Линда Миллер - Женщины Флетчера

– Гриффин! – загремел старик, увидев, что его друг пустил жеребца галопом.– Гриффин, стой!

Увидев перед собой забор, огораживающий двор конюшни, Гриффин пришпорил коня и вздохнул с облегчением, когда тот взял препятствие и поскакал по сухой, утоптанной дороге.

Гриффин не знал, как выбрался из мечущейся толпы, перегородившей дорогу, которая вела к деловому району города; он знал только, что не видел Рэйчел ни среди тех, кто взбирался вверх по склону, ни среди тех, кто ковылял вниз. Через несколько минут после того, как он покинул дом О'Рили, он был в центре.

«Понтиус Билдинг», двухэтажное деревянное здание, находилось в самом центре бедствия. Над его крышей с ревом вздымалось пламя, алеющее на фоне голубого неба.

Улицы были запружены людьми: одних захватило жуткое зрелище, другие плакали или стояли на месте, окаменев от страха. В одном квартале несколько мужчин и подростков тянули на себе повозку, в другом – паровой пожарный насос. Но огонь полыхал, будто насмехаясь над ничтожными водяными струями, которые вырывались из шлангов.

Рэйчел, молил судьбу Гриффин, безуспешно шаря глазами по лицам в толпе.

Несколько человек отдирали вагонку, которой были обшиты стены «Понтиус Билдинг» со стороны улицы, открывая бушующее внутри цокольного этажа адское пламя. Гриффин соскочил со спины жеребца и оставил его.

Огонь распространялся, двигаясь в сторону винного магазина. Толпа резко подалась назад, и вслед за стенами стали взлетать в воздух бочки, наполненные виски. Загремели взрывы, и алкоголь, подобно бурлящим озерам из серы, разлился, отчего вспыхнули два ближайших салуна.

Было жарко – невыносимо жарко, и Гриффин почувствовал, как пот льется по его лицу, собирается на груди, бисеринками выступает на шее. Кашляя, он начал продираться сквозь толпу, вглядываясь в каждое лицо. И тут он увидел ее. Спотыкаясь, она шла вниз по деревянному тротуару в нескольких десятках метров от Гриффина, и у нее был такой вид, словно она вообще не замечала пожара.

Гриффин выкрикнул ее имя, стараясь перекрыть голосом колокольный перезвон, панические визги, угрожающий рев огня. Толпа шарахнулась в сторону, и девушка исчезла.

Задыхаясь от дыма, который с каждой минутой становился все плотнее, и от немыслимой жары Гриффин протискивался сквозь людскую массу. «Умоляю», – прошептал он, поднимая глаза к грохочущим, затянутым дымкой небесам. И его молитва была услышана. Он нашел Рэйчел, забившуюся в какой-то закоулок; она прижимала к груди сумочку и пустыми глазами смотрела в пространство. Он схватил ее за плечи, встряхнул:

– Рэйчел!

Она медленно подняла на него взгляд, и от выражения ее лица у него кровь застала в жилах. Похоже было, что она не узнает его. В приступе безумия он снова встряхнул ее, снова произнес ее имя.

Но фиалковые глаза были бессмысленными, погасшими.

– Они закрыли банк,– вдруг произнесла она. Гриффин крепко прижал ее к себе. Слезы, смешиваясь с потом, текли по его лицу.

– Боже мой,– прошептал он.– О Господи...

Послышались новые взрывы, люди на улице закричали. По деревянным мостовым со стуком ползли повозки, заходились в звоне колокола, но Гриффин Флетчер не шевелился. Он стоял неподвижно, сжимая в объятиях испуганную, оцепеневшую девушку и борясь с ужасом, который не имел к пожару никакого отношения.

И тут неожиданно появился Джонас. Он выглядел спокойным, невозмутимым, как будто просто вышел на прогулку, как будто не существовало опасности, что Сиэтл сгорит до тла. Он молча, с вызовом протянул Гриффину медицинскую сумку. Гриффин еще сильнее стиснул Рэйчел, пытаясь уклониться от сумки и связанной с ней ответственности, от Джонаса, от всего мира. Голос Джонаса звучал спокойно:

– Отдай мне Рэйчел, Гриффин. Разреши вытащить ее отсюда, пока она не пострадала.

– Нет. – Слово это вырвалось из груди Гриффина будто рыдание.

– Гриффин.

Гриффин покачал головой, продолжая держать Рэйчел.

– Ты давал клятву, – тихо напомнил Джонас. Гриффин начал приходить в себя, возвращаться ко всему, во что верил. Медленно ослабляя хватку, он отпустил полубессознательную, безмолвную Рэйчел. Джонас осторожно принял девушку у него из рук, точно человек, забирающий мясо из когтей льва.

– Я позабочусь о ней, Гриффин. Клянусь всем, что значили наши матери друг для друга.

На мгновение Гриффин прикрыл глаза, а когда открыл их, Джонас и Рэйчел исчезли.

С сумкой в руке Гриффин вернулся в царившее вокруг дикое безумие. У него не было другого выбора, кроме как довериться Джонасу – просто не было выбора. На время загнанный в дальний угол сознания, врач в нем снова очнулся, вспомнив о долге.

Ветер дул уже с северо-востока. Огонь двигался в сторону еще одного строения, мельницы, и к зданию оперы. Рабочие суетились, качая воду из залива и карабкаясь по дымящейся крыше с мокрыми одеялами.

