Мария Летова - Жесткий рок

– Что случилось?

Он лишь бросает мне мимолетный взгляд и прощается со всеми, уволакивая прочь из паба, ухватив за шкирку.

Я немного обескуражена, но в целом привычна к его «мачовским» замашкам, поэтому покорно подчиняюсь. В сухом остатке он запихивает меня на водительское кресло «нашего» бумера и садится на соседнее.

К этому времени я уже в шоке. Что происходит?

– Антон?.. – пытаюсь завязать диалог, посматривая на него.

– Заводи машину, – молвит он и откидывается на сидение, прикрыв глаза.

Какого чёрта?

Антон-мудак вернулся?

Что происходит?

Хмурюсь и делаю, как он говорит. До дома доезжаем быстро, но парковаться приходится у черта на куличках. И все это время, вплоть до момента попадания в квартиру, мой парень не произносит ни одного слова. Он раздевается и молча уходит в комнату, захлопнув дверь.

От обиды и потрясения я просто стою на пороге и не знаю, что делать. О том, чтобы пойти и лечь с ним в одну постель не может быть и речи. Снимаю его косуху и вешаю на место. Мне совсем не хочется спать. Я слишком взвинчена, поэтому делаю себе чай и пью его, глядя на ночной город. Прокручиваю в голове события прошедшего вечера и ничего не понимаю.

Что ж, утром ему придется объясниться.

Падаю на диван и пытаюсь заснуть. Но самый шок ждет меня впереди.

Я с нетерпением жду наступления утра и давлю в себе порыв пойти разбудить его прямо сейчас. Как он мог повести себя так? Ведь я переехала к нему вместе с котом, то есть, доверилась. Такое ощущение, что утром он бы предпочел вообще не найти меня здесь.

Что ж, обойдется.

Помимо ожидания я с детства ненавижу недосказанность.

Сплю от силы час, причем не самым сладким сном, когда слышу звук поворачивающегося в замке ключа. Я подскакиваю в ожидании чего угодно и с ужасом гляжу на дверь, прижимая к груди клетчатый плед. Но ничто не могло подготовить меня к тому, что на пороге возникнет Снежинка Вера. Собственной персоной!

Она спокойно заходит в квартиру Антона, щелкает по кнопке выключателя и снимает обувь, а затем и пальто. Наблюдаю за этими неторопливыми манипуляциями, приоткрыв рот. Почуяв моё состояние, палкаша приподнимает голову, выныривая из складок пледа.

Меня охватывает злость. Вот ведь сука. Это помимо миллиона вопросов, крутящихся в моей голове. Примерно таких вопросов: «у нее есть ключ?», «часто она заглядывает к нему посреди ночи?», «какого черта происходит?».

– Кхе-кхе, – обозначаю я свое присутствие.

Вера подпрыгивает на месте и смотрит на меня, выкатив глаза. В этот момент я словно вижу ее истинное лицо. Не такая уж она и красавица, когда застигнута врасплох. Мерзавка явно не ожидала меня здесь увидеть, нужно отдать должное Вадику – он не болтлив. Еще меньше она ожидала увидеть меня здесь в компании моего кота, потому что она смотрит то на него, то на меня.

– Алёна? – наиграно восклицает незваная гостья, будто мое присутствие здесь сродни чему-то немыслимому.

– Вера? – ровно отмечаю я. – Ты заблудилась?

Пока она собирается с мыслями, я думаю о том, какой была глупенькой. Неужели я рассчитывала на то, что моего Беса мне вот так просто отдадут на блюде? Мол, встречайтесь, пробуйте. Может получится чего, а если нет, так значит – не судьба!

Нет.

Вокруг него целыми косяками плавают оголодалые беспринципные акулы, выжидая момент, чтобы набросится. И эта пушистая малышка самая коварная из всех.

– Ты решила зайти, подоткнуть ему одеяло? – спрашиваю я.

– Он выпил. Хотела проверить, добрался ли он до дома… Антон не брал трубку.

Ах, вот как…

– И часто ты его проверяешь? – уточняю я, вставая с дивана.

На мне лишь лифчик и трусики, но я не стесняюсь. Пусть посмотрит, как выглядит тело, которое Антон предпочитает ей самой. Она так и делает, пристально рассматривает меня, пока я надеваю платье.

– Бывает… – это ответ на мой вопрос.

Бывает…

Развернувшись, и смотрю на Веру так, чтобы ей стало понятно – я вижу ее насквозь. Она не отводит глаз, отчего я заключаю – она не такая уж пушистая Снежинка или же она вышла на тропу войны, потому что ее чувства к Антону очевидны.

– Он спит в комнате, – говорю, разводя руками. – Можешь со спокойной душой ехать к себе домой.

– Да я, вообще-то, живу в соседнем доме.

Отлично. Просто прекрасно.

– Ну, тогда можешь спокойно идти домой.

– Я не знала, что ты живешь здесь, – вдруг говорит она.

– Ну, теперь знаешь, – отвечаю я.

Выбора у нее нет, поэтому она повторяет проделанные ранее процедуры, только в обратном порядке: обувается и надевает пальто. Когда закрывается входная дверь, я падаю на диван и закрываю лицо руками. На часах четыре утра, и нет ни единого шанса на то, что мне удастся уснуть. Принимаю горизонтальное положение и смотрю в темный потолок, подтянув к себе Палкашу. Он тёплый и приятный на ощупь. Его присутствие настолько успокаивает меня, что я проваливаюсь в тревожный сон и резко вскакиваю, когда слышу стук бьющегося о кафельный пол стекла.

