Он был так прямодушен и прост с ней, что в какой-то момент во время ужина Камилла чуть было не спросила, почему он тогда, в январе, так неожиданно исчез из ее жизни. Но сдержалась. Испугалась его ответа – да, она не хотела его услышать. Не была уверена, что сможет уместить его в своем сознании, если Максим признается, что поступил так потому, что по-прежнему любит Анастасию. Эта мысль остановила ее, и она напомнила себе о том, что дала слово не поддаваться его ворожбе. Но никак нельзя отрицать, что в этот вечер он особенно хорош. Он ее ослеплял. И потому, когда он поцеловал ее в щечку, благодарный за раскат смеха, которым она отозвалась за какую-то его остроту, и потом, когда поднял ее руку и поцеловал кончики пальцев, она не отняла руки и не протестовала.

За крепким сладким кофе, поданным в маленьких чашечках, Камилла пристально всматривалась в лицо Максима при свете свечей, силясь понять мотивы его поведения. Похоже, он был здесь не только ради того, чтобы извиниться перед ней и поужинать.

После очень затянувшейся паузы, когда он ответил на ее долгий пытливый взгляд своим немигающим, она задала ему вопрос:

– Чего ты хочешь?

– Я хочу тебя, Камилла.

– Надолго ли?

– На эту ночь. И еще на две недели – пока я в этих местах.

– А потом?

– Не знаю.

– Что ж, по крайней мере, ты честен.

– Я хочу быть с тобой честным, Камилла. Меньшее тебя не устроит. Тем более теперь. Ведь верно? Ответь мне.

– Я тоже хочу тебя, не стану отрицать. Но… я боюсь.

– Не бойся. Обещаю, что я больше тебя не обижу.

– Ты меня обидишь тем, что будешь меня любить, всколыхнешь мои чувства, а потом уйдешь и не вернешься.

Он хранил молчание. Ни один мускул не дрогнул на его красивом лице.

Спокойно молчала и она.

Они поедали друг друга глазами, сгорая от взаимного желания.

– Я не стану твоей любовницей.

– Я знаю, – сказал он. Голос его был так же тих, как ее. Отодвинув стул, он поднялся. – Пойдем, прогуляемся по саду, – предложил он, помогая ей встать.

Она позволила ему взять себя под руку, чувствуя, как воля покидает ее, едва только дело касается Максимилиана Уэста. Вдруг он остановился, положил руки на ее обнаженные плечи, а затем повернул ее лицо к себе и стал разглядывать, легко прикасаясь к нему пальцами:

– Ты так прелестна, Камилла, и я страшно хочу тебя. Но не стану себя навязывать. Решение за тобой.

– Я тоже тебя хочу, Максим, – прошептала она. Он наклонился к ней и слегка поцеловал в губы, но тотчас отпрянул:

– Может быть, пойдем в дом?

В ответ Камилла могла лишь кивнуть.

Максим запер дверь спальни, прислонился к ней спиной и стоял, глядя на Камиллу и изо всех сил сдерживая себя.

Она вошла первой и теперь, неподвижная, как статуя, стояла посреди комнаты в полосе лунного света, лившегося через распахнутое окно.

Чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее давило у него в груди. Она была очень красивая женщина, настоящая английская роза. Она всегда держалась строго и благородно. Однако за этим фасадом благовоспитанности пряталась земная, чувственная, чрезвычайно желанная женщина. Именно этот контраст в ней больше всего волновал Максима, огнем разливаясь по жилам. С первого же момента их любовной близости он сразу почувствовал ее мощную сексуальность, дававшую ему силу вновь и вновь. С Камиллой он достигал оргазма по нескольку раз за ночь.

В течение трех месяцев, что они были вместе в прошлом году, она всякий раз полностью удовлетворяла его, когда они занимались любовью, причем так, как не могла ни одна другая женщина, кроме Анастасии, ныне для него потерянной. Он отогнал мысли о своей жене. Экс-жене. Думать о ней сейчас было для него губительно. Если он вызовет образ Стасси, то не сумеет ничего. Но не ради этого он проделал весь этот путь, разыскивая Камиллу, желая вновь быть с ней в постели, вновь разжечь чувства и восстановить связь. Теперь он не имел права завязнуть в раздумьях о прошлом. Меньше всего он сейчас нуждался в осечке такого рода, в душевном разладе. Он и так пребывал в нем на протяжении последних шести месяцев.

Максим правильно оценил Камиллу. Она была не из тех женщин, что легко меняют сексуальных партнеров, и он не сомневался, что после него в ее жизни других мужчин не было.

– О, Максим… – тихо произнесла Камилла, глядя в упор на двинувшегося к ней Максимилиана и делая шаг навстречу.

Он сбросил на стул пиджак, снял галстук и принялся торопливо расстегивать сорочку на ходу. Он остановился перед Камиллой и, улыбаясь, медленно размотал на ее шее длинный шифоновый шарф, вынул серебряные гребни из ее волос, каскадом полившихся на плечи и грудь.

– Сними это, – мягко велел он, прикоснувшись к лифу ее платья.

Она послушно сбросила платье и прижалась к Максиму голой грудью.

Он легким поцелуем коснулся ее губ, затем нагнулся и поцеловал груди. Округлые, упругие и высокие, похожие на груди девочки. Он продолжал осыпать их поцелуями, подводя Камиллу к кровати. Плавно опустил ее, склонился над ней, снял с нее туфли, стянул серые ажурные трусики. Поочередно отстегнул подвязки, осторожно стянул один чулок, затем другой.

