Еще не вполне проснувшись, Элизабет открыла глаза. Состояние было как после хорошей пьянки. Не вполне понимая, где она и что с ней, Элизабет огляделась. Постепенно сон отпускал ее. Но, боже, какой усталой она себя чувствовала! Руки и ноги налились свинцом, на влажных губах застыла идиотская улыбка. Совершенно обессиленная, вялая, она не могла заставить себя слезть с кровати. Ночная рубашка промокла от пота и липла к телу. Между ног горел огонь. Соски отвердели.

Внезапно она заморгала, осознав, что шум в голове — не следствие бурной ночи, проведенной с неведомым героем-любовником, а звук, издаваемый бензопилой, доносящийся откуда-то из соседних дворов. Никакого любовника не было: ни загадочного и призрачного, ни настоящего — никакого. Она лежала в постели в одиночестве. И темноты не было. Сквозь щели в жалюзи в комнату пробивался солнечный свет.

Сегодня была суббота. И сегодня вечером у нее свидание с Тедом Рэндольфом.

Тяжело вздохнув, Элизабет опустила ноги на пол. Часы на столике показывали начало десятого. Она дотянулась до халата, лежавшего в изножье кровати, и завернулась в него поплотнее. Поднявшись на ноги, Элизабет с ужасом обнаружила, что они отказываются ее держать.

— Лиле бы это понравилось, — пробормотала она, ковыляя в ванную.

Ничего себе фантазии! Господи! Какой прекрасный пример: некто без лица, голоса, имени и чувства вины. Какая женщина не мечтает втайне о таком удобном партнере хотя бы потому, что с ним все дозволено и можно не думать о последствиях?!

Нет, она явно больна! С нездоровыми, дурными наклонностями. Если бы власти узнали, о чем она мечтает, ее бы тут же лишили материнских прав.

После весьма холодного душа Элизабет спустилась в кухню. Дети с аппетитом поедали сладкие хлопья. Она уже несколько лет, проиграв «сахарную войну», позволяла им есть сладкое вместо продуктов, богатых натуральной клетчаткой. Оправдываясь, она убеждала себя, что постоянный вой по утрам за завтраком тоже здоровья не прибавлял. Она поцеловала и обняла каждого из детей, прежде чем пойти к буфетной стойке с кофеваркой.

— Сегодня вечером праздник, — напомнил Мэтт, набивая рот смесью хлопьев и шоколадного молока: пустых калорий, к тому же разъедающих зубную эмаль.

— Это верно.

Элизабет старалась придать голосу подобающее воодушевление. Всю неделю она старалась не думать о субботнем вечере.

Она не видела Теда с тех пор, как тот проводил ее до дверей кухни в понедельник вечером. Дети ежедневно докладывали ей о самочувствии Пенни и успехах щенков, но о Теде Рэндольфе они ничего не сообщали. Вообще-то она должна была испытывать облегчение оттого, что этот проклятый день наконец настал. Уже завтра утром все будет позади.

— Не опаздывай домой. Тед сказал, что будет у нас за несколько минут до семи, — напомнила Мэган.

— Я обещаю не опаздывать, — резковато ответила Элизабет. Затем немного сбавила тон и добавила: — Мне хватит времени, чтобы переодеться. Сами не забудьте все приготовить. Я оставлю список поручений миссис Алдер.

Обычно по субботам в магазине она чувствовала себя как на иголках. Элизабет виновато думала о том, что дети проводят выходной день без матери. Но сегодня все было иначе. Время летело незаметно. Пробило пять. Она закрыла магазин и поехала домой.

Дети были так возбуждены, что чуть не сбили ее с ног, едва она вошла в дом.

— Тед заходил и сказал, что придет за нами без четверти семь. Мама, побыстрее!

— Мэган, еще целых полтора часа до выхода! Я буду готова. Обещаю.

Но, конечно, она не успела.

Кошка притащила на диван в гостиную что-то липкое и жирное, пришлось его чистить. Мэтт и Мэган устроили потасовку за право владения пультом дистанционного управления. Борьба приняла такой оборот, что Мэтт ударился головой о кофейный столик и поранился — потекла кровь. Пришлось останавливать ее и мыть мальчику голову, а затем замывать пятно на ковре.

Элизабет случайно поцарапала письменный стол. Решив замазать трещину на полировке клеем, она склеила себе пальцы. К тому времени, когда надо было накладывать макияж, она была уже на взводе и не смогла справиться даже с этим несложным делом. Она так и не решила, что наденет. Так что, когда примерно без пятнадцати семь Мэтт зашел к ней проверить, готова ли она, он застал мать босиком и в нижнем белье.

— Мама! — крикнул он, влетая в комнату, и только потом увидел, что она не одета.

Элизабет смерила сына скептическим взглядом. Его наряд годился разве что для сбора мусора.

— Мэтью, эти джинсы на коленях протерлись, надень новые.

— Они жесткие и хрустят.

— Неправда, я их дважды стирала и гладила.

Между тем Элизабет мучительно размышляла — надеть ли юбку «шамбре» или черные брюки?

— Я хочу идти в этих джинсах!

И все же синюю юбку «шамбре».

— Новые. Прошу вас, сэр. И этот свитер так растянулся, что будет мне впору. Надень зеленую рубашку поло.

— Она противная.

