Ее сундук и дорожные сумки стояли у двери; скоро их отнесут в экипаж, который доставит ее к поезду. Джейн все озиралась по сторонам, надеясь увидеть Кристофера, но его нигде не было видно. Когда настало время выходить, она тяжело вздохнула. Поднявшись на лесенку и готовясь сесть, она в последний раз обернулась к дому, и комок подступил к ее горлу.

На станции она долго не садилась в поезд. Пока кучер переносил ее багаж, она ждала, что Кристофер все же приедет с ней попрощаться. Затем села в поезд и смотрела в окно – вдруг он появится в последнюю минуту. Но начальник станции подал свисток, поезд тронулся, а его все не было.

Нет, она не передумала насчет его предложения. Может быть, даже хорошо, что она с ним не виделась. Да, подумала она, даже лучше, что он к ней не вышел.


Кристофер наблюдал за отъездом Джейн из окна на втором этаже. На фоне голубого неба без единого облачка четко выделялись силуэты ближайших к дому деревьев; листья подрагивали и поворачивались на утреннем ветерке, словно танцоры. Когда она подошла к экипажу и вдруг остановилась, ему показалось, что она сейчас обернется и посмотрит на него. Он беспомощно протянул к ней руку, мучительно желая дотронуться до ее лица, но коснулся лишь холодного стекла. Он смотрел на ее румяные щеки, на ее гладкий высокий лоб, на упрямый подбородок. Потом перевел взгляд ниже, на лиф платья, подчеркивавший округлость груди, и ему с трудом удалось удержаться от того, чтобы не застонать вслух. Какая нелепость! Почему он так страстно хочет ее? Единственный раз занимался с ней любовью, а для него одного раза с одной женщиной обычно хватало. Почему же сейчас все по-другому? Он не верил, что теряет ее.

Всю сознательную жизнь он старался сдерживать себя и свои страсти, всю жизнь подавлял ненависть, любовь и страх, которые бушевали в нем в юности, всю жизнь подавлял гордыню. Он поклялся никогда больше не давать ни одной женщине такой власти над ним. Возможно, он получил больше, чем рассчитывал, когда поцеловал Джейн Мортимер.

Леди Ланзбури вышла на площадку и встала рядом с сыном, который смотрел вслед отъезжающему экипажу. Она встревоженно разглядывала напряженные складки в углах его рта. Она втайне лелеяла надежду, что он каким-то образом убедит Джейн остаться.

– Кристофер, нам очень жаль расставаться с Джейн. Мы будем скучать по ней – особенно Октавия. Когда откроется выставка, я обещала свозить ее в Лондон. Теперь ей будет чего ждать. – Леди Ланзбури бросила на сына любящий взгляд. – У тебя озабоченный вид, дорогой, – тихо сказала она.

– Да, я устал, – признался Кристофер; он полночи работал в кабинете, делая все, что можно, лишь бы вытеснить из головы мысли о Джейн. – Но тебе нет нужды обо мне заботиться, ничего плохого не случилось.

Леди Ланзбури невыносимо было видеть боль, написанную на лице у сына.

– Тогда почему у тебя такой озабоченный вид?

Кристофер попытался прочесть мысли матери. Неужели она знает? Неужели догадалась о том, какие отношения связывают его с Джейн?

– Ты тоже очень привязался к Джейн. Я не слепая и все вижу. Ведь это из-за нее ты решил не жениться на Лидии Спеллинг? – Видя, что он молчит и отвернулся, она улыбнулась. – Ну а я очень рада, что ты не женился на Лидии. Я на своем горьком опыте поняла, как плохо живется в браке без любви. Вот почему мне не нравились твои планы женитьбы по расчету. Ты заслуживаешь лучшего. И несмотря на то, что мне в семейной жизни не повезло, я все же верю, что в браке можно найти счастье. На примере моих родителей я знаю, что и в браке любовь возможна. Тебе нужен кто-то вроде Джейн.

– Джейн? – Кристофер метнул на мать резкий взгляд. – Она о чем-нибудь говорила с тобой перед отъездом, признавалась в чем-то тебе?

– У нас с ней хорошие отношения, но… о каких признаниях ты говоришь? – Графиня склонила голову набок и понимающе улыбнулась. – Кристофер, ты ничего не хочешь мне сказать?

Он радовался тому, что Джейн хранила молчание, но мать понимала, что между ними что-то есть. Всю жизнь он старался быть с матерью откровенным и правдивым, и тот раз не стал исключением. Поэтому он рассказал ей о предложении. Леди Ланзбури была приятно удивлена.

– Ты сделал Джейн предложение? – Улыбка осветила ее лицо, глаза засияли. – Но… это прекрасно!

– Не совсем, – сухо ответил он. – Она мне отказала.

– В самом деле? Не представляю почему. Большинство женщин дали бы руку на отсечение за возможность стать графиней!

– Джейн не такая, как большинство женщин.

Вдруг леди Ланзбури нахмурилась; ей в голову закралось подозрение.

– Кристофер, ты просил или приказывал? Я ведь знаю тебя; возможно, ты держался очень надменно, поэтому она и отказала тебе!

– Может быть… – в досаде ответил Кристофер, понимая, что мать, возможно, права.

– В таком случае я ее не виню. Ты не раз намекал на то, что между вами что-то есть. Вряд ли тебе приходило в голову нечто подобное, но она наверняка ждала, что ты будешь за ней ухаживать перед тем, как прикажешь выйти за тебя. И что ты теперь собираешься делать? Ты поедешь за ней? Она нужна тебе?

