— Перси? Уже подняли паруса — мы вот-вот отчалим. Вы не хотите выйти на палубу? — позвала Эйврил из соседней каюты по другую сторону брезентовой переборки.

«Мужайся, Перси, — сказала она себе, сжимая пальцы в кулаки. — Нельзя же сидеть здесь безвылазно все три месяца». Она с детства смирилась со своей прямотой и научилась создавать вокруг себя обманчивую для многих ауру стиля и шарма. Она была упряма и капризна, но научилась обуздывать своеволие, поэтому в трудных обстоятельствах всегда принимала удар на себя. Или ей казалось так, пока вся семья не стала объектом сплетен из-за ее ужасной ошибки в отношениях со Стивом Дойлом. Но в Индии она справилась с кривотолками весьма просто: притворилась, что ей все безразлично.

«Но это не так, — думала Перси. — Мне небезразлично, что обо мне думает Элис, и это глупо с моей стороны». Предмет ее детского обожания превратился в заурядного повесу, зато он — перспективный маркиз, так что Нетрудно было угадать его мысли по поводу соседской девчонки с подмоченной репутацией и острым язычком. Притворство. Неужели его нежная страстность тогда, восемь лет назад, была просто уловкой юнца, обещающего стать развратником? Должно быть, это правда, поскольку он не сохранил никаких воспоминаний о том эпизоде своей жизни, иначе снова назвал бы ее, как тогда, милой Перси, его сладкой девочкой…

— Сейчас выйду! — крикнула она Эйврил, складывая губы в улыбку — она знала, что это обязательно отразится на тоне ее голоса. — Подождите, мне надо надеть шляпку. — Она взглянула в зеркало над вешалкой для одежды и пощипала щеки, вызывая румянец; проверила, не расплылась ли тушь на ресницах; надела свою любимую шляпку с широкими полями и завязала тесемки под подбородком кокетливым узлом. — Вот я и готова.

Эйврил легко и дружелюбно — эта ее манера всегда покоряла Перси — взяла подругу под руку. Мисс Хейдон скромно держалась с незнакомцами, но стоило ей признать кого-то своим другом, ледок в отношениях сразу таял.

— Вот и начинаются наши приключения! Как волнующе, правда?

— Посмотрим, что вы скажете через месяц, когда все вокруг провоняет, как на скотном дворе, и погода испортится, а еще несколько недель придется питаться одними консервами и выть от тоски, видя перед собой одни и те же лица, — говорила Перси, выходя с подругой на палубу.

— Я и забыла, что у вас уже есть опыт путешествий. Я-то не помню, как мы ехали в Индию, — маленькая была. — Эйврил раскрыла зонтик от солнца и положила руку на перила. — Прощальный взгляд на Калькутту.

— Не жаль покидать ее? — спросила Перси.

— Жаль. Но я понимаю — это мой долг. Мне предстоит блестящее замужество, папа и братья видят в нем прекрасные перспективы для нашей семьи. Мне было бы гораздо тяжелее расставаться, будь моя матушка жива.

«В сущности, — думала Перси, — вас продают в обнищавшую аристократическую семью, чтобы заручиться нужными связями, когда ваша семья вернется в Англию».

— Лорд Брэйдон весьма любезный джентльмен, — признала Перси.

То же самое она говорила о нем и раньше, когда Эйврил взволновалась, узнав, что Перси знакома с ее суженым, но она не смогла бы придумать ничего более положительного. «Холоден и заносчив, весьма зауряден, но кичится своей знатностью», — подумала она. Вряд ли такой набор качеств обрадует ее подругу. А его отец, граф Кингсбери, — циничный игрок, чьи привычки прожигателя жизни и стали причиной этого мезальянса.

«Единственное спасение, — размышляла она, — если сэр Джереми Хейдон жестко оговорил в брачном контракте номинал приданого, закрепленный за его дочерью». Но она подозревала, что хитрый и состоятельный набоб успел побеспокоиться о каждой запятой.

— Еще целых три месяца будете наслаждаться девической жизнью, — заметила Перси. — Можно и пофлиртовать — ухажеры здесь найдутся.

— Я не смогу! — Эйврил взглянула на палубу: целая вереница холостяков стояла вдоль поручней. — Да я просто не умею. Я слишком застенчива, даже с такими приятными джентльменами, как братья Чаттертон, а на большее… э… — Она не мигая смотрела на Элиса Линдона.

Словно почувствовав внимание, Элис обернулся и приподнял шляпу в знак приветствия.

— Ну конечно, — согласилась Перси, кивнув в ответ с тем достоинством, какое порадовало бы вдовствующую герцогиню. Элис приподнял бровь — наглец! — и затем продолжил созерцать открывающуюся перспективу. — На самом деле лорд Линдон не заслуживает внимания. Не советую общаться.

— Но вы ему нравитесь, и вы сама вовсе не боитесь с ним общаться — на самом деле, — проницательно заметила Эйврил. — Именно поэтому вы ему, вероятно, и нравитесь. Вы не краснеете и не запинаетесь, как я, не хихикаете, как те глупышки. — Она кивнула на стайку богатых невест, толкавшихся возле мужчин.

— Я нравлюсь ему? — Перси пристально посмотрела ей в лицо. — Элис Линдон ничуть не изменил своего мнения обо мне после встречи на приеме. И происшествие на пустыре только усугубило дело. Не забывайте — он знает меня с детства. Я для него — всего лишь простая соседская девчонка, которая боялась лягушек и бегала за ним по пятам.

