– Ах так? – вскричала миссис Чалонер. – А я уверяю вас, что он будет рад таким образом замять дело.

Леди Фанни усмехнулась:

– Я должна вам сказать, моя любезная, что именно ваша дочь, а не мой племянник пострадает от скандала. Вы произнесли слово «похищение» – так вот, я знаю много грешных подвигов за Вайделом, но ни разу еще не слышала, чтобы он увозил девиц против их воли. Уверена, что ваша дочь знала, на что идет, и я вам советую для вашего же блага держать рот на замке.

Неожиданная позиция леди Фанни заставила миссис Чалонер выложить козырную карту.

– Вы так считаете, миледи? Так вот, позвольте сказать вам, что вы заблуждаетесь, если

считаете, что за мою дочь некому заступиться и она не имеет высокопоставленных, очень влиятельных родственников. Позвольте сказать вам, что дедушка Мэри не кто иной, как генерал армии и баронет, сэр Джиль Чалонер, и он защитит честь моей бедной девочки!

Фанни высокомерно подняла брови, не подавая вида, что последнее сообщение миссис Чалонер ее напугало.

– Сэр Джиль Чалонер, безусловно, может гордиться такой внучкой, – сказала она невозмутимо.

У миссис Чалонер на скулах загорелись яркие пятна, дрожащими пальцами она полезла в ридикюль, вытащила письмо Мэри и бросила на стол перед ее светлостью.

– Прочитайте это, мадам! – сказала она с трагическими нотками в голосе.

Леди Фанни взяла письмо и внимательно пробежала глазами. Потом положила обратно на стол.

– Ничего не понимаю, – сказала Она, – ради Бога, кто такая София?

– София – моя младшая дочь, мадам. Маркиз собирался увезти ее, потому что сходил по ней с ума. Он послал ей записку два дня назад, где сообщал, что хочет увезти ее, и назначал время и место встречи. Но письмо попало к Мэри, и она прочитала его. Мэри не какая-нибудь пустоголовая кокетка и бездельница, она порядочная девушка и любимица своего деда. Она хотела, как вы видите из письма, спасти честь сестры. Но ее нет уже два дня, и, зная Мэри, я уверена, что маркиз насильно куда-то увез ее. Я голову даю на отсечение – она никогда не поехала бы с ним по своей воле!

Леди Фанни выслушала ее, уже не на шутку встревожившись. Дело принимало серьезный оборот. Сэр Джиль Чалонер был ей знаком, и, если девушка действительно его внучка, он не позволит этому похищению остаться незамеченным. Грозит громкий скандал или даже что-то похуже. Хотя легкомысленное поведение племянника и раздражало леди Фанни и она всегда предсказывала его родителям и ему самому, что Вайдел в конце концов попадает в историю вроде этой, она не злорадствовала. В глубине души тетка любила шалопая племянника и обожала невестку, его мать, Леони. И уж конечно не могла остаться равнодушной, если на карту ставилась честь семьи, членом которой являлась и она сама. Сначала она хотела немедленно все рассказать Эйвону, но тут сердце у нее упало – она вспомнила неприятную историю, в которую попал недавно Вайдел и из-за которой ему пришлось даже покинуть на время Англию. Самый неподходящий момент, чтобы герцог услышал еще одну неприятную новость о сыне. Не зная пока, что предпринять, чтобы замять неизбежный скандал, она решила сначала поговорить с Леони.

Леди Фанни внимательно, оценивающим взглядом оглядела миссис Чалонер. Она была женщиной проницательной, и миссис Чалонер немало удивили бы сейчас мысли высокопоставленной дамы, умей она их прочесть.

– Я сделаю для вас все, что могу, – наконец сказала леди Фанни, – но и вы в свою очередь пока никому не скажете об этом скандальном случае. И поверьте, мадам, если вы отважитесь на публичный скандал, то потеряете надежду воплотить свою мечту. Как только имя вашей дочери будет у всех на устах, уверяю, мой племянник не женится на ней никогда. Советую подумать, кому будет от этого хуже.

Миссис Чалонер словно потеряла дар речи. Поведение леди Фанни смутило, выбило ее из колеи: ведь, собираясь к Эйвонам, она ждала, что, выслушав ее угрозы, они испугаются скандала. Но леди Фанни неожиданно оказалась твердым орешком и не выразила ни испуга, ни беспокойства. Более того, она была столь хладнокровна, что миссис Чалонер начала вообще сомневаться, что сможет запугать этих Алайстеров скандалом. Сейчас она жалела, что не взяла с собой брата, самое время было с ним посоветоваться. Ничего не придумав, она сварливо ответила:

– Если я буду молчать? Что тогда? Леди Фанни приподняла брови:

– Я не могу ответить вам за своего брата, герцога Эйвона. Но обещаю, что расскажу всю эту историю своей невестке. И если вы будете так добры и оставите свой адрес, уверена, что герцог или герцогиня навестят вас через несколько дней. – Она протянула руку к серебряному колокольчику и позвонила. – Заверяю вас, мадам, что, если вам действительно причинен ущерб, герцог постарается уладить дело, чтобы честь вашей семьи не пострадала. А теперь позвольте с вами попрощаться. – Она наклонила голову, и миссис Чалонер почувствовала, как какая-то неведомая сила поднимает ее со стула.

Лакей услужливо открыл и придерживал для нее дверь. Остановившись на пороге, миссис Чалонер обернулась:

– Если я до вечера ничего не услышу от вас, я буду действовать так, как сочту нужным.

