– Передавайте сердечный привет пани Марте. Я буду звонить ей!


И вот они снова вдвоем, на Варшавской улице. Яна успела за короткое время общения с отцом привязаться к нему, и сейчас, после расставания, ей сделалось грустно. Павел присел рядом на диван, обнял любимую:

– Не хандри. Я ведь – с тобой!

– Сейчас, да. Но что будет дальше?

И вдруг она сделала признание, которое долго оттягивала. Впрочем, молчать дальше было просто бессмысленно:

– Паша, у нас будет ребенок.

– Ребенок! А ты уверенна? Ты же говорила, что предохраняешься. Средство не сработало?

– Ты, кажется, не слишком рад, Паша. Да, я говорила, что предохраняюсь, не хотела тебя волновать. Но мне ведь уже тридцать три, и так припозднилась с этим делом. Тебя это ни к чему не обязывает.

– Не сердись, глупенькая. Но это все так неожиданно. Тебе ведь известно мое положение: я даже не могу требовать развода, пока с Натальей все не уладится. Если я сейчас заговорю об этом, она совсем упадет духом. А срок какой?

– Срок такой, что менять решение уже поздно. Да неужели ты сам не замечал, что я пополнела? – Яна приподняла свитер.

Павел впялился в открытое место: да, вроде бы животик округлился, хотя определенно сказать трудно:

– Под одеждой совсем незаметно, – он осторожно положил ладонь на ее живот.

Затем Павел поинтересовался, делала ли она исследования, известно ли ей, кто родится: девочка или мальчик? Яна ответила, что все жизнь ее любимым занятием было составлять прогнозы, и в этом случае она попытается угадать сама.

– Но как? На биржевом рынке ты опираешься на предварительные данные. А тут от чего оттолкнешься?

– Тоже от статистики, – улыбнулась Яна. – Пятьдесят один процент за то, что родится мальчик, и сорок девять – за девчушку.

– Я бы девочку хотел, – робко заметил Павел.

– А я мечтаю о парне.


В эту ночь, каждый из них долго не мог заснуть. Павел ворочался, будто пытался вырваться из кольца проблем, обступающих его со всех сторон. Яна ругала себя за то, что не нашла мужества поделиться своими сомнениями: доктор предположил, что у нее срок больший, чем выходило по ее расчетам. Но если прав был доктор, отцом ребенка мог быть Евгений. Однако Яне это казалось абсолютно невероятным, ведь Павел впервые появился у нее в доме, когда началось лунное недомогание. Этим и была подведена черта под связью с Евгением. Она, правда, слышала, что бывают аномальные случаи нарушения границ, но с ней этого не могло произойти. Яна всем нутром ощущала, что отцом будущего ребенка является Павел.


Приближался Новый Год, а снега все не было. В Питере установилась по-европейски теплая зима с моросящими дождями и туманами. Врач рекомендовал Яне больше времени проводить на свежем воздухе. Располневшая Яна, перебирая в шкафу вещи, наткнулась на короткую шубку «автоледи» из серо-голубой норки. В прошлом сезоне она едва успела обновить ее, надела разок на юбилей к Палеям. Потом сразу наступила весна, и о шубе пришлось забыть. По нынешней теплой и сырой зиме мех также был некстати, но растущий в утробе ребенок требовательно захватывал жизненное пространство и теперь смог бы уместиться только под широкими полами этой шубки. К тому же, и смотрелась она в комплекте с комбинезоном для беременных очень эффектно. В этой шубке неспешно выгуливал теперь свою истинную жену Павел, приезжая на выходные из Комарово, а в будние дни компанию Яне охотно составляла Марта, живущая по соседству.

Женщины встретились ранним вечером у входа в парк и медленно пошли по стылым, бесснежным дорожкам. В другие годы в это время лыжники уже осваивали трассу по периметру ограды, дети на санках и фанерках катались с многочисленных горок, а добропорядочные папаши лепили для своих малышей снеговиков. Нынче наступление зимы и Нового Года обозначалось мерцанием электрических гирлянд, свисающих между фонарями, и нарядной елью на центральной площадке парка. Народу было немного.

Подруги прохаживались по освещенным дорожкам, предусмотрительно избегая темных аллей. Среди людей можно было чувствовать себя в безопасности. Женщины обменялись последними новостями. Марта сообщила, что ожидает появления очередного гостя, Яна рассказала о решении суда по делу Натальи Степановны: ей назначили наказание в пять лет лишения свободы.

– Бедняга! – воскликнула Марта. – Как же она теперь?

– Когда она людей обирала, чужие зарплаты себе в карман клала, то бедной себя не чувствовала, – жестко сказала Яна. – Зато мой ребенок успеет подрасти и привыкнуть к отцу. Хотя, конечно, Павел не оставит ее без внимания. Они оба, вместе с Котовым, будут помогать ей. Хотя, возможно, Котов забудет о своем обещании. Кстати, я давно ничего о нем не слышала. Как он переехал в город, Павел перестал упоминать про него.

– И ты ничего не знаешь о его болезни? – Марта остановилась, зябко поежилась, подняв воротник осеннего пальто. – Катя тебе ничего не говорила?

