Она смеется.

– Так ты, эм… едешь домой?

– Да. Уже подъезжаю.

– Ну, ладненько. Я побежала… дела.

На этом она кладет трубку.

Странный какой-то звонок.

Прежде чем подниматься в квартиру, захожу в супермаркет и беру себе йогурт на вечер. А еще беру таранку. Странный набор, я согласна.

Захожу в квартиру и ставлю пакет на пол, после чего стягиваю с плеч шубу, устало сбрасывая ботинки. Тянусь к выключателю, но замираю, когда из темноты мне прилетает очень и очень злой вопрос:

– Нагулялась?

В ужасе подпрыгиваю на месте, хватаясь руками на сердце.

– Антон?!

– А ты кого ждала? – цедит он.

Все-таки щелкаю по кнопке выключателя и вижу Наумова.

Сглатываю.

Он стоит, опершись спиной о барную стойку и сложив на груди руки. На нем та же самая одежда, в которой он блистал в инстаграме. На челюсти проклевывается щетина. Он очень-преочень злой. Губы поджаты, глаза мечут молнии.

Кажется, я вляпалась…

Теперь мне стал более понятен тот звонок от Вики. Очевидно, он ждет меня здесь некоторое время…

Моя подруга меня, вроде как, предала…

Вспоминаю все, что писала ему в период помутнения... Я угрожала своим уходом...

Что ему сказать? Как себя вести?

Смотрю на него распахнутыми глазами и не знаю, что делать. Все возмущение резко испаряется, когда я понимаю, что он приехал ко мне… чтобы вставить пи*дюлей.

– Что, язык проглотила? – холодно спрашивает Антон, отталкиваясь от стойки.

По мере того, как девяносто килограмм злости приближаются, я пячусь назад до тех пор, пока не упираюсь в дверь спиной. По телу проходит дрожь. Слежу за ним, не моргая. Я, и правда, погорячилась, он же понимает? Я не хочу никуда уходить...

Бес замирает в шаге от меня, а я не знаю, чего от него ждать.

– От... откуда ты? – спрашиваю, пытаясь звучать уверенно.

– От, бл*ть, верблюда! – рычит Наумов и сдергивает с моей головы шапку и отшвыривает ее в сторону.

Смотрит зло сверху вниз, и от его близости и агрессивности у меня колени подгибаются. Но не от страха. Я, блин, просто без ума от этого мужчины. Открываю рот, чтобы сказать «прости, я кретинка и дура, и идиотка...», но он смотрит так, что я тут же его захлопываю и прячу глаза. Антон подхватывает пальцами мой подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.

Чувствую его запах и хочу, чтобы он меня обнял. Обнял и сказал, что любит. Сказал, что любит нашего ребенка. Тогда я сделаю для него все, чтобы он ни попросил. Он приехал ко мне. Он приехал, потому что не собирался принимать приглашение Даны Марч (я все еще убеждена в том, что она его сделала).

– Антон… – шепчу я.

– Закрой рот и слушай, – велит Бес, упираясь руками в дверь рядом с моей головой.

Ладно.

Смотрю на него, как мученица.

– Еще хоть раз… – тут он делает глубокий вдох. Его грудь поднимается и опадает. – Еще хоть раз попробуешь не брать трубку, когда я звоню, я тебя, бл*ть, отлуплю ремнем!

Хлопаю глазами.

– Поняла меня? – гаркает, ударяя кулаком в дверь за моей спиной.

Вздрагиваю.

– Да… я… да… – лепечу.

– Где ты была? – мрачно спрашивает он. – Шлялась одна, уже полдвенадцатого!

– Я…

– Ты совсем ох*ла, Алёнушка, – сообщает Антон, переходя к насущному.

Снимает резинку с моих волос, они у меня лохматые и нечесанные.

– Ты сказала, что собираешь вещи. Вытра*шь так мой мозг еще раз, и я вытра*ю тебя.

– Ладно… – шепчу, не в силах оторвать от него глаз.

Он берет мое лицо в ладонь и оттягивает большим пальцем нижнюю губу. Запрокидываю голову и закрываю глаза, выдыхая:

– Антон…

Я перегнула палку, но это от того, что люблю его сильно-сильно...

Боюсь потерять его больше всего на свете.

Чувствую его дыхание на своей щеке. Потом его губы. Он скользит ими по линии моей челюсти, утыкается носом мне в шею. Я вся дрожу. Даже вздох сделать не могу, просто стою и беззвучно молю его прижать меня к себе.

– Нах*й мне Дана Марч? – шепчет, расстегивая пуговицу на моих джинсах. – Вот нах*й она мне, Алёнушка?

– Я люблю тебя, Наумов… – плачу и шепчу, обнимая дрожащими руками его шею.

– А я тебя, – отвечает он, прижимая меня к себе одной рукой, а вторую просовывает мне под джинсы, сминая ягодицу.

– Аа?.. – восклицаю изумленно, пытаясь посмотреть ему в лицо.

– Что, бл*ть, «а»? – вопрошает он, бодая меня носом и заставляя выгнуть шею.

Прикусывает кожу, потом втягивает ее в рот, оставляя засос.

– Ты… любишь?.. – спрашиваю в неверии, потерявшись на миг.

– Ты, правда, такая дура или прикидываешься? – раздражается он и тянет мою водолазку вверх.

Поднимаю руки, повинуясь его желанию.

Стягивает ее и отправляет вслед за шапкой. Тут же накрывает ладонью мою грудь и сжимает.

– Ай… – непроизвольно пищу я.

Больно.

Антон тут же отдергивает руку и проводит согнутым указательным пальцем по моему животу, а потом он ныряет пальцами в мои трусики.

– М-м-м… – стонет мой любимый мужчина. – У меня крышу рвет, когда ты такая мокрая…

Начинает работать пальцами, отчего я цепляюсь за его плечи и двигаю бедра навстречу.

– Антон… мне… я… подожди…

Я еще кое в чем должна сознаться...

– Ни хрена… – шепчет он, опускаясь передо мной на колени.

Уткнувшись лицом в мой живот, тянет джинсы вниз вместе с бельем, придерживая меня за талию. Гладит мою попу, мои ноги. Целует. Господи! Я сейчас упаду в обморок. Запускаю руки в его волосы. Смотрю на его рельефные плечи, исписанные руки... это оргазмическое зрелище.

– Я беременна! – выпаливаю, потому что минуты через три совсем перестану соображать.

– Ага, я так и понял… – отвечает Антон, чем ставит меня в тупик.

– В смысле?! – изумляюсь, оттянув его лицо за волосы, чтобы заглянуть в это непробиваемое лицо.

Стряхивает мои руки со своей головы и возвращается к прерванному занятию: кусает внутреннюю сторону моего бедра.

– Антон! – требую, пытаясь отстраниться.

– Ну что? – цыкает он, вскидывая голову.

Смотрит на меня, как ребенок, у которого отняли игрушку. Смотрю в ответ требовательно и хмуро.

Бес закатывает глаза.

– Я олигофрен, по-твоему? – бормочет он. – У тебя с Тая нет месячных, и сиськи увеличились. Психуешь как истеричка и плачешь постоянно.

Шок.

Это было так очевидно? Я насчет своих истеричных приходах.

– И… и что? – опять начинаю распускать нюни.

– Что «что»? – теряя терпение, гаркает Наумов, сверкая голубыми глазищами.

– Что ты думаешь?! – требую я, топнув ногой.

Антон качает головой и извлекает мои лодыжки из джинсов вместе с носками. Встает и начинает расстегивать свою рубашку.