Конечно, нужна – мысленно ответил он. Она так же отчаянно нужна ему, как вода человеку, умирающему от жажды. Но отказ Джейн Мортимер поставил его в тупик, обидел и возмутил. Чего она от него ожидала? Что он, по ее мнению, должен был сделать? Неужели она в самом деле считает его бессердечным чудовищем? Тревога и замешательство предыдущего дня сменились мрачной неуверенностью.

– Я бы не просил ее стать моей женой, если бы она не была мне нужна.

– В таком случае ты должен поехать в Лондон и убедить ее, что замужество – единственный приемлемый для нее выход. Ты не можешь просто вычеркнуть ее из сердца, – подытожила леди Ланзбури, решив привлечь для решения проблемы и тетку Джейн.


Подготовка к выставке стала спасением для Джейн. На целый месяц она погрузилась в работу, выполняя поручения Финна. Она не хотела думать о Кристофере, не жила надеждой увидеть его, но и успокоиться никак не могла. Она приказывала себе забыть о том, что ее мечта разбита вдребезги, и начать жить заново. В некотором смысле ей повезло, потому что выставка, требовавшая ее полного внимания, ей очень помогла.

Ее окружали ящики и коробки, в которых содержались всевозможные артефакты, которые нужно было расставить в застекленных витринах и на постаментах. Выставка должна была продлиться шесть недель. Финн вел переговоры о том, чтобы впоследствии передать некоторые экспонаты – которые не нужно было возвращать в страны происхождения – Британскому музею. Фотографии и рисунки фресок и мозаик, найденных в ходе археологических раскопок в Греции, Италии и Египте, фотографии древних храмов необходимо было развесить по стенам. Финн составил каталог, в котором перечислялись все экспонаты; каталогом надлежало торговать у входа.

Джейн знала Финна почти всю жизнь. Ему было за пятьдесят; за долгие годы, проведенные под открытым небом, его густые волосы выгорели на солнце. На лице выделялись бесстрашные голубые глаза. Финн и ее отец были добрыми друзьями со студенческих лет и часто работали вместе.

– Как приятно снова работать с милой и талантливой молодой женщиной, – приветствовал ее Финн. – Ваш отец был бы рад узнать, что вы продолжаете его дело.

– Но я не продолжаю, просто помогаю вам подготовить выставку. Хотя я рада, что вы собираетесь показать публике часть его трудов, особенно фотографии и записки. Ему бы это понравилось.

Финн, разбиравший фотографии на столе, прервался и посмотрел на нее.

– Чем вы занимаетесь после того, как вернулись к цивилизации? Не представляю вас в праздности.

– Я заканчивала кое-какие незавершенные труды отца. Кроме того, я была занята работой совершенно иного свойства, – она запнулась, – помогала присматривать за одной двенадцатилетней девочкой.

– В самом деле? Это на вас не похоже. Кто она?

– Сестра графа Ланзбури. Очаровательный ребенок. К сожалению, у нее есть… особенности.

– И вам нравилось… заботиться о ней?

– Очень нравилось.

– В таком случае… почему вы уехали?

– У меня… имелись на то причины. – Она отвернулась, стараясь скрыть, как ей больно было расставаться с Кристофером.

Острые глаза Финна правильно оценили ситуацию. Он угадал, что в ней идет внутренняя борьба.

– Кто он? Мужчина, в которого вы влюбились? Я сразу понял, что у вас кто-то есть, так что не пытайтесь отрицать.

Под его пытливым взглядом она покраснела.

– Вам всегда удавалось читать мои мысли!

– Вот именно.

Она серьезно посмотрела на него.

– Да… кое-кто был, но все кончено.

Финн заметил, как грусть туманит ее красивые глаза.

– Джейн, вы уверены?

Она кивнула.

– Я ему не ровня. У нас с ним все равно ничего бы не получилось.

– Но теперь вы богатая женщина. Я знаю, отец оставил вам больше чем достаточно.

– Финн, я поняла: кое-чего за деньги не купишь. С этим надо родиться. Да, я вдруг оказалась очень обеспеченной, но я ничего так не хочу, как жить тихой, скромной, простой жизнью и никогда ни от кого не зависеть. – Она улыбнулась. – И помогать вам с вашими древностями, когда вы того пожелаете.

Он усмехнулся.

– Для такой работы мне всегда кто-то будет нужен. Будь я моложе, я сам женился бы на вас, чтобы удержать вас рядом.

– Если бы вы сделали мне предложение, я бы его с радостью приняла. Но буду с вами предельно откровенна. – Джейн взяла фотографию, запечатлевшую сцену в пустыне. – Не могу устоять перед возможностью снова в чем-то участвовать. Взгляните на этот снимок. Я помню, как отец его делал. Какой прекрасный вид! Кто еще способен понять, что значит наблюдать игру красок на закате в пустыне, когда солнце медленно и торжественно скрывается за горизонтом, душераздирающую красоту палевых, алых и оранжевых полос на небе, когда солнечный диск постепенно скрывается из вида? – Она с тоской вздохнула, уверенная, что Финн ее понимает. – И потом, – продолжала она, – мне очень понравилась мысль работать с вами – и я не могла вынести мысли о том, что вы окажетесь совсем один, без друзей в этом огромном городе.