И вот теперь Кэтрин поняла, что ошибалась. В холодном свете дня Лукас был еще привлекательнее, и Кэтрин испытывала непреодолимое влечение к нему.

Кэтрин никогда не стремилась нравиться мужчинам. И прежде всего потому, что до сих пор не встречала джентльмена, достойного ее внимания. Кроме того, Кэтрин и не подозревала, что может замирать от волнения и испытывать трепет от прикосновений мужчины. Мистер Лукас Бомон открыл для нее целый мир новых эмоций и ощущений.

— Вы долго собираетесь пробыть в Лондоне, мистер Бомон? — спросила она, робко поглядывая на гостя.

— Лукас. Мои друзья зовут меня Лукасом.

— Хорошо, я буду тоже звать вас Лукасом.

Пылкий взгляд его карих глаз обжег ее, как огнем.

— Думаю, что долго, мисс Кэтрин.

— Прошу вас, зовите меня просто Кэтрин.


Лакей нашел Шарлотту в столовой, где она обсуждала с миссис Хендерсон, служившей в доме экономкой, меню на неделю. Поклонившись, он доложил, что маркизу ждет в малой гостиной мисс Кэтрин.

Слуги были предупреждены о том, что для родных маркиза всегда была дома и что их следовало принимать в более уютной малой гостиной, а не в большой, предназначенной для других гостей, не принадлежавших к членам семьи Шарлотты.

Выслушав доклад лакея, Шарлотта незамедлительно направилась в комнату, где ее ждала сестра. В последний раз они виделись позавчера, и Шарлотта успела соскучиться по Кейти. Алекс в это время суток давал Николасу очередной урок верховой езды, и Шарлотте было одиноко без них. Она не знала, чем занять себя, и уже подумывала, не начать ли ей вязать крючком какой-нибудь шарфик. Книги ей надоели, от чтения у нее уже болели глаза.

Шарлотта была довольна развитием отношений с Алексом. Он все чаще улыбался. Даже Альфред заметил, что его господин изменился, стал спокойнее, веселее, жизнерадостнее.

Каждый вечер в течение последних двух недель Алекс входил к ней в спальню через дверь, соединявшую их комнаты. Он был неизменно одет в халат и сгорал от нетерпения заняться любовью с женой. Уже на третий вечер Шарлотта перестала надевать ночную рубашку, которую Алекс все равно тут же снимал с нее, и ждала его голой. Верный своему слову, он стал использовать «французские письма». Через некоторое время они договорились, что Шарлотта будет вводить себе во влагалище «голландский колпачок». Использование этого средства причиняло им обоим меньшее неудобство, чем «французские письма», и не ограничивало удовольствие от занятий любовью.

По правде говоря, Шарлотта почти не видела Алекса в течение дня, так как он большую часть времени проводил, занимаясь делами или общаясь с Николасом, с которым сильно сдружился. Что касается Николаса, то он боготворил отца, считая, что тот все может и всегда поступает правильно.

Чтобы завоевать сердце Алекса, нужно было внушить ему доверие, а на это требовалось много времени. Намного больше, чем для того, чтобы воспламенить его страсть.

— Кейти, я… — промолвила Шарлотта, переступая порог малой гостиной, и тут же запнулась, увидев рядом с сестрой в залитой солнечным светом комнате Лукаса. — Лукас!

Шарлотта бросилась к нему, широко раскинув руки. Лукас с радостным смехом крепко обнял ее. О, как ей не хватало этого добродушного смеха!

— Кажется, я зря беспокоился. Ты обещала написать мне письмо, когда доберешься до дома, но не сдержала слова, и я сильно встревожился. Я решил использовать деловую поездку для того, чтобы разыскать тебя и Николаса и убедиться, что у вас все хорошо, — сказал Лукас.

Его улыбка излучала любовь.

— О, прости, Лукас. Я должна была написать тебе сразу, как только приехала в Рединг, но вместо этого отправила письмо только три дня назад. Прошу прощения за то, что заставила тебя волноваться.

Только самый преданный друг отправился бы за тридевять земель проведать ее и Николаса.

Лукас издал хриплый смешок.

— Не стоит извиняться, я прочту его, когда вернусь домой. — Он повернулся к Кейти. — Твоя сестра любезно согласилась сопровождать меня сюда. Ты никогда не говорила, что она очень красива. Ты упоминала только о том, что вы с Кэтрин удивительно похожи.

Шарлотта рассмеялась.

— Ты неисправим, — промолвила она и вдруг заметила, что щеки Кейти стали ярко-пунцовыми.

Вообще-то ее сестра редко краснела. Интересно, что это с ней?

— Как долго ты пробудешь в Англии? И кстати, где ты остановился? — спросила Шарлотта, жестом пригласив гостей сесть.

И тут дверь в гостиную распахнулась, и в нее влетел золотоволосый малыш, настоящий сгусток энергии.

— Мама, папа разрешил мне проехать на большой лошади! — воскликнул Николас и тут резко остановился, увидев Лукаса.

Лицо мальчика просияло.

— Дядя Лукас! — закричал он и, изменив направление движения, бросился в объятия гостя. Оказавшись у него на коленях, Николас обвил шею Лукаса руками. — Мама не говорила, что ты приедешь.

