Надежда торопливо вытащила из сумочки мобильник и набрала номер подруги. «Хорошо, что я догадалась привезти Альке телефон», – подумала она, прислушиваясь к гудкам.

– Алло, – раздался в трубке незнакомый голос.

– Это кто? – растерялась Надя.

– Лидия Ивановна, – ответила женщина. – А вы кто?

– Лидия Ивановна, это Надя, я только что у вас в палате была, Альбину навещала. А почему трубочку вы взяли, а не она?

– Медсестра ее увезла.

– Как увезла?

– Очень просто: в инвалидную колясочку посадила и увезла.

– А куда?

– На процедуру.

– Но ведь доктор сказал, что она в двенадцать тридцать будет, а сейчас только двенадцать...

– Ну сначала какие-то анализы будут брать, а уж потом все остальное. А ты что хотела-то, деточка? Сказать что-то забыла Альбиночке? Так я все ей передам.

– Нет-нет, Лидия Ивановна, ничего... впрочем, попросите, чтобы она мне перезвонила, как только вернется с процедуры.

– Хорошо, я ей скажу.

– Спасибо, до свидания, – проговорила Надя и отключила трубку. – Надо же, как шустро они взялись за нее, – прошептала она. – Надо что-то делать, причем срочно. Поеду-ка я в Склиф, к своей тетке, пусть что хочет делает, но завтра же посылает сюда машину «Скорой помощи» и забирает Альку к себе.

Через час Надежда влетела в кабинет своей тетки как угорелая и прямо у порога выдохнула:

– Тетя Катя, Альку нужно срочно оттуда забрать, там врачи сумасшедшие!

– И тебе «здравствуй», дорогая племянница, – усмехнулась тетя.

– Ой, извини, тетя Катя, привет, я такая расстроенная, слов нет, – пробормотала Надя. – Умоляю, сделай что-нибудь, иначе я сама ее оттуда украду, умыкну из-под самого их носа, и пусть меня за это судят, – на одном дыхании выпалила она.

– Надюша, присядь-ка, чайку попей, успокойся, а потом расскажешь, что случилось, – невозмутимым голосом проговорила женщина. – Тогда и решим, кого откуда красть, увозить, похищать, умыкать или еще что-то делать, – засмеялась она.

– Тетя Катя-а-а-а, – простонала девушка. – Как ты можешь над этим смеяться?

– Над чем именно? Ты почему так разверещалась-то? Может, объяснишь сначала, в чем дело? А уж потом можно и истерику устроить, я валерьяночки на всякий случай для тебя накапаю, граммов двести, чтобы сразу наповал, – не дрогнула тетка.

– Вот непробиваемая, – проворчала Надя и, посмотрев на тетку, невольно улыбнулась. – Прости, ради бога, но я и правда такая взвинченная, что ничего не соображаю. Прямо готова рвать и метать.

– Рвать и метать можешь где-нибудь в другом месте, а не в моем кабинете. Я тебя внимательно слушаю, – спокойно проговорила Екатерина Викторовна. – Вот, бери бокал с чаем, я с мятой заварила, пей и рассказывай.

Надя уселась за стол напротив своей тетки и взяла в руки бокал.

– А конфеточки у тебя нет? – спросила она.

– У меня, как в Греции, все есть, – улыбнулась женщина и, встав из-за стола, подошла к шкафчику. Она достала оттуда коробку конфет, плитку пористого шоколада, упаковку печенья и еще одну коробку с зефиром, тоже в шоколаде.

– Шоколадный рай, – невольно засмеялась Надежда. – Ты, тетушка, так скоро на двух стульях не поместишься.

– Сама почти не ем, все больше гостей угощаю и медсестрам раздаю, – махнула та рукой. – Ну не выбрасывать же? Больные несут и несут, а отказываться неудобно, ведь они от души дарят. Ну рассказывай, что у вас случилось?

– Случилось – это очень мягко сказано, – нахмурилась Надя. – Альку нужно срочно забрать из подмосковной богадельни, там ее точно угробят.

– Ты же мне вчера звонила, сказала, что она пришла в себя, врачи говорят, что все замечательно и за ней там хороший уход. Ей снова стало хуже?

– Нет, что ты, – замахала Надя руками. – Слава богу, с ней все в порядке, я только что оттуда, виделась с ней, разговаривала. Выглядит замечательно, настроение вроде тоже ничего, если не считать... Даже и не знаю, как сказать.

– Говори как есть.

– Понимаешь, тетя, дело в том, что у Альки открылись странные способности... Как объяснить-то, чтобы ты правильно все поняла?

– Надежда, что ты тень на плетень наводишь? Я же сказала, говори все как есть, – повторила та. – Надеюсь, разберусь как-нибудь. Вроде не глупая у тебя тетушка? – засмеялась она.

– После клинической смерти и последующей комы у Альки открылись способности к экстрасенсорике, – Надя опустила глаза. – Я понимаю, что это звучит не совсем правдоподобно, но факт – вещь упрямая, с ним не поспоришь. Она и о своей соседке по палате все рассказала, и о медсестре, и доктора предупреждала, чтобы он в свою машину не садился. Он не послушался и в тот же вечер попал в аварию, теперь тоже в больнице лежит, с переломанными ребрами. Ой, а мне она сказала, что... впрочем, неважно, у нее истерика началась, вот и... Тетя Катя, наша Алька теперь ясновидящая, оказывается!

– И что с того?