— Ты ведь не хочешь показаться на людях…

В дверь позвонили.

— Он пришел! — завопил Мэтт.

— Назад, ко мне! — позвала Элизабет.

Но сын ее не слышал. Он уже летел вниз по лестнице, стараясь перегнать сестру, чтобы первым оказаться у парадной двери.

— Я первый!

— Нет, я!

— Я открою!

— Нет, я!

Элизабет так никогда и не узнала, кому выпала честь открыть дверь. Послышался голос Теда:

— Привет. Вижу, вы уже готовы к бою.

— Мы-то да, — ответила Мэган.

— Но мама не готова, — перебил ее Мэтт. — Она всегда опаздывает, потому что лежит в ванне, пока вся пена не спадет, а потом еще час одевается.

— Ну что ж, мы ведь не особенно торопимся, верно? Давайте подождем ее в гостиной.

Наверху в спальне Элизабет, прикрываясь юбкой, прижалась ухом к двери. Она боялась пропустить что-то важное для себя в разговоре Теда с детьми.

И только осознав, как глупо ведет себя, Элизабет разозлилась. В основном на себя. Решительно застегнув юбку и натянув белый свитер, она наскоро забрала волосы в «конский хвост», подушилась и вышла из комнаты.

Ей не хотелось, чтобы Тед подумал, будто она перед ним ломается, специально опаздывая на свидание. Она довольно решительно направилась к гостиной, но помедлила перед тем, как войти. Он стоял к ней спиной, слушая объяснения Мэтта по поводу строительства боевого корабля из кубиков «Лего», — недостроенный корабль валялся тут же на полу.

— Здравствуйте.

Услышав ее голос, Тед повернулся. На нем были джинсы, простая спортивная рубашка, серый замшевый пиджак, который выгодно подчеркивал необычный цвет его глаз и волос. Особенно глаз. Они были настолько выразительны, что Элизабет, мысленно признав, что ее эскорт — хоть куда, не знала, что делать с ладонями, внезапно ставшими липкими от пота.

— Привет. Мэтт сказал, что вы еще одеваетесь.

Он скользнул взглядом по ее телу, сверху вниз — до ее цвета слоновой кости высоких ботиночек с отогнутыми обшлагами — и снизу вверх, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Надеюсь, я не слишком рано?

— Нет. Так мы готовы?

Он кивнул, дети шумно поддержали его.

Мэтт задержал их, заспорив насчет куртки. Элизабет настаивала на том, чтобы он надел легкую куртку, не только потому, что праздник планировалось провести на открытом воздухе, но и потому, что куртка могла хотя бы отчасти скрыть тот наряд, который предпочел для праздника мальчик.

— Чем быстрее ты возьмешь куртку, тем скорее мы уедем, — заметил Тед.

Мэтт тут же взлетел по лестнице к себе и почти мгновенно вернулся с курткой в руках. Тед шел впереди. С флангов к нему примыкали Мэтт и Мэган. Элизабет досталась честь запереть дом. Странно было ехать на переднем сиденье рядом с Тедом, зная, что сзади устроились дети. Стороннему наблюдателю они казались бы обычной американской семьей, выезжающей на прогулку. От этой мысли Элизабет бросило в дрожь.

Она так разнервничалась, что чуть не подпрыгнула, когда Тед сказал ей:

— Вы сегодня очень мило выглядите.

Неожиданный комплимент прозвучал между возбужденными репликами детей.

— Спасибо. И вы тоже. Я имею в виду, хорошо выглядите.

— Благодарю.

Они улыбнулись друг другу. Элизабет не знала, куда деваться, чувствуя на себе его одобрительный взгляд. Она была искренне рада, когда Мэтт отвлек внимание Рэндольфа.


В школе все кипело. Приготовления полным ходом шли и внутри, и снаружи. Школьный парк, площадка и стадион — повсюду носились дети и родители, не успевавшие следить за своими чадами, перебегавшими от одного ярко украшенного прилавка к другому, стараясь попробовать себя в как можно большем количестве игр и состязаний.

В первую очередь надо было приобрести билеты. Элизабет знала, что купить их можно у мамы девочки из одного с Мэган класса — члена родительского комитета школы, и ей ничего не оставалось, как представить ей Теда. Любопытство мамаши было настолько явным, что она дважды ошибалась, давая сдачу.

— Мне самой надо было купить билеты, — сказала Элизабет, как только они отошли подальше.

Она чувствовала на себе любопытные взгляды и прекрасно понимала, о чем перешептываются у нее за спиной.

— Считайте, что это мой добровольный взнос на благо развития школы, — весело ответил Тед. — Так что, ребята, куда отправимся для начала?

Страхи Элизабет по поводу того, что Теду будет скучно, не оправдались. К ее удивлению, Рэндольф получал удовольствие от праздника. Он предложил Мэган поучаствовать в конкурсе с удочкой, и девочка сумела выудить для себя приз. На баскетбольной площадке он поднял Мэтта к себе на плечи, чтобы тому легче было забивать, и Мэтт вернулся с пакетиком «мраморных» карамелек и широкой, во все лицо, улыбкой, от которой у Элизабет защипало в глазах. Она видела, как ее сын тайком бросает взгляды на друзей, гордо шествуя вдвоем с Тедом. У него не было отца, как у других, зато он вовсю пользовался отвагой и удалью Теда.