Пока она сидела так, пытаясь придумать, как поступить, вошла медсестра и воткнула шприц в трубку, которая тянулась к его руке.
— Что вы ему даете? — спросила Лакс.
— Морфий, — ответили отец и медсестра одновременно. Сестра просто констатировала факт. Отец произнес это слово так, будто лекарство было особым десертом, а он — послушным мальчиком.
— Слушай, тыковка, — начал отец очень серьезным тоном, — я собирался поговорить с тобой кое о чем, но я не знаю, как сказать это, так что я просто скажу. Мне не нравится этот парень, Карлос, с которым ты встречаешься.
— Мы расстались, — сказала Лакс, и на лице ее отца внезапно засияла счастливая улыбка.
— Проблема решена, — пробормотал он и погрузился в лекарственный сон, несущий освобождение от боли.
7
Краска
Выпив пива и похихикав с Эйми и Марго, Брук села на поезд в 19.10 до Кротона-на-Гудзоне, где находилась ее студия. Это была красивая комната со старыми деревянными полами и большими окнами, перестроенная специально для Брук, с учетом ее пожеланий. Свет был идеальным. Брук рисовала здесь уже многие годы и создала свои самые замечательные работы под этой крышей. Единственным недостатком этой студии являлось то, что когда-то этот летний домик у бассейна принадлежал ее родителям и напоминал ей, что большинство удобств и независимость достались ей не потому, что она была талантлива, а являлись результатом успешных инвестиций предыдущих поколений.
Брук вошла в дом, прогулялась до кухни и открыла холодильник. Она достала ростбиф, горчицу, вчерашний фокаччо и начала делать сандвич.
— О! Я тебя не заметила, — воскликнула Брук.
Ее мать сидела в темноте кухни, курила сигарету и размышляла о собственной дочери. Как и она, Брук была красивой блондинкой, стройной от природы, с длинными ногами и фарфоровой кожей. В приглушенном свете они казались сестрами-близнецами, хотя у матери не было вытатуированного внизу спины средневекового дракона, с лапами, растянувшимися по ягодицам, и хвостом, закручивающимся по внутренней поверхности бедра левой ноги.
— Я рада, что ты приехала. Билл Симпсон хочет, чтобы ты пошла с ним на бал Ассоциации мышечной дистрофии в субботу. Ты бы позвонила ему сегодня.
— В эту субботу? — спросила Брук.
— Нет, бал Билла Симпсона двадцать пятого числа, — пояснила мать.
— М-м-м, — Брук пыталась вспомнить, что запланировала на эти дни, — он сказал, во сколько это мероприятие начинается?
— Он вообще ничего не говорил. Я узнала об этом от его матери. Тебе следует позвонить ему сегодня. Билл стал таким красивым мужчиной. И кажется, он тебя очень любит.
— Да. Любит.
— Ты собираешься ему позвонить?
— Конечно.
— Сегодня?
— Я позвоню ему завтра, мам.
— Тебе следовало выйти за него замуж, когда он сделал тебе предложение.
— Я не хотела выходить замуж такой молодой.
— Удивительно, что он ждет тебя так долго.
— Да, мам, удивительно.
— Но я не видела вас вместе уже несколько месяцев.
— Знаю.
— Вы что, расстались?
— Нет, просто решили не торопиться, — ответила Брук.
Ее мать хотела спросить, почему. Спустя десять лет, она все еще не могла понять, из-за чего не состоялась грандиозная свадьба, которую она начала планировать с момента, когда ее дочь Брук начала встречаться с Биллом, красавцем, сыном Элеоноры Симпсон. Событие давно было просрочено, а теперь Брук говорит о том, что не хочет торопить события. «Что моя красивая девочка делает не так? Что останавливает ее в поисках хорошего мужа?» — подумала мать.
— Завтра придет Кэрол с детьми, — сказала она вместо этого. — Ты можешь остаться?
— Да, конечно.
— Завтра у Эммы день рождения.
— Я знаю.
— Седьмой.
— Ух, как быстро.
— Ты приготовила для Эммы синюю пластиковую сумочку и ремешок в тон. Для Салли ты купила Барби. Понимаешь, утешительный подарок, потому что не у нее день рождения. Я уже упаковала их, можешь подписать карточки.
— Спасибо, мам.
Мать махнула рукой, усыпанной бриллиантами, мол, не за что.
— Хочешь посмотреть на последние фотографии девочек?
— Нет уж! Я завтра увижу их лично и крепко обниму обеих.
Мать казалась разочарованной.
— Хотя, — сказала Брук, — почему бы тебе не дать мне эти фотографии, я возьму их с собой в студию и, работая, буду поглядывать на них.
Уходя, Брук взяла конверт со снимками и поцеловала мать. Зазвонил мобильный телефон. Эйми. Но сегодня Брук хотелось сосредоточиться на своих планах, поэтому она отключила звук и сунула телефон обратно в сумочку.
— Ты не собираешься позвонить Биллу? — снова спросила у нее мать.
— Я позвоню, мама, — пообещала Брук.
Все началось, когда ее мать позвонила его матери, потому что кавалер, с которым Брук собиралась идти на бал в честь какого-то двоюродного родственника, заболел в последний момент. Как оказалось, Билл тоже приходился кузеном этому кузену, и его смокинг был предусмотрительно отглажен и готов к знаменательному событию. Билл прибыл в особняк родителей Брук, находящийся вверх по Пятой авеню, и явил собой образец респектабельного, шикарного подростка из Нью-Йорка.