Гриффин опустился на колени посреди людского потока, чтобы перевязать обожженную руку пожарного.

– Из-за чего началась эта чертовщина? – спросил он, раскрыв сумку и занявшись работой, не требующей размышлений.

Пожарному было больно, но он находился в состоянии какого-то нездорового возбуждения.

– Кто-то пролил клей на плиту, док, – ответил он и вдруг засмеялся.– И шефа нет. Знаете, где наш шеф, док? Он в Сан-Франциско, изучает новые способы борьбы с огнем.

Гриффин закончил работу.

– Идите домой, – сказал он, снова поднимаясь и обводя воспаленными глазами причалы. На одном из доков установили пожарный насос, но был отлив, и из бухты не удавалось выкачать ничего, кроме слабенькой струйки воды. К тому же шланги оказались слишком короткими.

Качая головой, Гриффин повернулся и увидел, как из пламени пожара в небо взлетела горящая головня. Словно по чьему-то злостному плану, она упала на крышу оперы; занялся огонь. Раздался рев и в ответ вспыхнуло соседнее здание.

Какая-то женщина дергала Гриффина за рукав рубашки:

– Доктор. Сэр,– вы врач? Там мой муж...

Гриффин последовал за ней через все увеличивающуюся толпу и увидел мужчину средних лет, распростертого на земле возле повозки. Кругом стоял такой шум, что даже сквозь стетоскоп он с трудом слышал биение его сердца.

– За дело взялся мэр, – сообщил кто-то. Гриффин поднялся и повернулся к женщине:

– С вашим мужем будет все в порядке, если вы вывезете его отсюда. Он перевозбужден.

– Он хотел посмотреть...

Терпение Гриффина подходило к концу – он мельком взглянул в сторону повозки:

– Я помогу ему подняться, а вы увозите его отсюда.

Под здание ресторана «Палас» закладывали динамит – в надежде, что это помешает распространению огня. Две лошади, запряженные в повозку, в панике затанцевали, испуганные взрывом, потрясшим едкий, дымный воздух, но женщина, муж которой лежал рядом на сиденьи, успокоила их, заставив подчиниться.

С тупым изумлением Гриффин наблюдал за тем, как огонь перекинулся на развалины ресторана, распространяясь по верфям возле пылающей мельницы.

Гриффин еще долго бродил в толпе, по мере сил помогая пострадавшим в борьбе с огнем, оказывая врачебную помощь пожарным и зевакам, ставшим жертвами дыма и собственного возбуждения.

Рядом с Гриффином возник парень, который наблюдал за ужасающим спектаклем с широкой ухмылкой на физиономии.

– Вот это да! – вопил он, вытаращив глаза.– Дым такой, что видно от самой Такомы!

– Действительно здорово,– оборвал его Гриффин, ослабевший от жары и беспокойства за Рэйчел. В безопасности ли она? Или, отдав ее в руки Джонасу, он подверг ее опасности более серьезной, чем любой пожар?

– Да, сэр! – продолжал парень, ничуть не обескураженный резкой реакцией Гриффина. – Треск и рев огня слыхать даже с залива. Мы еще не вышли из Комменсмент-Бэй, а уже все было слышно.

Гриффин достал из жилетного кармана часы и посмотрел на них. Четыре часа – и битва проиграна.

Звон разносящих печальные новости церковных колоколов сливался со свистками пароходов вдоль побережья. Непрерывная какофония пожарных колоколов отдавалась в разболевшейся голове Гриффина.

Началось бегство. Коммерсанты вытаскивали наружу свои пожитки и грузили их в фургоны. Некоторые, у которых не было фургонов, тащили в руках кассовые аппараты, другие ковыляли, сгибаясь под тяжестью корзин и тюков. На стоящие вдоль пристаней корабли грузили все товары, которые только могли поместиться, и суда отплывали на более глубокое место, подальше от доков, которые вот-вот должны были загореться.

«Ад,– с мрачной ухмылкой подумал Гриффин.– Кто бы мог подумать, что ад находится прямо здесь, в Сиэтле?»

Эта мысль вызвала у него новую тревогу. Не попали ли Филд и его молодая жена в это огненное безумие? Гриффин направился в сторону здания суда – отель, в котором остановились Холлистеры, располагался как раз за ним.

В жилом районе люди выносили из домов кровати, ночные горшки, детей, но возле самого здания суда суета была несколько более упорядоченной. Полицейские выводили из подвалов закованных в кандалы узников, а торговцы, входившие в состав суда присяжных; торопились к своим магазинам и лавкам.

Не замедляя шага, Гриффин наблюдал, как молодой человек, забравшись на крышу, начал заливать ее водой из ведер, подаваемых снизу с помощью веревки флагштока.

Когда Гриффин подошел к маленькой гостинице, Фон помогала запыхавшейся хозяйке грузить конторские книги и одеяла в ожидавший на улице фургон.

Гриффин поймал ее за руку:

– Где Филд?

Фон взглянула в сторону огромного костра, в который превратился деловой центр, и ее широко расставленные карие глаза еще больше потемнели от беспокойства.

– Он где-то там.

Страх за судьбу друга сделал голос Гриффина резким:

– Идиот,– нашел время спасать души!

Фон Холлистер, казалось, готова была ударить Гриффина. Вместо этого она закинула в фургон охапку вещей и огрызнулась: