— Предупреждаю, зрелище будет не из особо приятных, — сказал Эдди.

— Ничего, справлюсь, — пообещала она, заговорщически подмигнув, и умчалась в дом.

Наверху, в своей комнате, она накрасилась с такой тщательностью, как в день первого визита братьев три месяца назад. На этот раз в девять часов, когда небольшой караван, состоявший из фургона для перевозки лошадей, «порша» и «мерседеса», миновал ворота усадьбы и направился к дому, она глядела вниз, высунувшись из окна своей комнаты. Увидев гостей, Соня бросилась вниз в кабинет отца.

Он разговаривал по телефону, прикрыв рукой трубку.

— Они уже здесь! — воскликнула она, наклоняясь и целуя его.

— …максимальная страховка, — говорил он кому-то, — оставляю ее у тебя. Спасибо.

Когда он положил трубку на место, его крупное озабоченное лицо расплылось в улыбке.

— Отлично, теперь посторонись, принцесса. Если все пойдет хорошо, я позову тебя вниз отпраздновать, но не подходи к конюшне во время спаривания. Не хочу, чтобы моя маленькая девочка видела подобные вещи.

— О, папа… — Она разыграла отчаяние. — Я уже не маленькая!

Соня выбежала наружу встречать братьев, намеренно здороваясь сначала с Гамалем, заставляя Ашида ждать. Повернувшись к нему, она увидела, что он был таким же симпатичным, как и обычно: его улыбающееся лицо сияло, а обожженная солнцем кожа отливала бронзой.

— Желаю удачи! — шепнула она ему, пожимая руку.

— Спасибо, но удача нужна не мне, а лошадям! — улыбнулся он.

Тут Соня увидела великолепного скакуна, стоившего баснословные деньги, которого выводили из фургона. Он встряхивал головой и гордо ржал. Конюх направился с ним в манеж, чтобы лошадь немного размяла ноги.

Лаура накрыла гостям стол недалеко от конюшни. На нем были сандвичи и термосы с горячим кофе. Из третьей машины выбрались взмокший от пота ветеринар, представитель страховой компании и еще один конюх из конюшен братьев Фазин.

Соня налила чашечку кофе для Ашида.

— Мне не разрешили смотреть, — печально пожаловалась она.

— Подумать только! — проговорил он, делая вид, что поражен. Она протянула ему кофе. Он взял, нежно удержав ее руку в своей. Его широкие плечи, казалось, не вмещались в серый свитер. — Это зрелище не для глаз невинных девушек. — Он рассмеялся.

— Я не невинна, — заявила она.

— В моей стране девушкам запрещено появляться в общественных местах без сопровождающих, — сказал ей Ашид.

— Не мог бы ты быть сегодня моим сопровождающим, Ашид? — кокетливо спросила она. — Послушай… — продолжала она, наклоняя к нему голову. — Я знаю, что должна отблагодарить тебя за это.

Лицо Ашида было невозмутимым.

— Должна, не так ли? — снова спросила она.

К ним приблизился Гарри. Поздоровавшись с Ашидом, он так взглянул на Соню, что ей стало немного не по себе.

— Привет, Ашид, как поживаете? Как вам сандвичи? Соня знала, что действовать следовало быстро, пока всеобщее внимание было приковано к жеребцу, грациозно двигавшемуся по манежу. Лаура сфотографировала лошадей «Поляроидом». Соня, оставив Ашида с отцом, проскользнула в конюшню, где Эдди подвязывал к копытам Рэд специальные накладки.

— На случай, если она вздумает брыкаться, — пояснил он.

Соня направилась в темный угол и улеглась на охапку соломы, бросив многозначительный взгляд на Эдди. Через щель в стене, словно привилегированный зритель, присутствующий на необыкновенном спектакле, она могла отлично видеть, как разворачивались события на основной сцене около конюшни. Предстояло томительное ожидание, прежде чем начнется нечто интересное. Как она и думала, Лаура и отец совершенно забыли о ней. Она видела, как они были поглощены беседой с ветеринаром и представителем страховой компании. «О Господи, — подумала Соня, — столько суеты из-за двух лошадей!» Однако если в конечном итоге у нее появится отличная лошадь, тогда вся эта возня будет не напрасной. Два конюха, чтобы придать жеребцу сил, кормили его морковкой и сахаром. Жеребцу вставили огромный термометр, другой такой же поставили Рэд. Было совершено еще множество различных приготовлений, прежде чем пришло время Эдди выводить Рэд.

Как взволнованная невеста пританцовывала она на обмотанных, словно одетых в носки, ногах. Увидев жеребца, Рэд несколько раз заржала. Соня смотрела на происходящее, широко раскрыв глаза. Конюхи откатили в сторону один из оббитых войлоком барьеров, отделявших Рэд, и вскоре она начала призывать партнера, мотая при этом из стороны в сторону головой. Два конюха подвели к ней жеребца, удерживая его под уздцы.

Соня увидела, как жеребец обнюхал кобылу и несколько раз легонько укусил за гриву — вот они, любовные покусывания, как назвал их Эдди. Подвязанный хвост Рэд придавал происходившему странный вид. Соня увидела, как один из конюхов отвел хвост в сторону, осмотрел лошадь и крикнул:

— Она в порядке!