– Тебя это... не удивляет? – вскинула Надя брови.

– А почему, собственно, меня должно это удивлять? – пожала женщина плечами. – О таких случаях давно известно. Что дальше-то?

– А скажи, эти ясновидящие, они всегда говорят правду или ошибаться могут?

– Почему нет? Они такие же люди, как и мы, просто умеют видеть пространство вариантов. Это третьим глазом называется. Могут случайно... м-м... зайти на чужой вариант, из-за этого происходит ошибка.

– Это что такое – пространство вариантов?

– Долго объяснять, как-нибудь забеги ко мне домой, я тебе книгу одну дам, там все написано.

– Значит, Альку занесло на какой-то чужой вариант, вот она и увидела... в общем, ерунду какую-то она увидела, – сдвинув брови, пробормотала Надя.

– Эй, девочка моя, ты что себе под нос бормочешь? Я тебе, случайно, не мешаю тем, что сижу здесь? – усмехнулась Екатерина Викторовна.

– Извини, тетя, это я о своем, о девичьем задумалась, – сказала Надя. – Итак, на чем мы остановились?

– Объясни, пожалуйста, почему ты решила, что Альбину нужно забирать из больницы, да еще и немедленно?

– Об этом... ну, об Алькиных способностях, естественно, теперь знает вся больница, а лечащий врач хочет ее исследовать. Опыты собирается ставить, я сама слышала, как он об этом говорил другому врачу. Тот его спросил об Институте мозга, не собирается ли он им сообщать об Альке, а врач ответил, что обойдутся. Мол, я и сам с усам, а им только сообщи, они сразу же ее заберут, а потом все заслуги себе припишут.

– Да, есть такой институт, – кивнула та головой. – Там занимаются исследованиями мозга человека. Ведь мозг задействован обычно лишь на десять процентов, вот ученые и хотят выяснить, почему остальные девяносто спят.

– Значит, у Альки они проснулись? – округлила Надя глаза. – Ну ничего себе.

– Если у какого-нибудь человека проснутся эти спящие девяносто процентов мозга, то он уже не будет человеком, – улыбнулась женщина.

– А кем же он будет?

– Богом, – очень просто ответила та.

– Иди ты! Вот бы у меня они проснулись, я б тогда...

– Не богохульствуй, Надежда, это грех, – одернула тетка племянницу. – Бог уже есть, и быть таким же, как он, не дано никому.

– Извини, я пошутила, – потупилась Надя. – Тетя, а что же тогда с Алькой случилось? Почему вдруг она начала все обо всех знать?

– Трудно сказать, – пожала та плечами. – Думаю, это связано с переизбытком энергетического потенциала, ведь ее же молния ударила.

– И что?

– Я в этом деле не специалист, к сожалению, поэтому ничего конкретного сказать не могу, уж извини. Читать – читала, но не более того.

– А есть такие специалисты?

– Есть, конечно, ученые, которые занимаются этими вопросами, еще физики, например.

– И они могут все точно выяснить?

– Ну, с полной уверенностью я этого утверждать не могу, но думаю, что попробовать к ним обратиться вполне возможно.

– И они тоже будут с Алькой проводить опыты? – нахмурилась Надя.

– Наверное.

– Нет, тогда никакие ученые-физики нам не нужны, – категорически заявила девушка. – Так ты поможешь забрать ее из больницы?

– Ты считаешь, это нужно?

– Необходимо, тетя Катя, я не хочу, чтобы над ней там издевались! Ты бы ее только видела, какая она напуганная, не понимает, что с ней происходит. Плачет и домой просится. Помоги, ради бога, иначе я...

– Хорошо, я подумаю, как это сделать, – спокойно согласилась женщина, не дав Наде договорить. – Как фамилия ее лечащего врача, кстати?

– Кулаков Виктор Николаевич.

– Даже так? – вскинула женщина брови. – Очень хорошо его помню и... ладно, завтра что-нибудь придумаем.

– Спасибо тебе, ты у меня – супер! – воскликнула Надежда.

– Не за что пока благодарить, я еще ничего не сделала.

– Тетя Катя, я вот смотрю на тебя и не перестаю удивляться твоему спокойствию, – всплеснула Надя руками. – Я тебе такую новость об Альбине рассказала, а ты и бровью не повела! Восприняла все так, словно я тебе просто сюжет интересного фильма выложила.

– Ты хочешь, чтобы я в своем кабинете лезгинку от радости сплясала? – хмыкнула та. – Я, милочка, в своей жизни уже столько повидала, что удивить меня чем-то достаточно затруднительно.

– Но ведь Алька – моя самая близкая подруга, ты ее с детства знаешь. Неужели тебя не удивляет, что с ней такое вдруг произошло?

– Надя, ты чего от меня ждешь? – засмеялась женщина. – Хочешь услышать охи и ахи?

– Как же, услышишь от тебя, – проворчала та. – Ты ведь непробиваемая, как танк, и невозмутимая, как сфинкс.

– Вот и договорились. Еще чаю хочешь?

– Нет, спасибо. Я, наверное, пойду, а завтра с утра приеду.

– Зачем?

– Ну а как же? – удивилась Надя. – Ведь ты сказала, что завтра заберешь Альку из больницы.

– Я не говорила, что заберу, я сказала: попробую что-нибудь сделать, – напомнила Екатерина Викторовна.

– Это неважно, – отмахнулась Надя. – Твое «попробую» равносильно «сделаю».