Глупо улыбаюсь.

Наумов – чокнутый извращенец.

Я спросила его, встречался ли он с кем-то до меня. Он ответил «не страдай хе*ей».

Что ж, в таком случае буду считать, что нет. Все равно упоминаний о каких-то других женщинах в его жизни я не нашла.

Надо бы расспросить Вадика. Вадик – бесценный источник информации.

Возвращаюсь в реальность и пытаюсь привести себя в порядок. Выходит не очень. Сегодня я обрядилась в толстый шерстяной клетчатый костюм, состоящий из короткой юбки и длинного пиджака. Под пиджаком у меня водолазка. Просто в офисе моего работодателя температура воздуха на той отметке, когда задумываешься о том, стоит ли тебе вообще снимать верхнюю одежду.

Телефон снова вибрирует.

АНТОШКА: «Вышла?»

Да что же это такое?!

Если с работы я возвращаюсь на пять минут позже, он начинает психовать. Ему вынь Алёну да положь! Он вообще задался целью уволить меня. Это просто невероятно! Он уже вынудил меня избавиться от съемной квартиры, теперь ему моя работа мешает, потому что наши графики не бьются.

С Бесом вообще тяжело.

Я чувствую себя присвоенной по всем фронтам, кроме работы. Пока. Он никогда не давит, просто подводит ситуацию к тому, чтобы у меня не осталось выбора. Если ОН чего-то захотел, можно не сомневаться, ОН это получит.

Мне просто нечего ему противопоставить, я впервые сталкиваюсь с таким бойцовым характером. И уж можно не сомневаться, если я ему надоем, он не будет ломать комедию.

Я: «НЕТ! ЗАШЛА ПОПИСАТЬ!»

АНТОШКА: «Писай и выезжай. Гололед. Очень осторожничай»

Я: «Как скажешь, ТИРАН»

Люблю тебя.

АНТОШКА: «Уродцу понравился этот сыр. Купи еще»

Хихикаю.

Тут за углом зоомагазин магазин. Я купила Палкаше новое лакомство, и Наумов мучил его им целую неделю. Он пытался дрессировать моего кота, но Палкаша не вчера родился. У него характер не менее скверный, чем у Беса.

Прощаюсь с коллегами и одеваюсь, после чего выбегаю на улицу. Здесь мокрый снег, какая прелесть. Заворачиваю за угол, чтобы купить Палкашины штучки. Затем иду на стоянку через два дома. Да, не очень удобно.

Здесь стоит сделать еще одну ремарку.

Пока мы были в Тае, мою машину по велению Беса апгрейдили.

У меня тогда челюсть упала на пол, но в этом весь Антон, разве непонятно? Кстати говоря, этот апгрейд принес моему инстаграму полтысячи подписчиков.

Суть в том, что моя машина теперь черная и матовая. Диски у нее литые и хромированные. Кроме того, у нее вырос нижний бампер, который стопроцентно отвалился бы, прокатись я на этой машине по родному городу. Но это же Москва! Внутренности моего «Форда» тоже претерпели изменения, я это сразу поняла, как только завела машину. Ничего сверхъестественного, вроде нового движка, но их основательно обновили, в том числе преобразился салон.

Всю эту композицию немного портят четыре восклицательных знака на заднем стекле, но, на самом деле, я им даже рада. Многие думают, что за рулем какой-нибудь стритрейсер, а эти знаки дают понять, что там всего лишь я.

Дорога, и правда, отвратительная. Еду очень медленно. Антон никогда не пишет, если я в дороге, но я уверена, он уже злой. Не чувствую вины, ведь телепорт еще не изобрели.

Въезжаю в поселок и быстренько нахожу дом Дэна с помощью навигатора, но на дороге очень глубокая колея, и я никак не могу съехать с дороги, чтобы припарковаться у ворот. В этот момент мой телефон звонит.

Наумов.

Вздыхаю и беру трубку.

– Да?

– Ты уже должна была подъехать, – сообщает он.

– Я подъехала.

– Ну и где ты тогда?

– Не могу припарковаться.

Кладет трубку.

Через три минуты мой прекрасный принц появляется перед капотом машины. Без куртки. На нем джинсы и рубашка.

Опять вздыхаю.

Он красавчик и он хмурится.

Открывает водительскую дверь и спрашивает, осмотрев меня с головы до ног:

– Села на жопу, Алёнушка?

Фыркаю и отстегиваю ремень.

– Села на бампер, Наумов.

Он дожидается, пока я выйду и сграбастывает меня в охапку. Обнимаю его за шею и жмусь в ответ, опустив веки и делая вдох. На глаза наворачиваются слезы. Я его еще не потеряла, но мне уже больно. Антон переносит меня на сухое место и ставит на ноги. Целует мои губы, мнет мою задницу. Эти манипуляции, как правило, идут в комплекте. Удовлетворившись, он прикусывает напоследок мою губу и идет к машине. Запрыгнув на водительское сидение, сдает назад и ловко выкручивает руль. Под его руководством моя машина просто-таки выпрыгивает из этой проклятой колеи.

Мужик, что с него возьмешь.

Антон паркуется с филигранной точностью под кирпичным забором Дэна рядом с другими машинами, и я отмечаю, что моя здесь самая эпатажная.

Когда он подходит, снова висну у него на шее, и он продолжает движение уже со мной в качестве галстука.

