Мануэл Карлус - Жертвоприношение

– Зачем ты так? – попытался он тогда ее образумить. – Ты же видишь, что твой отец и дядюшка недовольны. Какая разница, с кем лететь…

Милена сдвинула на кончик носа темные очки, и глаза ее сузились.

– Я уже достаточно большая девочка, – назидательно сообщила она, – чтобы не обращать внимания на мнение папы и дядюшки…

Слово «дядюшка» она произнесла с особым выражением. И прощаясь, «дядюшка» поцеловал ее совсем не по-родственному – страстно, в губы.

Этот день они провели вместе – Милена оставила вертолет за собой до вечера.

– Ты отвечаешь за вылеты, а я за все остальное, – заявила она. – Сегодня мы будем купаться. Пошли переоденемся. Плавки для тебя уже приготовлены.

– Какие плавки? – удивился Фернанду.

– Трусики такие, купальные, – насмешливо объяснила Милена. – Ну идем! Или ты стесняешься ножки показать?

Фернанду расхохотался, и они провели чудный день, ныряя в океанские волны с катера, а потом загорая на палубе яхты.

– Плаваешь, как рыба! – одобрила Милена.

– Еще бы! Я же вырос на берегу океана, – усмехнулся Фернанду. – Да и ты плаваешь ничего себе!

Зазвонил телефон, Милена нажала кнопку. Мужской голос спрашивал, как добралась, чем занята.

– Блаженствую между небом и водой, – глядя на Фернанду, ответила Милена. – У меня все в порядке. Приеду, когда захочу!

Она отключила телефон и добавила:

– Это дядюшка, он же мой жених. Врач. Франку Торелли. На официальной помолвке настояла мама. Ей не хочется больше отвечать за меня, и она передала меня с рук на руки.

– А ты согласилась? – Фернанду смотрел на девушку серьезно и внимательно.

– Нет. Ты же видишь. Я сразу сказала, что не придаю значения никаким церемониям, что Франку мне не противен, но я считаю себя свободной. Но им обоим этого очень хотелось. Им кажется, что дурацкими условностями можно что-то укрепить. Какая глупость!

Так Фернанду узнал, что у Милены есть жених. Насчет условностей он был с ней согласен, но вслух ничего не сказал. Да и что ему было за дело, свободна она или нет? Все равно она была не для него, жила в другом мире. Он тоже чувствовал себя свободным. Знал, что как только их отношения станут ему тяжелы, он сумеет все расставить по местам.

Наивная самонадеянность! Он уже безнадежно влюбился, уже принадлежал и душой, и сердцем Милене, но все еще тешил себя иллюзией, что свободен, что может решать и за себя, и за нее.

Когда он стащил из оставленного на сиденье конверта фотографию Милены и повесил ее у себя над кроватью, он уже погиб. Когда выбросил все другие открытки и вырезки – всех девушек, всех своих музыкальных кумиров, он погиб. Но до сих пор еще рассуждал о свободе и чувствовал себя независимым.

– В четверг прилетишь за мной и отвезешь в Рио, – попросила Милена, когда наконец согласилась отпустить его обратно.

– Хорошо. Скажи, во сколько.

– Прилетай пораньше, чтобы успеть искупаться. А вылетим попозже. В пятницу мне надо быть на свадьбе брата.

– Так она все-таки состоится? А мы ничего не знали, – выдав невольное удивление, сказал Фернанду.

Милена посмотрела на него с удивлением: он-то тут при чем?

– После этой свадьбы мы с тобой станем в некотором роде родственниками, – сообщил молодой человек и с шутливой улыбкой уставился на Милену.

– То есть как? – не поняла она.

– Объяснить это сложно, но я попробую. Отец Эдуарды, невесты твоего брата, женат на моей матери вторым браком.

– Да ты что?! А я и не знала, что у Эдуарды есть отец!

Фернанду промолчал. Он не стал посвящать Милену в их семейную хронику. Многое было ясно и так, и он не стал рассказывать, как однажды Эдуарда, завидев на улице Орестеса, перешла на другую сторону, и Орестес проплакал всю ночь.

– Ну пока, родственник! – помахала ему рукой Милена.

– Будущий! – уточнил Фернанду и помахал в ответ.

Только благодаря Фернанду в семействе Гонзага-Треку и узнали о предстоящей свадьбе. Никаких извещений, а тем более приглашений не поступило ни по почте, ни по телефону.

Лидия понадеялась, что отсутствие приглашения образумит Орестеса, он поймет, что его не хотят видеть, и никуда не пойдет. Но обнаружив в шкафу новый, хорошо сшитый костюм стального цвета, поняла, что приготовления зашли слишком далеко и так просто муж от своей мечты не откажется. Заодно она сообразила, почему вышла заминка со светом. И ей опять стало безумно жалко Орестеса. Но торопливо вытерев невольные слезы, она сердито дернула за рукав этот дурацкий костюм.

Увидев, как стыдливо отводит глаза Орестес, Лидия накинулась на него:

– Да знаю я! Все знаю! Только напрасно ты такой шикарный костюм заказывал! Все равно никакого приглашения не получишь! Приглашениями занимается семья жениха, они богатые люди, и до тебя им нет никакого дела! Так что выкинь из головы все свои глупости и займись чем-нибудь потолковее.

