Желаю Вам здоровья и попутного ветра».

Письмо было датировано одиннадцатым августа, виконт получил его семнадцатого. Он тут же решил ехать и приказал Флорану собираться.

Отправиться сразу не удалось: то ли от волнения, то ли от перемены погоды, то ли от резких движений рана воспалилась вновь, и пришлось задержаться в Париже. Однако через некоторое время Сезар понял: если он останется в столице сейчас, то не уедет никогда, – и, презрев горестные вопли врачей и ворчание Флорана, пустился в путь.

Пятнадцатого сентября виконт прибыл в Евпаторию.


Возможно, в другое время город, который продолжали занимать союзные войска, по-хозяйски обосновываясь и в нем самом, и в его окрестностях, поразил бы Сезара; ошеломила бы его масштабность наступления, тот невиданный размах, с которым вершится война. Однако сейчас, уставший от путешествия и желавший лишь одного: немного отдохнуть после того, как явится пред светлы очи полковника де Дюкетта, – Сезар почти не смотрел по сторонам. Он выяснил, где располагается штаб третьей дивизии, и направился прямиком туда; в штабе ему дали направление на квартиру полковника. Явившись по нужному адресу, виконт де Моро обнаружил, что двери наглухо закрыты, а перед ними сидит весьма хмурый адъютант. Не в силах вести долгие беседы, Сезар молча протянул ему приказ о предварительном зачислении.

– Как же, как же, – проговорил адъютант, пробежав глазами бумагу, – мы ждали вас. Добро пожаловать. Сейчас у полковника совещание, но я доложу о вас.

Он ушел, закрыв за собой дверь, и возвратился через пару минут.

– Полковник приносит свои извинения, что не может принять вас прямо сейчас, однако непременно примет позже. Явитесь снова через час.

– Благодарю, – произнес Сезар. – Где здесь можно поужинать?

– На соседней улице, там есть кабачок. Не пропустите, – адъютант вдруг улыбнулся, и его хмурое лицо совершенно преобразилось: стало видно, что он очень молод. – У него было какое-то местное название, но наши сразу прозвали его «Первым бастионом». Надеются таким образом задобрить фортуну и взять Севастополь без единого выстрела. Хозяин сбежал, так там теперь хозяйничают господа из обоза, и припасы еще не кончились, а потому вы можете получить хороший ужин. И кстати, – он кивнул, – мое имя Тьерри де Симон, я первый адъютант полковника де Дюкетта.

Виконт представился и временно распрощался с новым знакомым, отправившись на поиски кабачка.

Заведение действительно отыскалось легко – по запаху и по толпившимся у входа солдатам. Виконта и его слугу пропустили беспрепятственно, хотя и наградили настороженными взглядами. Протиснувшись внутрь, Сезар обнаружил, что кабак набит почти под завязку – по всей видимости, оттого, что здесь не побрезговали ужинать офицеры, – однако тем не менее сумел отыскать свободный стол. Но не успела флегматичная, крепко сбитая девица подойти к виконту, как разыгралась неприятная сцена: незнакомый французский лейтенант начал приставать к другой служанке и прижал ее в углу, тогда как она явно не жаждала столь пристального внимания. Сезар, переглянувшись с Флораном, встал и попробовал урезонить лейтенанта:

– Сударь, отпустите девушку. Вы же видите, что ей неприятна ваша настойчивость.

– Идите своею дорогою, сударь, – отвечал офицер, не удостоив Сезара даже взглядом. Виконт не носил пока форму, а следовательно, являлся лицом частным и незначительным.

– Отпустите девушку, – повторил Сезар уже жестче, – я вам говорю!

– Или что? – насмешливо поинтересовался лейтенант, поворачиваясь к нему.

Виконт переглянулся с Флораном, который обреченно полез в саквояж, что таскал с собою всю дорогу; Сезар услышал, как щелкнул замочек на ящике с пистолетами. В следующий миг камердинер ловко подал хозяину заряженное оружие и проворно отступил за спину виконта.

Он взвел курок, поднял пистолет, нацелив его на незнакомого лейтенанта, и произнес:

– Или дуэль.

Глава 2

Таинственная история с капитаном де Эмоном

– И что вы собираетесь с нею делать, ваша светлость? – осведомился Флоран.

Он крепко держал женщину, которая раздумала нападать на кого бы то ни было и, опустив голову, тихо плакала. Слезы капали у нее с подбородка. Сезар задумчиво рассматривал нож, а потом аккуратно положил его на стол. В последнее время к ножам подобного типа виконт питал вполне объяснимое отвращение.

– Пожалуй, нам лучше скорее отсюда уйти. И ее мы возьмем с собой.

– Но, ваша светлость… У нас пока нет квартиры, и мы…

– Флоран.

Камердинер умолк и насупился, хотя понимал, что виконт прав. Слишком много внимания они уже к себе привлекли – а ведь пробыли в городе не больше часа.

– Вы понимаете по-французски? – Сезар склонился к женщине, стараясь, впрочем, без излишней нужды к ней не приближаться, и переспросил по-русски: – Понимаете?

Она покачала головой.

– Значит, все-таки по-французски?

Кивок.

– Не бойтесь. Мы не причиним вам вреда. Чтобы никто больше не смог посягнуть на вашу честь, вы пойдете со мной.