Ее глаза неотрывно смотрели ему в лицо.

– Я постоянно думал о тебе, постоянно хотел тебя, месяцами. Не желаю сейчас все испортить спешкой.

– Да, – прошептала она. Сердце у нее учащенно билось, ее трясло. В ней начинал разгораться жар, чего с другими мужчинами у нее никогда не бывало. Только с Максимом Уэстом. Стоило ему взглянуть на нее, и она возбуждалась. Одна его манера снимать с нее белье уже доводила ее до экстаза, распаляла влечение. Она прикрыла глаза и подавила стон вожделения, не желая хотя бы малейшим звуком вызвать срыв напряжения, нараставшего в нем, в них обоих. Я хочу тебя, думала она. Сию минуту. Сразу. Сейчас же. Немедленно. Бери меня. Я люблю тебя. Я люблю тебя, Максим. Максим, я любила тебя одного. Всю мою жизнь. Я любила одного тебя. Бери меня.

Он ласкал ее тело, но вдруг остановился и отодвинулся от нее. Она услышала его шаги по плитке пола. Открыв глаза, она увидела, что он расстегивает молнию на брюках. Он стоял возле стула и торопливо раздевался. Она жадно наблюдала за ним, смакуя в воображении каждый контур, каждую линию его тела: широкие плечи, стройные бедра, длинные ноги. Обнаженный, он вернулся к ней. И ее сердце дрогнуло, когда она увидела, как он возбужден.

Максим лег с ней рядом, обнял ее, поцеловал крепким, долгим поцелуем, горячим ртом вобрав ее губы. Она ощущала его мягкий сладостный язык, глубоко вбирала в себя его дыхание. Их тела слились.

Камилла лежала на прохладной простыне, блаженно наслаждаясь им. Она же клялась, что больше никогда не подпустит его к себе. А сейчас сама диву давалась: и зачем только она произносила эту клятву? Реальное значение имело лишь то, что происходило сейчас. Вот так, вместе предаваться любви, его рот на ее губах, его руки на ее теле. Его чудесные руки. Они были нежны, порхали по ней, по ее грудям, слетали по бедрам вниз, находя и лаская самую потаенную и нежную часть ее существа.

Она вновь раскрыла глаза, любуясь им, целующим ее живот, ее бедра, наблюдая за его губами, ласково пощипывающими ее по пути туда, куда они стремились и где, как всегда, наконец замерли. К его губам присоединились и трепетные пальцы, чтобы, вылущивая ядрышко ее женственности, быстро подвести ее к кульминации – он знал, как это сделать. Но, как только она ощутила дрожь приближения конца, она тут же попробовала сдержать себя.

– Не борись со мной, – прошептал он, на миг приподняв голову.

И она позволила ему делать с ней все, что он хотел. Уже не сдерживая себя, она в крике исторгла всю свою страсть, усладу и возбуждение.

– Максим! О, Максим!

Он взял ее быстро, яростно, войдя мощно, с напором. И входил все глубже, а она выгибалась ему навстречу, ее руки обхватили его широкую спину. Он просунул свои руки под нее, приподнимая ближе к себе ее тело и выше… выше и выше. Она забросила ноги ему на талию, сплавив себя с ним воедино. Они двигались одинаково, в идеальном ритме соития.

Долгие месяцы тосковавший по ней Максим сейчас жадно наслаждался ею в этом слиянии. То было высочайшее наслаждение. Внезапно его пронизала потребность абсолютного обладания ею: он обязан увлечь ее за собой на ту точку физического экстаза, к которой быстро восходил сам. Толчки его тела делались все чаще, и она принимала их стремительно нараставший темп, ускоряя ритм своих ответных движений.

Взрыв страсти поразил их внезапно и одновременно. Опять раздался ее крик: Максим!..

Он же не издал ни звука, до конца отдав себя ей.

Позднее, когда они лежали рядом в постели, Максим приподнялся на локте, посмотрел на нее, откинул золотую прядь волос с ее лица:

– Тебя огорчит, если Корешок, я и вся наша компания сегодня нагрянем к вам на ленч?

– Да, огорчит. Но я могла бы справиться с собой. Никто из вас не узнал бы, что я при этом чувствую. Я хорошая актриса, ты знаешь.

– Не хорошая – великая. – Он поцеловал ее в нос. – Но этот час ты не играла. Все было настоящим.

– Было.

– И я тоже не играл.

– Я знаю.

Максим помолчал, затем сказал:

– Ты можешь мне не поверить, но после тебя я не спал ни с одной женщиной. С тех пор, когда мы расстались в январе.

Его признание несколько смутило Камиллу.

– Верю. Какой тебе смысл врать мне сейчас? А почему?

– Некогда было.

– Негодяй!

В его глазах мелькнула досада.

– Это лишь часть правды. Хоть я и увяз по уши в делах, я действительно ни с кем не хотел спать, кроме тебя. – Он уткнулся лицом в ее волосы и прошептал ей в ухо: – Ты изумительна, Камилла…

Она улыбнулась и соскользнула с кровати. Зашла в ванную и появилась вновь с большим полотенцем, остановилась, включила потолочный вентилятор и забралась в постель. Она обтерла сперва Максима, потом себя.