– А ты на чем приехал? – спрашиваю, потираясь носом о его щеку.

– С Вадиком, – отвечает, целуя мою в ответ.

Как же я люблю его. Не представляю, как буду без него жить. Не представляю, как смогу быть с кем-то после него…

Когда заходим в дом, вынуждена отклеиться. Антон помогает мне раздеться и берет за руку.

– Ого! – искренне восхищаюсь я.

Дом большой и просторный. Двухэтажный. Лестница по центру, справа большая комната, вроде гостиной, слева коридор. В большой комнате играют дети, их там штук пять, не меньше. Самая взрослая среди них девочка вскакивает на ноги и подлетает к нам. На вид ей лет шесть.

– Антон, это твоя девушка? – пищит она, рассматривая меня со всей детской неискушенностью. – У нее волосы синие!..

Антон трепет малышку по светлой макушке и говорит:

– Это моя Алёнушка.

– А я Аня, – представляется она, прильнув к ноге Наумова.

Я не сразу отвечаю, ведь все еще смакую это «моя Алёнушка».

– Привет! – говорю и спрашиваю, указывая на свои волосы. – Нравится?

– Можно мне с тобой сфоткаться? – пищит она.

Улыбаюсь. Может быть, мне пора брать деньги с желающих сфоткаться? Только не с детей, конечно же.

– Давай!

Она исчезает в комнате, а потом появляется так быстро, что я моргнуть не успеваю. У нее в руках фотоаппарат по типу полароида, который она протягивает Антону. Тот покорно принимает его и делает снимок, когда мы с Аней прижимаемся друг к другу щеками. На прощание она целует меня и говорит:

– Ты вкусно пахнешь!

– Спасибо...

Она уже убегает, взмахнув пышной тюлевой юбкой. Перевожу взгляд на Наумова. Он ухмыляется.

– Да, пахнешь ты зачетно, – говорит Антон, похотливо блеснув раскосыми глазами.

Мы идем в столовую, где за деревянным обеденным столом сидят гости. Человек пятнадцать, не меньше. Я теряюсь, ведь больше половины из них не знаю.

К тому же здесь Вера.

Антон кладет руки мне на плечи и представляет присутствующим. Нахожу глазами Дэна и одними губами произношу:

– С днем рождения.

Он подмигивает и улыбается. Антон усаживает меня на стул рядом с собой, а приятная брюнетка по соседству предлагает отведать запеканку.

– Наташа, – представляется она. – Хозяйка.

– О… э-э-э, – дергаюсь я. – Алёна.

– Антон много о тебе рассказывал, – говорит она.

– Правда?.. – полным скепсиса голосом спрашиваю я.

Она смеется.

– Шучу. Конечно, из него слова не вытянешь.

Тут мы начинаем смеяться вместе. Антон, сидящий рядом, игнорирует этот подкол, поэтому кладу руку ему на колено и заглядываю ему в глаза. Он вскидывает бровь, как бы говоря «чего тебе?», на что я качаю головой, как бы отвечая «ничего».

– Я видела ту фотку, – широко улыбаясь, говорит Наташа, привлекая мое внимание. – Вы просто красавцы. Кстати, я подписана на тебя!

– Серьезно? – я реально такого не ожидала.

– Да! Ты на машине приехала? Хочу посмотреть!

– Ладно… – неуверенно отвечаю ей, затем провокационно добавляю, поглядывая на Наумова. – Тебе не кажется, что цвет спорный?

Он поворачивает к нам голову и бросает:

– А ты хотела розовый?

Ответа он не получает, потому что я залипла.

В свете своего положения, смотрю на него по-новому. В моем ребенке будет половина от него. Я бы предпочла, чтобы он весь был на него похож. У Наумова прекрасные гены, как ни крути. Если это мальчик, хочу, чтобы у него был нос Антона, а если девочка, пусть у нее будут его губы. Надеюсь, наш ребёнок не родится разноцветным. Сине-розовым, например.

Опускаю глаза, пряча улыбку.

– У меня пятно на лбу? – спрашивает Наумов, беря мою щеку в ладонь.

Трусь о нее носом.

– Антон, а ты свой дом когда достроишь? – слышу мерзкий голос Веры.

Антон опускает руку и лишает меня своего внимания.

– Думаю, летом можно будет жить, – отвечает он, а я тянусь за стаканом сока, чтобы чем-то замаскировать волнение.

Лето – это через три с половиной месяца. Он не рассматривает нас в такой далекой перспективе? У меня в горле собирается ком, который мешает сделать глоток, поэтому я поперхнулась. Антон смотрит на меня, но я на него смотреть не хочу. Чувствую себя обманутой. Достаю из кармана пиджака телефон. Что угодно, лишь бы не смотреть на Антона, потому что я чувствую – он ищет мой взгляд своим.

– …блог?.. – говорит Вера, и я замечаю, что несколько человек смотрят на меня.

– А-а-а?.. – переспрашиваю, встрепенувшись.

Она сказала какую-то гадость, пока я выпадала из реальности?

– Как поживает твой блог? – повторяет Вера свой вопрос.

Она сегодня прекрасно выглядит, словно девушка с обложки. Не представляю, как она может быть «кем-то» не желанна. Но я счастлива, что Антона не прет от длинноногих идеальных блондинок.