– Бл*ть! – раздраженно восклицает Наумов и, привлечённый движением, вскидывает на меня глаза.

Я немного дезориентирована спросонья, поэтому просто стою и смотрю. Бес же, напротив, возвращается к прерванному занятию, потеряв ко мне интерес. Сегодня он решил выпить кофе в боксерах и только. Интересно, как бы это выглядело, если бы поутру его на диване ждала не я, а Вера?

Бросив быстрый взгляд в зеркало, морщусь. Платье съехало, на голове воронье гнездо. Вернув перекошенный вырез на место, говорю:

– Доброе утро.

В ответ получаю тишину.

Во мне бурлит столько эмоций, что не знаю, какую первой выплеснуть. Злость, обида, непонимание, подозрения? Вскидываю подбородок и цежу:

– Ты что, оглох, Наумов?

Он спокойно разворачивается и посылает мне свой фирменный флегматичный взгляд. Я не умею вести себя как бревно, я вся просто вибрирую от потребности устроить скандал.

– Может объяснишь свое поведение? – спрашиваю его.

Палкаша спрыгивает с дивана и трется о мои ноги. Мой любимый.

Антон молчит, словно раздумывает, стоит ли вообще со мной разговаривать. Видимо, я не такое уж пустое место, потому что он опускается до объяснений.

– Я слышал, ты вчера неплохо проводила время, – не менее флегматично заявляет он.

Хмурюсь. Что это еще должно значить?

– Поясни, – бросаю я, замерев, как фреска рядом с диваном.

– Слышал, ты нашла себе нового знакомого в туалете. Туалеты, это твоя фишка, да? – спрашивает он, опираясь своими бицепсами на стойку, в то время как я прихожу в полное замешательство.

– Что за хе*ню ты несешь? – не сдержав изумления, спрашиваю его.

– А что, не было такого? – интересуется он, взяв из корзинки зеленое яблоко.

Напрягаю работу всех своих мозговых клеток, рассматривая его небритое лицо.

– Ты про того парня с ирокезом? – пораженная, ахаю я.

Бес лишь надкусывает яблоко и смачно жует, игнорируя мой вопрос.

– Наумов, ты в своем уме? – вопрошаю я. – Я даже имени его не знаю!

– Хочешь, дам телефончик? Мы знакомы.

Я так поражена, что лишь открываю и закрываю рот.

– Ты это сейчас серьезно? – охрипшим голосом спрашиваю я. – Если это такая шутка тупая…

– Это не шутка. У меня скоро поезд, собирай вещи.

Кажется, изумление – это гвоздь сегодняшней программы. Стою, как громом пораженная. С чего я вдруг решила, что могу быть влюблена в этого дебила? У меня точно мозги набекрень!

– Антон, – холодно зову я, потому что он уже отвернулся, предпочтя смотреть на кофемашину.

Повернув свою растрепанную башку в профиль, ждет.

– Ты совсем придурок? – интересуюсь я.

Он лишь принимает исходное положение, игнорируя такой очевидный вопрос.

Уверенным шагом направляюсь к нему и становлюсь между ними с машиной. Упираю руки в бока и шиплю:

– Это Снежинка Вера тебе наплела?

Антон складывает руки на груди и отвечает:

– Какая разница, кто?

Значит, она. От такой подлости я на миг теряю дар речи. Смотрю на Наумова и хочу, чтобы он меня обнял. Хочу, чтобы всего этого не было. Это же Антон. У него такие нежные руки, а губы…

Но, кажется, это не сон.

– И… – откашливаюсь. – Что, дальше?

Глажу плечи руками, потому что мне стало холодно.

– Я уже сказал. Собирай вещи. Вадик тебя отвезет.

В этот момент мне становится страшно, и это чувство почти осязаемо. Он что, отсылает меня навсегда? Я погорячилась там вначале, когда говорила, что он дебил и что я его не люблю. Я очень люблю. Очень-очень. Я… я не готова расстаться с ним даже на день, не то что… навсегда? Я даже не собираюсь это скрывать, пусть знает!

– Антон… – тихо говорю, глядя ему в лицо. – Я люблю тебя… я…

– Бл*ть, Алёнушка! – раздраженно перебивает он, закатывая глаза. – Мы с тобой четыре дня трахаемся, а ты меня уже любишь?

Я смотрю на него со смесью боли и ужаса. Как я могла так вляпаться? Как?

– То… то есть тебя плевать на меня? – решаю расставить все точки над «i».

Надо отдать ему должное, здесь он взял паузу. Это должно меня утешить?

– Иди собирай вещи, – устало отвечает он.

– Антон… – шепчу я.

Я не хочу уходить…

– Алёна, бл*ть! – оттолкнувшись от столешницы, он проходит мимо и выхватывает чашку из держателя, потом шипит, пролив горячий кофе себе на пальцы, и швыряет ее в раковину.

Вздрагиваю, наблюдая за ним. Он такой злой. Мышцы на спине ходят ходуном. Когда он вновь смотрит на меня, его челюсти сжаты, а глаза мечут молнии.