…Они были пьяны и занялись сексом еще до того, как она успела снять корсаж. На протяжении школьных лет они были неразлучны. Их матери предполагали, что за колледжем последует свадьба, и предположение превратилось в надежду, когда Билл окончил юридическую школу.
— Она слишком претенциозна для него, — говорили одни.
— Она слишком аристократична для него, — возражали другие.
— Я слышала, что он сделал ей предложение десять лет назад, но она тогда была слишком увлечена своей карьерой и не задумывалась о свадьбе. Но теперь она об этом жалеет, — распускались самые неприятные слухи.
Брук ела сандвич с ростбифом, просматривая фотографии Эммы и Салли, ее милых, очаровательных племянниц. Светловолосые девочки трех и семи лет, запечатленные в разных потешных позах со своей матерью, младшей сестрой Брук. Между фотографиями лежал чек на тысячу долларов, выписанный со счета матери, которая думала, что дочь не способна наслаждаться жизнью в самом ярком ее проявлении. Брук сунула чек в карман и принялась доставать холсты с полки.
Она не вышла замуж за Билла после колледжа, потому что в двадцать два года он был единственным мужчиной, с которым она спала, за исключением тренера по верховой езде. Брук сказала ему, что еще не нагулялась. Она полагала, что, если он по-настоящему любит ее, они станут жить вместе, когда будут оба готовы. В тридцать семь она созрела и была готова. Она хотела детей. Она хотела их от Билла, но к тому времени его волновало совсем другое. Билл просил ее подождать, пока он решит для себя некоторые вещи. Она ждала, как умеют ждать красивые, умные, богатые и талантливые девушки. Она сосредоточилась на своем искусстве и встречалась с другими мужчинами. Однако ее сердце и, более того, — ее лоно ждали Билла.
Пролетело пять лет, и к сорока двум годам Брук поняла, что ей суждено любоваться очаровательными круглолицыми малышами только в том случае, если ей закажут расписывать церковные потолки херувимами. Когда-то Брук мечтала о детях, но потом отбросила эту надежду.
Иногда она жалела, что не вышла за Билла, будучи двадцатилетней. А порой думала, что никогда не променяла бы эти годы свободы и искусства ни на что другое. Что постоянно причиняло Брук боль, так это мысли о том, что станет с теми ее детьми, которых она произвела на свет: готовые полотна, сложенные в домике у бассейна, пылились там, будучи никому не нужными.
Она сняла с полки одно из своих произведений. Ее мать с коктейлем и сигаретой, сидящая на стуле возле бассейна в невыносимо жаркий день — рисунок, наполненный сиянием, словно оазис-мираж в пустыне. Брук долго и сурово смотрела на полотно. Она знала, что сегодня та самая ночь, но начинать надо было не с этой картины. Автопортрет она тоже пожалела и вернула на полку. Картина, изображающая гостиную родителей и собаку, спящую на диване. Вот с чего она бы начала.
Брук достала большой бочонок грунта и начала уничтожать собаку, гостиную и мгновение, пойманное в другом времени. Внезапно послышался вопль. Это был голос ее матери, которая стояла за стеклянной дверью, держа поднос с двумя бокалами джин-тоника:
— Нет! Остановись! Мне так нравилась эта собака! Что ты делаешь?
Брук открыла дверь и впустила ее.
— Расслабься, — сказала она, взяв стакан с подноса.
— Мне так нравится эта картина!
— Она хорошая, — согласилась Брук, продолжая замазывать картину грунтом, предавая ее забвению.
— Почему? — спросила ее мать испуганно, со слезами на глазах.
Брук жестом показала на полку, переполненную картинами. Хорошими картинами. Она рисовала людей, собак, деревья и другие характерные образы, несмотря на то что такие образы вышли из моды много лет назад. Брук знала об этом, но рисовала то, что велело ей сердце. Людям нравились ее работы. За годы она продала много холстов и получила много заказов, но никто не писал о ее работах, никто никогда не перепродавал ее картины. Она так и осталась в тени.
— Холсты дорого стоят, — объяснила Брук матери.
— Я оплачу все твои долги, — сказала ей мать.
— Дело не в деньгах, дело в нехватке места, — ответила Брук. — Я не могу смотреть на эти картины, сложенные здесь, словно дрова. Мам, я не могу положить в эту кучу дерьма, которое мы здесь прячем, еще одного красивого ребенка. Я пыталась рисовать маленькие картинки, но это не для меня. И я не хочу прекращать рисовать, но я хочу прекратить накапливать полотна, которые никто не видит. Когда я перестаю рисовать, я чувствую, что внутри меня образуется пробка, и мне просто необходимо ее вытолкнуть, но, знаешь, потом все возвращается к я-устала-рисовать-вещи-которые-никто-не-видит, поэтому я решила закрасить этот хлам. Так я могу продолжать создавать дерьмо, не создавая горы дерьма.
"Женский клуб по вторникам" отзывы
Отзывы читателей о книге "Женский клуб по вторникам". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Женский клуб по вторникам" друзьям в соцсетях.