При этих словах на Соню сверху навалилось что-то тяжелое, она чуть не вскрикнула. Это был Эдди, улегшийся поверх нее, прижавшийся ртом к самому ее уху, чтобы смотреть на происходящее в ту же щель между досками стены конюшни, что и она.

— Если пикнешь, нас обоих застукают, — прошептал он ей на ухо, обдавая горячим дыханием. — Твой отец только что спрашивал, где ты. Я сказал, что в доме. Не подводи меня сейчас…

Тяжесть его тела давила.

— Дай мне хоть вдохнуть, — хватая воздух, проговорила она. Эдди подвинулся. Они располагались всего в нескольких метрах от главной сцены, на которой предстояло развернуться событиям. Им отлично было видно лошадей, стоявших рядом с Гарри, Лауру, братьев Фазин, других конюхов, стоящих по сторонам площадки. Неожиданно кобыла, задрав хвост вверх, выпустила мощную струю мочи; двое конюхов, стоявших поблизости, отпрянули в сторону.

Соня приглушенно хихикнула. — Самое время помочиться! — прошептала она.

— Значит, она уже готова, — сказал ей Эдди. Жеребца неторопливо подвели на надлежащее место.

На глазах у Сони его пенис увеличивался в размерах и достиг восемнадцати дюймов в длину.

— О Господи! — прошептала Соня.

Эдди хмыкнул, обдав ей шею горячим дыханием. Она попыталась обернуться, чтобы увидеть его глаза.

— А у мужчин их штуки тоже становятся такими большими? — спросила она.

Он сдавленно рассмеялся.

Жеребец так рвался из рук удерживавших его конюхов, что на его губах показалась пена, падавшая на землю.

Другой конюх, отведя в сторону хвост Рэд, проговорил:

— Она уже играет! Она играет!

— Что значит «играет»? — шепотом спросила Соня.

— Это когда, понимаешь, ее отверстие открывается и закрывается, — объяснил Эдди. — Это означает, что она хочет, чтобы он оказался внутри ее…

Эдди прижался к ней плотнее, и Соня догадалась, что он тоже возбужден. Возбужден от вида того, чем занимались лошади, и от того, что лежал на ней.

Жеребец стоял прямо позади кобылы. Внезапно он взревел и, поднявшись на дыбы, двинулся к кобыле на задних ногах. Выросший в размерах пенис, как копье, торчал перед ним. Из рядов зрителей послышались возбужденные возгласы.

— Они готовы! Они уже готовы! Осторожнее!

— Хорошо, я держу ее!

Конюхи обменивались между собой замечаниями, реагируя на внезапные движения лошадей. От вида происходившего глаза Сони широко раскрылись. Она почувствовала, как Эдди начал тереться о нее.

— Прекрати, Эдди! — бросила она через плечо, отталкивая его от себя.

Жеребец приблизился к Рэд и взгромоздился поверх нее, обхватив посредине туловище передними ногами. Он продолжал покусывать ей гриву вдоль шеи. Конюх, стоявший около кобылы, направил пенис в отверстие.

— Он сделает ей больно! О Господи, он сделает ей больно!

— Ты будешь сидеть спокойно? — прошипел Эдди, зажимая ей рот рукой. — С ней все в порядке. Сейчас она переживает лучшие мгновения в своей жизни!

От лошадей исходил резкий запах. Соня видела, как от их разгоряченных тел поднимался пар и таял в воздухе. Жеребец, сияя от пота и издавая гортанные звуки, старался проникнуть в самые недра Рэд. Не веря своим глазам, Соня смотрела на животных. Она чувствовала, что наблюдает нечто поразительное, новое, однако такое, о чем она знала всегда, даже до того, как в школе услышала грязные шутки и дикие слухи. Ей казалось, что она присутствует при возрождении мифа, хранившегося в глубинах ее подсознания, мечты, некогда жившей в ней, но забытой до этого момента. Она догадывалась, что движения животных станут быстрее и быстрее и завершатся чем-то наподобие драматического взрыва. Два живых существа, одно внутри другого, двигались во все нарастающем темпе, приближаясь к финалу. Глядя на лошадей, Соня ощущала на своем ухе горячее и влажное дыхание Эдди, руки которого, осторожно касаясь, скользили по ее телу. Неожиданно он просунул их под свитер и сжал в ладонях ее маленькие груди. Соня лежала неподвижно, как статуя, похолодевшая, как лед, слишком шокированная, чтобы попытаться издать хоть какой-то звук. Когда он расстегнул брюки и прижался к ее бедру своим возбужденным и разгоряченным членом, к ней вернулась способность говорить.

— Что, черт подери, ты делаешь? — воскликнула она сквозь стиснутые зубы.

— Я думал, это часть нашего уговора, — прошептал он в ответ.

Тяжесть его тела давила на нее. Соломинка колола в щеку. Эдди расстегнул на ней джинсы и спустил их так, чтобы она почувствовала жар его разгоряченного тела.

Жеребец продолжал трудиться над кобылой, вздрагивая от напряжения, бока его вздымались и опускались с такой быстротой, что, казалось, вышли из-под контроля. Голова Рэд содрогалась от толчков жеребца, но она оставалась спокойной и тихой, молча и безропотно соглашаясь с происходившим. Зрители стояли молча и наблюдали.