Орестес облегченно вздохнул, самое страшное было позади: раз Лидия уже знает про костюм и потолок от ее крика не рухнул, значит, все в порядке. Приободрившись, он принялся настаивать на своем:

– Нет, Лидия, ты не права. Приглашение могло просто затеряться. Ты же знаешь, как у нас работает почта! Если счет, так мигом, а если что другое… Ты же понимаешь, что моя дочь…

– Тебя не любит! – Лидия прекрасно понимала, что причиняет мужу боль, но почему-то верила, что раны от любящей руки заживают легче. И потом она хотела не просто причинить боль, а произвести хирургическую операцию, избавить Орестеса от язвы, которая выпивала его силы, лишала душевного покоя.

Орестес приложил палец к губам.

– Тише, Лидия, тише. Ты сама потом пожалеешь о том, что сказала. Она просто еще девчонка.

– Жестокая девчонка, – не унималась Лидия. – Тот, кто не чтит отца с матерью, не заслуживает любви. Ты должен платить ей той же монетой! Не ходи на свадьбу, Орестес! Пойдет Сандра, и это естественно, как-никак, Элена – ее крестная. К тому же она – ребенок, церемония для нее – все равно что театр. Пусть сходит, развлечется! Но тебе зачем туда идти?

Орестес взглянул на нее с таким упреком! И если в его больших темных глазах не стояли слезы, то Лидия чувствовала, как они сочатся из самого сердца. Она подошла к Орестесу, взяла его руки в свои, прижала их к груди и, заглядывая в глаза, спросила:

– Ну что тебе там делать, скажи? Зачем иметь дело с людьми, которые могут обидеть ребенка? Я прошу тебя, не ходи к ним! Ради меня! Я тебя прошу!

Лидия прижалась к нему, и он ее обнял. Его лицо выражало безнадежность и обреченность. Он не мог объяснить жене, почему, несмотря ни на что, он должен пойти на свадьбу своей старшей дочери Эдуарды.

Лидия тем временем шептала:

– Послушай, давай сделаем так… Ты надеваешь свой костюм, я – свое лучшее платье, и мы отправляемся в самое шикарное кафе, берем бутылочку вина, пиццу. Соседям ты скажешь, что был на свадьбе. И все! Все будет хорошо! Не ходи к ним, ладно?

Лицо Орестеса выражало теперь не только обреченность, но еще и мольбу. Вглядываясь в глаза жены, он просил ее перестать за него бояться. Он не маленький. Ну что тут такого? Он побывает на свадьбе у дочери, и что?

Лидия отстранилась, безнадежно махнув рукой.

– Поступай как знаешь, – устало сказала она. Орестес виновато понурился, но потом улыбнулся. Ему нелегко давались его молчаливые победы, и все-таки он побеждал.

Последняя надежда Бранки на то, что свадьба расстроится, вспыхнула тогда, когда от Лауры принесли коробочку с кольцом и записку. Она все ждала, что сын обидится на пренебрежение своей невесты. Ишь, расшвырялась кольцами! Тоже мне гордячка!

Но Марселу и тут нашел повод для восхищения:

– Ты же видишь, какая она чистая, бескорыстная! Я виноват перед ней. Она берегла себя, а я… И все-таки она меня полюбила! Какое счастье!

Для Бранки было счастьем то, что ее сын здоров. В конфиденциальной беседе врач сказал Бранке, что любовь сотворила с Марселу чудо: он так стремился выздороветь, что организм активизировал все свои скрытые ресурсы и справился с травмой. Эдуарда вылечила его шоковой терапией.

Бранка поджала губы, но ничего не сказала. Она предпочла бы, чтобы ее сына лечили более гуманными способами. Однако результат был налицо, и он ее устраивал. Поэтому она оставила свои чувства при себе и принялась готовиться к свадьбе.

Что-что, а устраивать празднества Бранка умела. Все говорили, что она не жалела на них денег. Но разве дело в деньгах? Деньги есть у многих. Бранка умела потратить их со вкусом и с толком. Изысканное убранство, изысканное меню, отличный оркестр, небольшие приятные сюрпризы – каждый гость у нее чувствовал себя обласканным, каждый находил для себя что-то приятное и потом с удовольствием вспоминал о проведенном вечере. Празднества Бранки славились на весь город, и быть приглашенным на них считалось немалой честью.

Свадьба же ее первенца должна была стать чем-то фантастическим – феерией! – и запомниться всем надолго. Бранка была честолюбива, тщеславна и не скрывала этого.

– Главное, чтобы мама вовремя вспомнила, что невеста не она, – говорила Милена, наблюдая за хлопотами Бранки.

Зазвонил телефон, Бранке передали трубку.

– Боже мой! Кого я слышу? Атилиу! Ты успеешь на свадьбу? Она уже в эту пятницу! – Глаза Бранки сияли, губы улыбались, она вся расцвела, говоря по телефону. – Знаешь? Ах, ну да, конечно, ты знаешь и успеешь! Мы тебя ждем! Ты не представляешь, как мы соскучились!