Мистер Комин вновь отвесил поклон:

– Очень хорошо, сэр. Вначале я хотел уведомить вашу светлость, что, как только я имел честь познакомиться с мисс Чалонер в доме мадам де Шарбон в Париже…

Леони, усевшаяся было в кресло, снова вскочила:

– Боже мой, подруга Джулианы! Почему мне раньше не пришло это в голову!

– Потому что ты и слышать ничего не хотела, кроме этого проклятого Дижона, – сурово сказал Руперт. – И кстати, Вайдел, я как раз хотел тебя спросить: какой дьявол тебя занес в этот городишко? Я по дороге сюда размышлял об этом, но так и не смог ничего придумать!

– У меня была веская причина для этого, уверяю тебя, – коротко ответил маркиз.

– Да, в конце концов, какое это имеет значение! – воскликнула герцогиня. – Но как же глупо было с моей стороны не подумать о том, что таинственная подруга Джулианы и есть мисс Чалонер! А с твоей стороны, Руперт, это было еще глупее.

– Глупее? Да какого дьявола я мог предполагать, что Вайдел потащит эту… – Его остановил предупреждающий грозный взгляд племянника, и он оборвал фразу. – О, ладно, ладно… я молчу…

– Так вы были у тети Элизабет?! – снова с удивлением воскликнула Джулиана. – Вот в чем дело!

Мистер Комин, напрасно ожидавший хоть небольшой паузы в семейном споре, чтобы закончить свое сообщение, видимо, понял, что надо действовать решительнее, если хочешь быть услышанным в этой шумной семейке. Откашлявшись, он повысил голос:

– Как я уже сказал, милорд, когда я получше познакомился с мисс Чалонер в доме мадам де Шарбон, у меня создалось впечатление, что не только ваше сватовство ей неприятно, но и вы сами вынуждены жениться на этой леди в силу сложившихся обстоятельств, а также – чего я, признаюсь, от вас не ожидал – ради ее репутации, но нежные чувства не имеют к этому браку никакого отношения. Уверенный в этом, я не испытывал ни малейших угрызений совести. И после того как мисс Марлинг разорвала нашу тайную помолвку, предложил мисс Чалонер свою руку, надеясь, что такое предложение будет для нее предпочтительнее, чем брак с вашей светлостью.

Лорд Руперт, с восхищением внимавший этой речи, прошептал громогласным шепотом, очевидно считая, что говорит очень тихо:

– Как прекрасно излагает этот мальчишка, а, Леони? Ничего подобного мне никогда не приходилось слышать! И, знаешь, он всегда так говорит, я и раньше имел счастье наслаждаться его речью.

– Ах так, Фредерик? – произнесла Джулиана, сильно волнуясь. – И мне не надо, наверное, спрашивать, что брак с Мэри вам пришелся более по вкусу, нежели наше соглашение?

– Мадам! – устремив на нее спокойный взгляд, ответствовал мистер Комин. – Когда вы мне ясно дали понять, что не имеете намерения выходить замуж за человека столь провинциального и нудного, можно сказать, деревенщину, мне стало безразлично, на ком жениться. Я, безусловно, испытывал к мисс Чалонер глубокое уважение, а это чувство, по моему глубокому убеждению, может послужить фундаментом для счастливого брака. Мисс Чалонер оказала мне честь, приняв мое предложение, и мы немедленно выехали в этот город, двигаясь со всей возможной скоростью.

– Подождите-ка! – воскликнул, сразу насторожившись, лорд Руперт. – А почему в Дижон? Отвечайте мне!

– Вы затратили чертовски много времени, чтобы добраться до конца вашей истории. К чему вы клоните? – перебил нетерпеливо маркиз. – Излагайте покороче, и черт бы побрал вашу риторику!

– Я и пытаюсь, милорд. Во время нашего путешествия…

– Дьявольщина! Я никогда не узнаю, зачем они все поехали в этот проклятый Дижон! – с отчаянием возопил лорд Руперт.

– Тише, замолчи, Руперт, дай досказать мистеру Комину.

– Досказать? Этот чертов молодец говорит не переставая уже десять минут, – пожаловался лорд Руперт, – ну что ж, давай продолжай, мой милый, продолжайте, сэр, чего уж там!

– Так вот, во время путешествия, – с невозмутимым спокойствием продолжал мистер Комин, – мне пришлось постепенно осознать, что чувства мисс Чалонер по отношению к маркизу гораздо глубже, чем я предполагал до сих пор. Но я не мог также и не согласиться с ней, что брак с вашей светлостью ей совершенно не подходит. Мое намерение жениться на ней осталось прежним, так как я был уверен, что вы, ваша светлость, равнодушны к Мэри Чалонер. Но последнее происшествие прояснило в полной мере всю ситуацию, и стало совершенно очевидно, что и вы, ваша светлость, оказывается, питаете к мисс Чалонер столь нежные чувства, каких только может желать любая девушка от своего будущего мужа.

Маркиз внимательно следил за ним взглядом:

– Ну и что же из этого следует? Ну же, не тяните!

Но вопросу было суждено остаться без ответа, потому что возникло новое препятствие. В дверь, осторожно постучавшись, заглянул хозяин гостиницы со словами:

– Еще один английский господин желает увидеть мистера Комина. Он называет себя мистером Хаммондом.

– Пошлите его к дьяволу! – взорвался лорд Руперт. – Никогда в жизни не слыхал о таком имени! Пусть уходит.