– На это нет ни малейшей надежды, – холодно ответила леди Фанни. – Моя сестра сейчас далеко от Лондона. Вы сможете поговорить с ней только через три-четыре дня.

– Ну… – Миссис Чалонер заколебалась. Вся встреча прошла не так, как она рассчитывала, и матрона растерялась. – Я подожду до послезавтра, мадам. И не считайте, что меня легко провести.

Она вовремя вспомнила, что надо оставить свой адрес леди Фанни, после чего присела перед герцогиней и вышла, чувствуя смутное недовольство собой и явную обиду.

Если бы она вернулась в дом герцогини пять минут спустя, представшая ее взору картина немало утешила бы вдову Чалонер. Как только парадная дверь закрылась за непрошеной гостьей, леди Фанни как ветром сдуло с кресла. Она яростно затрясла колокольчиком и приказала прибежавшему лакею срочно найти мистера Джона Марлинга и сказать, чтобы он немедленно пришел к матери.

Мистер Марлинг вскоре явился.

– Господи, Джон, где ты был так долго? Скорее закрой дверь, прошу тебя. Произошло нечто ужасное, и тебе надо срочно ехать в Бедфорд.

– Боюсь, что мне сегодня очень неудобно будет покинуть Лондон, мама, – резонно возразил мистер Марлинг, – я получил приглашение мистера Хоупа сопровождать его на собрание Королевского общества, где состоится дискуссия на тему флогистона[39], которая меня очень интересует.

Леди Фанни топнула ногой.

– Какое значение имеет твоя дурацкая дискуссия, когда Вайдел грозит опозорить всех нас диким скандалом! Ты не пойдешь ни в какое общество! Ты должен ехать в Бедфорд!

– Выходки Вайдела имеют ничтожное значение по сравнению с научной теорией, и сравнивать их абсурдно! И сам Вайдел, и его легкомысленное поведение далеки от теории флогистона, – с едким сарказмом ответил мистер Марлинг.

– Ни слова больше о твоей скучной теории! – заявила ее светлость. – Когда наше доброе имя будет вываляно в грязи, вот тогда увидишь, ничтожно поведение Вайдела или нет.

– Счастлив напомнить, мама, что мое имя не Алайстер. Что еще он натворил?

– Выкинул самую ужасную из всех своих выходок. Поэтому я должна немедленно написать его матери. Я всегда говорила, что он этим кончит. Бедная, бедная Леони! Мое сердце разрывается от боли за нее!

Мистер Марлинг, глядя, как мать усаживается за письменный стол, повторил вопрос:

– Так что натворил Вайдел?

– Он насильно увез порядочную невинную девушку – во всяком случае, так говорит ее мать, сущая мегера. Кстати, я не верю ни одному ее слову и почти не сомневаюсь, что девица сама за ним побежала. Но если эта мегера не врет, то это просто ужасно!

– Если вы, мама, выразитесь яснее, я, возможно, пойму наконец, в чем дело, – холодно произнес Джон Марлинг.

Перо в руке леди Фанни уже летало по бумаге.

– Ты никогда ничего не поймешь, Джон, кроме своих дурацких научных теорий, – сердито отозвалась она, но все-таки, перестав писать, кратко и точно описала весь визит миссис Чалонер.

Когда она закончила, мистер Марлинг не стал скрывать своего отвращения.

– Вайдел просто бесстыден. Ему лучше жениться на этой девушке и жить потом за границей. Я всегда был в отчаянии от его выходок, предчувствуя, что он всем нам принесет немало неприятностей.

– Жениться на ней? А что скажет Эйвон? Мы должны уповать лишь на то, что можно еще хоть как-то исправить положение, уладить дело без скандала.

– Я считаю, что мне надо поехать в Нью-Маркет и предупредить дядю, – мрачно заключил Джон.

– Джон, ты несносен! Леони никогда мне не простит, если эта весть дойдет до ушей Эйвона. Ты должен немедленно ее извлечь от Вэйнсов, и мы вместе что-нибудь придумаем – две головы всегда лучше.

– Я, конечно, сочувствую тете Леони, мама, но разве вы не знаете, что она способна отнестись к любому, даже самому бесчестному поступку своего сына с полным легкомыслием?

– Сейчас не в этом дело. Ты должен немедленно привезти ее сюда! – величественно приказала леди Фанни.

Мистер Марлинг, явно недовольный поручением, тем не менее покорно отправился в Бедфорд и вечером был уже в доме Вэйнсов. Он застал леди Леони в компании других гостей, но сумел улучить момент и поговорить с ней наедине. При этом вид у мистера Марлинга был настолько траурный, что Леони тотчас с тревогой спросила, что случилось.

– Тетя, – произнес мистер Марлинг похоронным голосом, – я привез вам плохие вести. Леони сильно побледнела.

– Мой супруг? – пролепетала она.

– Нет, мадам, насколько мне известно, дядюшка пребывает в отличном здравии.

– А! Значит, Доминик! Его убили на дуэли? Затонула его яхта? Умер от лихорадки? Говори же!

– Мой кузен жив, мадам. Не беспокойтесь также и по поводу его здоровья. Но новости тем не менее самые плохие.

– Раз он жив и здоров, ничего не может быть ужасного. И прошу, больше не надо подготавливать меня таким образом, мне уже дурно от одних твоих предисловий. Так что случилось с моим сыном?