Соответственно он и относился ко мне, как к младшей сестре, досаждающей, как заноза в пятке. — Она промолчала о том, что та, повзрослев, смутилась, обнаружив, что он вскружил ей голову.

— Что ж, зато теперь все при вас, — отметила Эйврил, устремив взгляд на удаляющийся берег, между тем как «Королева Бенгалии» плавно шла вниз по течению. — Допустим, я миловидна, зато вы умеете подать себя, у вас есть чувство стиля и — некая изюминка.

— Ну что вы, право! — Перси была тронута. — Ни вы, ни я не охотимся за женихами, поэтому будем просто отдыхать и наблюдать, как остальные девицы беззастенчиво корчат из себя неизвестно что. А мужчины, как водится, упрямые создания, так что мы с вами рискуем оказаться самыми желанными женщинами на борту этого корабля!

Обед, назначенный на два часа пополудни, не дал возможности немедленно проверить теорию Перси. Два десятка высокопоставленных пассажиров собрались в кают-компании под кормовой рубкой и завязали вежливую беседу, не без препирательств относительно табели о рангах. Все остальные обедали в большом салоне.

Капитан Арчибальд вполне владел ситуацией и был скор на расправу, так что Перси указали на место по его левую руку, а слева от нее усадили Элиса. Эйврил отослали в конец стола, разместив между юным отпрыском епископа и одним из близнецов Чаттертон.

— Вы удобно устроились, милорд? — отважилась произнести Перси, внимательно наблюдая за супницей: из нее половником черпали бараний бульон, и платья леди рисковали пострадать от него.

— Неподалеку от общего салона, — ответил Элис. — Места вполне достаточно, но по соседству едут две семьи с маленькими детьми, так что будет довольно шумно. А у вас свои минусы: матросы будут сновать наверху круглые сутки, а на полуюте, как я понимаю, размещены клетки с цыплятами. Не с козами, к вашему облегчению.

— Но у нас открывающиеся иллюминаторы.

— Значит, поедете в пуху и перьях.

Перси надеялась просто поболтать за обедом, но отчего-то чувствовала себя скованно и каждый раз мучительно подыскивала слова, что было отнюдь не в ее стиле. Пусть он ничего и не помнит, но уж слишком больно ей вспоминать их детство, учитывая, как они тогда расстались. А поскольку Перси твердо вознамерилась не высказывать никаких провокационных намеков и не флиртовать, лучше было свернуть этот неловкий разговор о бытовых неудобствах.

— Чем вы предполагаете заняться в путешествии, милорд? — осведомилась она, воспользовавшись паузой при перемене блюд — подали рыбу под соусом карри.

— Уже занялся, я пишу, — ответил Элис, передавая ей блюдо с чатни[13].

Корабль все еще шел по реке тихим ходом, но Перси едва на выронила тарелку.

— Пишете?

— Я путешествую с тех самых пор, как попал на Восток, — пояснил он. — Вожу с собой тетради для путевых заметок. Может, что-то получится — не только ради самоудовлетворения.

— С удовольствием прочту ваши сочинения, когда их опубликуют.

Элис иронически взглянул на нее.

— Я не шучу. Мне самой хотелось бы попутешествовать. Но тетя и дядя были категорически против, когда я высказала такую идею.

— Не удивляюсь. Индия — не та страна, по которой девушки могут носиться галопом верхом на лошади в поисках приключений.

— А я и не хотела носиться галопом, — уязвленно возразила Перси. — Я желала наблюдать и учиться.

— Вот как? — произнес он с вежливым скептицизмом. — Вы намеревались переодеться в мужское платье и путешествовать инкогнито?

— Нет, не намеревалась. — Перси цепляла на вилку кусочек пряной цветной капусты и представляла Элиса на кончике этой вилки. — Мне просто интересно, как живут люди в других странах. Но, по-вашему, такое дозволено лишь мужчинам, а не женщинам. Какое лицемерие!

— Просто жизненный опыт. Это довольно опасно. — Он повертел правой кистью — бинты с нее уже были сняты.

Перси покосилась на бугристый багровый шрам, пересекавший тыльную сторону загорелой кисти.

— Я не собиралась бросаться в джунгли, милорд.

— Некоторые из так интересующих вас туземцев не менее опасны, а те джунгли, поверьте, скорее сами набросятся на вас. Это не место для романтичных, своевольных, изнеженных особ женского пола, леди Перси.

— Вы считаете меня неженкой? — спросила она, пока стюард убирал тарелки.

— А разве нет? Ведь насчет романтики и упрямства вы не возражаете.

— Не нахожу ничего плохого в романтике.

— Разве только то, что она неизбежно заканчивается разочарованием — в лучшем случае или трагедией — как худший вариант. — Он высказал все это весьма легко, безо всякой рисовки, но некая горечь в его голосе намекала на личные переживания.

— У вас есть свой опыт, милорд?

Перси придала голосу непозволительно дерзкие нотки, чтобы скрыть свое сочувствие. Верно, он некогда был влюблен в кого-то, но оскорблен в своих чувствах. Но, ясное дело, он скорее умрет, чем признается в этом; она тоже не собирается откровенничать с ним о своих чувствах. То есть о минувших чувствах, поправила себя Перси.