Женщина вдруг хрипло засмеялась, но не произнесла ни слова; сверкнули удивительно белые зубы – для трактирной девки, уже к двадцати годам частенько щеголяющей желтоватыми пеньками вместо зубов, вещь неслыханная.

– Сейчас мой камердинер отпустит вас, и вы не станете делать глупостей. Хорошо?

Она вновь кивнула и, едва Флоран отпустил ее запястья, принялась растирать их, как будто с них только что сняли тугие веревки.

– Ну, идем, – буркнул камердинер, подтолкнув женщину к выходу, и та безропотно пошла впереди, опустив голову.

Сезар огляделся, однако никому больше не было дела до его возни с кабацкой девкой. Посетители, приняв ссору офицера с господином в штатском за дележ шлюхи, отвернулись, потеряв к происшествию всяческий интерес. Драки не произошло, господин в штатском завладел утешением на ночь – что еще выглядывать? А потому уход Сезара никого не заинтересовал.

Вот и хорошо.

На улице уже сгущались сумерки. Был вечер пятнадцатого сентября, второго дня взятия Евпатории. Сезар во время пути слышал краем уха, что союзные войска продолжают высадку на крымском берегу и обживаются, дабы вскорости двинуться на Севастополь. Сейчас транспорты под прикрытием грозных линейных кораблей маячили южнее Евпатории, между озерами Кизил-Ярским и Кичик-Бельским у деревень Контуган и Богайлы, как виконт узнал еще в евпаторийском порту пару часов назад. Основная часть войска стояла лагерем у Старого форта (где это, интересно?), а в Евпатории оставался гарнизон. Город разделился на три части – французскую, английскую и турецкую – и во французской, где и находился сейчас виконт, царило веселье. После неудач в Болгарии, особенно в Добрудже, удачная высадка на крымские берега вдохновила солдат, и те, кто не стоял в караулах и не был под пристальным присмотром командиров, пользовались случаем, чтобы расслабиться перед грядущей битвой.

Завоеванный город – зрелище всегда печальное, а смена власти зачастую влечет за собой не только радикальные перемены, но и насилие. Евпатория еще легко отделалась, так как сдалась без единого выстрела. Теперь тут все кишело солдатами союзных войск, а местные жались по стенам, сидели, плотно запершись в тех домах, на которые не претендовали завоеватели, или же вовсе, похватав пожитки, покидали город. Сгущались сумерки, и в накатывавшей южной темноте слышались бравые песни на разных языках, радостные выкрики и бряцание оружия. Пахло сухой травой и порохом.

На улице Сезар остановился. Времени до встречи с полковником де Дюкеттом оставалось все меньше, похоже, придется пока обойтись без ужина. Раздосадованный сим обстоятельством, Сезар в раздражении глянул на предмет спора – незнакомую женщину – и протяжно вздохнул. Видок иногда поговаривал, что добросердечие не доведет виконта до добра, и вот, пожалуйста, не довело – без ужина остался.

Сезар вернулся к квартире полковника, располагавшейся в одноэтажном домике, сложенном из желтоватого, почти белого камня, чем-то напоминавшего дырявый сыр из Швейцарии. Во дворе толпился народ, на новоприбывших не обращали внимания, а потому виконт велел Флорану сесть у забора на колоду и женщину держать при себе. Камердинер, любитель утонченных духов и светского образа жизни, и так уже не одобрявший желания господина зачем-то лезть в военное месиво, добытую в кабаке незнакомку и вовсе не одобрял, а потому постарался отодвинуться от нее подальше. Сезар полагал, что шансы не обнаружить женщину после визита к полковнику достаточно велики: Флоран даст ей сбежать, глазом не моргнув. Ну, может, так и лучше будет. Все что мог Сезар уже для нее сделал.

Сам он, оставив Флорана и его подопечную, прошелся по улице, осматриваясь. Для того, чтоб разобраться как следует, не хватало ни света (сумерки окончательно превратились в ночь), ни опыта, однако через некоторое время Сезар уловил тот скрытый ритм, коим славится хорошо обученная армия. Оказалось, что солдаты не слоняются без дела, а заняты чем-то: выполняют поручения командиров, чинят обмундирование, стирают рубахи, полируют оружие, кашеварят… Мимо щупленький кавалерист провел двух упитанных лошадей, их шкуры лоснились в свете костров. На море, видном отсюда полупрозрачной яркой полосой, в которой еще не погасли отсветы скрывшегося солнца, один за другим вспыхивали огни – и вот уже огнями сияет все, как лесное озеро на празднике королевы фей. У берегов сейчас находилось около девяноста боевых кораблей и триста транспортов соединенного флота Англии, Франции и Турции – зрелище для человека неподготовленного ошеломляющее.

Постояв немного посреди дороги, полюбовавшись на окрестности и едва не угодив под тяжело нагруженную ящиками телегу, Сезар возвратился к квартире полковника, и как раз вовремя: из дома, переговариваясь, выходили офицеры. Никого из них виконт не знал. Флоран и незнакомка все так же восседали на колоде, причем вид у камердинера был кислый донельзя. Мало того что заставили сторожить падшую женщину (а в моральном облике спасенной Флоран не сомневался), так еще и грызло беспокойство за виконтов дорожный сундук, никуда до сих пор не пристроенный.