– Хаммонд? – спросил вдруг маркиз подозрительно. Он подошел к мистеру Комину, глядя ему прямо в глаза. – Значит, вы все-таки не сделали этого? Говорите же скорей, это была ложь?

– Это была ложь, милорд, – спокойно согласился мистер Комин.

Лорд Руперт, прислушивавшийся к словесной перепалке между молодыми людьми, с надеждой взглянул на герцогиню. Глаза ее заискрились озорной насмешкой, и она честно призналась:

– Все это крайне непонятно, mon vieux, старина. Я ничего не знаю, и мне ничего не хотят говорить.

– Дьявольщина! Но я так это не оставлю! – загремел лорд Руперт, не в силах больше оставаться в неведении и доведенный до крайности. – Почему «ложь»? Кто такой этот Хаммонд? Я сейчас покончу с этим бедламом, черт бы всех побрал!

– Могу я сказать английскому джентльмену, что мистер Комин занят? – с сомнением спросил хозяин.

– Приведите его сюда, да побыстрее! – распорядился лорд Руперт. – Нечего стоять тут и таращить глаза, толстяк! Иди и тащи его сюда!

– Да, приведите его сюда, – сказал маркиз, который все еще не спускал глаз с мистера Комина, но взгляд его больше не был мрачен. – Господи, Комин, да знаете ли вы, что были на волосок от смерти? – тихо спросил он.

Мистер Комин улыбнулся:

– Я знал, милорд. Наше безумие прошло, и я искренне готов простить ярость человеку, охваченному столь глубоким чувством.

– Чрезвычайно мило с вашей стороны. – Маркиз ухмыльнулся с раскаянием. – Признаюсь, сэр, я готов был вас прикончить. – Он повернулся к двери, потому что в эту минуту на пороге появился джентльмен в черном облачении, с белыми полосками на воротнике и в па-пике, свидетельствовавшим, что он имеет сан английского священника. – Вы мистер Хаммонд? – спросил маркиз. – И прибыли, сэр, весьма вовремя.

Но духовное лицо посмотрело на него с очевидным неодобрением.

– Не имею чести быть знакомым с вами, сэр, – ответил он холодно, – я пришел сюда, хотя и весьма неохотно, почти против своей воли, по настоятельной просьбе мистера… эээ… Комина.

– Но именно мне необходимы ваши услуги, сэр! – отрывисто заговорил маркиз. – Мое имя – Алайстер. Вы, насколько мне известно, совершаете кругосветное путешествие, и у вас на попечении находится лорд Эдвард Кру?

– Совершенно верно, сэр, но какое все это имеет отношение к вам?

И тут лорда Руперта наконец озарило! Он с силой саданул себя по колену и воскликнул:

– Святой Петр, наконец-то я все понял! Это же священник, пастор, и именно за ним они все приехали в Дижон! Это же просто как выеденное яйцо!

Священник взглянул на него с неприязнью:

– Вы в этом отношении, сэр, явно имеете передо мной преимущество.

– О, я тоже из семейства Алайстеров. У мистера Хаммонда проступила на лице сердитая краска.

– Сэр, если это шутка, то она меня не забавляет. Если вы собрались здесь, чтобы устроить грубый розыгрыш…

Леони поднялась и подошла к пастору.

– Не сердитесь, мсье, – сказала она сердечно, – никто здесь не шутит, уверяю вас. Прошу вас, не будете ли вы столь добры присесть?

Мистер Хаммонд немного оттаял.

– Благодарю вас, мадам. Если вам будет угодно, хотел бы узнать, с кем имею честь…

– О, она тоже из Алайстеров! – Лорд Руперт на глазах впадал в бурное веселье.

Поспешно вмешался мистер Комин, увидев, что теперь пастор проявляет уже признаки глубокого негодования.

– Позвольте мне, милорд! – Он обратился к мистеру Хаммонду: – Позвольте представить вам ее светлость герцогиню Эйвон, сэр. А также сына ее светлости, милорда Вайдела, и ее деверя – лорда Руперта Алайстера.

Пастор отшатнулся и в ужасе уставился на маркиза:

– Если я правильно вас понял, передо мной не кто иной, как сам маркиз Вайдел, который… сэр, если бы я только знал… никакие убеждения не заставили бы меня прийти в этот дом!

Маркиз лениво приподнял брови.

– Мой добрый сэр, – сказал он, – вас сюда позвали не читать мне мораль и не выговаривать за мои грехи, а обвенчать меня с одной леди, которая в данный момент находится в этой же гостинице.

Леони воскликнула в ужасе:

– Нет, Доминик, ты не можешь так поступить! Ты же говорил, что она вышла за мистера Комина!

– Я и сам так думал, мадам, но этого, к счастью, не случилось.

– Сэр, – заявил разъяренный мистер Хаммонд, – я не занимаюсь отправлением свадебных обрядов.

Лорд Руперт немедленно наставил на пастора свой монокль.

– Кто этот парень? – спросил он надменно. – Что-то он мне не нравится.

– Доминик, – торопливо заговорила герцогиня, – я не могу с тобой разговаривать в присутствии столь многих людей. Ты сказал, что женишься на этой девушке, но разве это необходимо после того, как она сбежала сначала с тобой, потом с мистером Комином. Я вижу теперь, что она ничем не отличается от своей сестры и матушки, с которыми мне пришлось встретиться в Лондоне…

Он взял ее руки в свои.

– Maman, когда вы увидите ее, вы поймете, что она совсем другая. И я собираюсь жениться на мисс Мэри Чалонер. – Он увлек герцогиню к окну. – Ма chere[86], вы сами советовали мне влюбиться, не так ли?