Ночная фраза про «не пытался вернуть» вообще прошлась катком по ее совести.

Утешало только то, что согласно Лизиному жизненному опыту, это не надолго. Не пройдет и месяца — от силы двух, как оперившаяся муха встанет на крыло и покинет надоевшую лужицу сиропа.

Оставив ее, Лизу, бултыхаться там в одиночестве.

Или как раз это ее и не утешало?

В любом случае, очень бы хотелось, чтобы к этому моменту Морозка в чисто пренатальном смысле этого слова была уже не одна.

Даже в роддоме воскресное утро было наполнено ленивой медлительностью. Лиза не торопясь потрепалась с сонным дежурным врачом, не спеша добралась до отделения Олеси, чтобы еще раз не спешно заглянуть в ее карту…

И очень быстро вернулась к себе.

Она, разумеется, забыла, что у пациентки отрицательный резус-фактор. Собственно, ей об этом помнить было и не нужно. Об этом должны были помнить в гинекологии. Но кому же в пятницу вечером до этого есть дело? Лиза заскочила в отделение и достала из заначки антирезусный иммуноглобулин. Не хватало еще к букету, подаренному судьбой, сенсибилизировать девушку к резус-антигенам… И здравствуй тогда, резус-конфликт, во всем его цветистом многообразии.

Олеся встретила Лизу настороженно, но по мере описания замысла в ее глазах разгоралась надежда. И даже решимость.

— Зачем вы это делаете? — спросила она, когда поток радужных планов иссяк.

— А тебе не все равно?

— Все-таки силы, время, деньги… Я же вам никто.

— Ну, предположим, деньги, я надеюсь, заплатит твой супруг. Без паники. Все будет хорошо. А что до сил и времени… Считай, что я чищу карму, — улыбнулась Морозка.

— Это где же вы ее так замызгать успели?

— На кладбище. Что ты на меня так смотришь? Не слышала никогда: у каждого врача есть свое кладбище? Даже если он об этом не знает. Успокойся, шучу я так. Видишь, даже юмор у меня черный. Что же говорить о карме?

— А-а, ну вас. Я же про то, что ничем не могу расплатиться. У меня же ничего нет. И взять не у кого.

— Было бы, я бы и не вмешивалась. Да успокойся ты. Дают — бери, — «бьют — беги», закончила Лиза про себя.

— Ну, раз вам так хочется…

— Мне так хочется, — согласилась Лиза и пошла к выходу.

— Елизавета Сергеевна, — окликнула Олеся, когда она уже закрывала дверь. Лиза оглянулась. — Спасибо, — тихо, но твердо произнесла девушка.

Сделав несколько звонков, Лиза мысленно подобралась. Осталось самое сложное — Алексей Михайлович. По сценарию, миссия общения с бывшим омоновцем отводилась ныне дежурящей в гинекологии Фриде Марковне — монументальной женщине, которая проживала в русском селении вопреки историческим корням. Но коня на скаку остановить могла. И слона. И даже известного своим диким нравом бегемота. Остановить и объяснить, почему бегать при его физической форме и эмоциональном состоянии не рекомендуется. И тот проникнется и повинится. А что ему остается? Фонтан души Фриды Марковны был известен своей неиссякаемостью. И другой возможности выплыть из него не существовало в принципе.

Лиза припомнила все свои последние прегрешения (главным из которых оставалось отсутствие мужа и детей) и двинулась навстречу неминуемому.

Как ни странно, Мама Фрида ее особо не мучила («А что это, милочка, за молодой человек приятной наружности к вам захаживает?» — шпионы там, шпионы здесь, без них не встать, без них не сесть…) Проблемой пациентки прониклась и спустя всего-то 15 минут сетований о нравах современной молодежи крутила диск старомодного телефона ординаторской.