– Я в последнее время с ней почти не общаюсь. Она звонит только, когда выпьет. И такую чушь начинает нести, готова часами болтать ни о чем. А у меня времени в обрез до родов осталось. Я должна денежек впрок заработать нам с малюткой. Павел в этом смысле человек не слишком практичный: на конюшне получает чуть больше, чем прежде в парке. Да и Наталье будет деньги высылать. Так что, мне не до болтовни. Если на моем определителе номер Катиного телефона высвечивается, я трубку не беру. Но в последнее время она поняла, кажется, что я не хочу с ней общаться, когда она наберется. Перестала звонить!

– Яна! Разве можно так с лучшей подругой поступать!

– Рюмка ей лучшая подруга.

– Значит, ты в самом деле ничего не знаешь, раз так говоришь. Олег-то, ее муж, умирает!

– Ты про Котова? – теперь в остолбенении замерла Яна. Затем, скрестив руки, спрятала их в широкие рукава шубки, как будто отстраняясь от этой вести. – Неужели его подстрелили?

– У него быстротечная форма рака кожи. Помнишь, когда отец твой приезжал, Олег бородавку об коня сорвал? Тогда все и началось. Теперь ему химию делают, но надежды мало. Он едва передвигается. Метастазы.

– Вон оно что! Паша наверняка знал его ситуацию, ведь он на его конюшне в Комарово работает. Почему промолчал?

– Паша боялся тебя волновать. Все эти страшные истории на беременных плохо влияют.

– Боже, какая я свинья, что с Катькой отказывалась говорить. А вдруг ей нужна моя помощь? И она ведь, часами меня забалтывая, о главном не обмолвилась.


Яна вытащила из сумочки мобильный телефон и набрала номер Кати. Подруга отозвалась сразу:

– Яночка! Какое счастье, что ты позвонила! У тебя то занято, то аппарат не отвечает. Ты справься на станции, что с твоим телефоном.

– Уже все в порядке, Катя. Телефон я починила, теперь звони в любое время, – сгорая перед Мартой от стыда за свое вранье, поторопилась сказать Яна. Пар от прерывистого дыхания пушистыми облачками вылетал в морозный воздух. – Как дела у Олега?

– Ты уже знаешь? Плохо. Тебе Паша говорил, что я теперь целыми днями в больнице дежурю? Вот только сейчас домой еду, а на ночь мы сиделку нанимаем. А ты-то как? Уже вот-вот?

– Ты о чем? А! Нет, рожать мне не скоро, ближе к весне. Мы сегодня с Мартой выбрались в парк погулять. Да, спасибо. Позвоню, как домой приду.

Марта, невольно подслушав разговор о сроках, сразу уцепилась за эту тему. Спросила, как протекает беременность, нет ли осложнений и сделала ли Яна наконец УЗИ, чтобы узнать пол ребенка.

Яна открыла было рот, чтобы рассказать о непредвиденной проблеме в беременности, но передумала. Утром она была у доктора, и та срочно велела сделать УЗИ, напугав пациентку определенными осложнениями. Яна могла бы сообщить Марте, чего опасается врач, если бы больше доверяла ей, но Марта не относилась к числу людей, умеющих хранить тайны. Поэтому Яна ограничилась краткой информацией:

– Врач дала мне направление на обследование. Получу результаты – скажу.

– Я уверенна, что все у тебя будет хорошо. Ты ведь не в районной консультации наблюдаешься, а в дорогой клинике!


Через полчаса подруги распрощались. Яна не стала, как обычно, спрямлять дорогу домой дворами, вечером безопаснее ходить по улице. Она шла медленно – живот с каждым днем наливался тяжестью – и думала об услышанной от Марты новости: Олег Котов, ее давний враг, обречен на смерть. Однако она не испытывала радости, потому что нависшая над человеком кончина меняет отношение к нему. Ураган, несущий смерть, обметает с человека все наносное, случайное и обнажает его детскую душу. Яна вспомнила, каким симпатичным и умным парнем был старшекурсник Котов в университете, с какой легкостью выручал студентов перед стипендией, отдавая последний рубль – ведь он всегда умел заработать. И даже стремление Олега множить счет победам над девушками, похвальба трофеями-фотокарточками в мужском обществе теперь вызвали у Яны только грустную усмешку. К сожалению, когда Олег пришел в бизнес, не слишком четкие моральные границы обернулись против него самого. Яна раздумывала, навестить ли Олега в больнице или считать, что они уже попрощались в Комарово, когда он подарил ее отцу фарфорового коня.

Яна пересекла улицу и пошла вдоль серого бетонного забора, огораживающего соседнюю новостройку. Еще тридцать метров – и она дома! Неожиданно на полутемном, пустынном отрезке пути на нее напал первобытный страх: эхо собственных шагов показалось шагами преследователя. Она оглянулась – никого. Яна пошла быстрее. Наконец, забор кончился, припозднившаяся путница перевела дух. За поворотом виднелся дом, свет окон придавал бодрости. Вот и контейнерная площадка для мусора, за ней, прямо по дорожке – подъезд Яны. Но вдруг не тень, зловещая мужская фигура выскочила из-за помойки. Помятое, скуластое лицо с перебитым носом, не раз приходившее в ее кошмары – оно мерещилось ей всюду – возникло неожиданно. Яна снова превратилась в девчушку, преследуемую неумолимым Карабасом. Она лишилась сознания за мгновение до того, как бандит нанес ей удар кулаком.