В этот момент в комнату вошел Алекс. Шарлотта почувствовала его приближение раньше, чем он появился на пороге. Более того, она явственно ощутила, что он чем-то недоволен и даже разгневан. Его лицо было напряжено, зубы стиснуты, на скулах ходили желваки. И даже милая ямочка на подбородке не могла смягчить выражение его лица.

Николас, обернувшись, посмотрел на отца, не замечая, что он рассержен.

— Папа, к нам приехал дядя Лукас!

Алекс с первого взгляда невзлюбил человека, который бесцеремонно обнимал его сына. Никогда еще ему так сильно не хотелось наброситься на незнакомца с кулаками. Если бы он вырос в районе Сент-Джайлс, то, без сомнения, так и сделал бы, чтобы вырвать сына из рук гостя.

— Вижу, — холодно сказал Алекс.

Шарлотта шагнула вперед и положила руку ему на грудь, словно пытаясь утихомирить его. И этот жест убедил Алекса в том, что его жена дорожит отношениями с «дядюшкой Лукасом».

— Алекс, это Лукас Бомон, мой друг из Америки. У него дела в Лондоне, и он заехал проведать нас, чтобы убедиться, что мы благополучно добрались. Лукас, это мой муж, маркиз Эйвондейл.

— Похоже, это твой близкий друг, — произнес Алекс, стараясь не смотреть в сторону гостя.

Мистер Бомон, который не мог не заметить, что Алекс, мягко говоря, не рад ему, медленно спустил Николаса со своих колен, встал и, подойдя к Алексу, протянул ему руку для приветствия.

— Рад познакомиться с вами, лорд Эйвондейл.

Его рука зависла в воздухе. Убедившись, что Алекс не собирается пожимать ее, Лукас опустил руку.

У сестер одновременно вырвался возглас досады и ужаса. Радость на личике Николаса тут же погасла. Он понял, что здесь творится что-то неладное. Малыш чувствовал напряжение, царящее в комнате. Алекс вдруг ощутил себя виноватым: он испортил настроение сыну. Впрочем, даже ради Николаса он не мог побороть антипатию к гостю.

— Итак, мистер Бомон, наверное, вы успели убедиться, что с моей женой и сыном все в порядке, — промолвил он, надеясь, что этот наглый парень поймет прозрачный намек и уедет туда, откуда приехал.

— Э… да, действительно. Похоже, я напрасно беспокоился.

— И когда же вы возвращаетесь в Америку? — спросил Алекс.

Шарлотта широко раскрыла глаза.

— Алекс! — одернула она мужа.

Все присутствующие замерли, затаив дыхание. Даже обычно разговорчивый Николас молчал, глядя на отца круглыми глазами.

Алекс пристально посмотрел на мистера Бомона. Возможно, Шарлотта общалась с этим человеком на протяжении пяти лет, но сейчас она была с ним, Алексом, и он не желал делить ее ни с кем. Кроме того, Алексу не нравилось, что Николас называл этого человека дядей, хотя никто из его родителей не состоял с ним в родстве.

— Алекс, мне нужно поговорить с тобой наедине, — сдержанно кашлянув, заговорила Шарлотта, нарушив установившееся молчание.

В тоне ее мягкого женского голоса звучали стальные нотки. Алекс был не против такого разговора без свидетелей. У него тоже было что сказать жене. Они прошли в библиотеку и закрыли за собой дверь.

— Алекс, ты был невероятно груб с Лукасом! — резко сказала Шарлотта. — Он наш преданный друг, который, приложив массу усилий и претерпев неудобства, приехал сюда, чтобы убедиться, что я и Николас благополучно добрались до дома. Я требую, чтобы ты был хотя бы вежлив с ним.

— Если он твой друг, то почему ты раньше ничего не говорила мне о нем? Почему ты ни слова не сказала об этом человеке, когда рассказывала мне о своей жизни в Америке? У тебя была возможность хотя бы упомянуть о нем. Мы проводим вместе почти полдня, и, кроме того, я каждую ночь сплю в твоей постели.

Шарлотта открыла было рот, чтобы запротестовать, но тут же закрыла его. Ей, по существу, нечего было возразить мужу. Ее молчание только подлило масла в огонь. У Алекса появилось ощущение, что его предали.

— Ты молчала о нем, потому что он был твоим любовником?

Даже если бы они не сблизились в последнее время, Алекс и тогда не потерпел бы любовника жены в своем доме.

— Лукас — мой друг. Он никогда не был и никогда не будет моим любовником.

Алекса взбесило то, что она называла этого человека Лукасом, а не мистером Бомоном. К его ярости примешивалось другое чувство, которое было трудно определить. Неужели она надеялась, что он поверит ей? Несмотря на то, что Бомон был американцем, Алекс видел, что он принадлежит к тому типу мужчин, от которых женщины падают в обморок. У него был дерзкий вид, который некоторые путают с обаянием. Женщины обычно каменеют под взглядом таких мужчин. Что же касается Шарлотты, то, по мнению Алекса, не существовало ни одного мужчины, который не клюнул бы на нее и не попытался бы затащить в свою постель. Алекс готов был биться об заклад, поставив на кон все свое состояние, что это так.

— В таком случае, позволь, я перефразирую свой вопрос. Скажи, Бомон увлечен тобой или был когда-нибудь увлечен?