— Алексей Михайлович? Здравствуйте, любезный. Вас беспокоит лечащий врач вашей супруги, Фрида Марковна Айзенберг. Вы найдете минуточку поговорить о здоровье вашей жены?.. Со здоровьем у нее все не так… как должно быть. А чего вы ожидали после тяжелого выкидыша? В ее возрасте и состоянии… Плохое состояние. Вам известен резус-фактор Олеси? — тут минут на пять, пока омоновцу объясняли суть и последствия резус-конфликта и необходимость его профилактики, Лиза выпала из беседы, включившись только на озвученную сумму за лекарство. Не сказать, чтобы та существенно отличалась от ценника в аптеках, но их НЗ покупался по себестоимости. Некоторые люди ценили спасенные жизни своих близких. — Дружочек, а вы как хотели? Нет, конечно, для малообеспеченных семей мы стараемся найти спонсоров. Таки у вас малообеспеченная семья? — от непередаваемой интонации глубокого баса Мамы Фриды даже Лиза почувствовала себя жалкой. Хотя вопрос к ней не относился. — Нет? А то я уже начала беспокоиться о девочке. Понимаете, ее же нужно кормить. Вы жену когда последний раз видели? И как вам удалось справиться со слезами? Это же цыпленок первого сорта. А вы хотите, чтобы она еще и ребенка выносила. Да она себя-то с трудом носит. Кстати о «носит». Принесите-ка в понедельник, батенька, паспорт супруги. Когда ее оформляли, некоторые формальности не соблюли… Нет, разумеется, сразу после этого мы отдадим его вашей жене. Лично в руки… Вы боитесь, что она его порвет или изрисует? Ее психическое состояние оставляет желать лучшего, но всё не настолько печально… Как что с ее психическим состоянием? Вы думаете, ребенку легко пережить потерю ребенка?.. А вот с этим как раз спешить КАТЕГОРИЧЕСКИ не нужно. И я объясню вам, почему…

Фрида Марковна села на своего любимого конька и теперь неслась вперед с неотвратимостью паровоза. Мама Фрида — не бегемот, ее просто так не остановишь. Лиза, обменявшись на прощание с коллегой кивками, тихонько вышла. У нее еще карточки лежат недозаполненные. Как результат отвлечения мыслей на разных молодых людей приятной наружности. О работе нужно думать, убеждала себя Лиза. О работе.

День у Женьки прошел под девизом «В понедельник случаются все неприятности, которые могут случиться в понедельник. И которые в понедельник случиться не могут. И даже те, которыетв принципе не могут случиться». Разбитое окно в одном Олимпе, пьяный дебош и крупная недостача — во втором, ночное срабатывание сигнализации на заводе, заявление на увольнение одного из замов, и в довершение — дурное настроение у Тимура. Насколько Женька понял из пары оброненных фраз, токсикоз у Кати расцвел бурным цветом, и по этой причине Шеф практически месяц сидел на голодном пайке. Змей мельком видел дражайшую супругу директора — с сияющими глазами, посвежевшая, постройневшая, но набравшая около размера в груди. Жестокое испытание для не спящего рядом мужа.

В общем, часам к девяти вечера Женька был готов выть на луну и кусать прохожих. Вот так и становятся оборотнями. А у Змея для этого даже погоны есть. Где-то дома. В шкафчике.

Однако домой Женька не поехал.

Неожиданно он ощутил насущную потребность узнать, как прошла Ведьмина «Операция Ы». Сказав себе, что как один из соучастников, он имеет право на отчет о проделанной работе, Змей заехал в магазин за чайными принадлежностями и направил колеса к Лизе.

В окнах её квартиры горел свет. Женька позвонил в дверь, и изнутри послышался смех и бодрый голос Ведьмы, что-то оживленно повествующей собеседнику. Мысль о том, что у нее могут быть гости, в Женькину голову почему-то не приходила. Может, потому что Женька там никогда никого не встречал. И не представлял. И сейчас был вполне готов набить этому кому-то морду (даже если морда в очках ее начальника, или даже особенно, если она в очках начальника) и потребовать от Лизы ответа. За что — Женька не очень хорошо представлял, но просто очень хотелось.

Раздался щелчок замка, и в дверном проеме появилась улыбающаяся хозяйка. С сотовым телефоном возле уха. Женька облегченно вздохнул, и все неприятности понедельника неожиданно показались пустой шелухой, не заслуживающей внимания.

— Пока, ко мне пришли, — сказала Ведьма неведомому собеседнику. — Привет, тебя каким ветром занесло? — обратилась она уже к Змею, пропуская в квартиру.

— Попутным, — объяснил тот, выставляя перед собой пакетик с конфетками/печеньками, будто само их наличие было достаточным основанием для того, чтобы зайти в гости.

— Есть будешь? — поинтересовалась Лиза, заглядывая внутрь пакетика.

— Буду.

— А что?.. — она направилась в сторону кухни, и судя по интонации, собиралась перечислять варианты.

— Всё, — заверил ее Змей и зашел в комнату.

На кресле, которое Змей про себя называл «моё», лежала забавная собачка из разноцветных лоскутков всевозможных фактур. Взяв зверька в руки, он обнаружил, что одна его лапка была заполнена шариками вроде крупных бусинок, вторая поскрипывала чем-то, напоминающим крахмал, а хвостике прощупывался резиновый жгутик. Собачка была без глаз. Они (глаза) лежали на столике рядом. Женька решил, что даже для гинеколога хобби типа вивисекции игрушечных животных — это слишком. Следовательно, Ведьма просто не успела их пришить. В качестве подтверждения его догадки, тут же лежали нитки и иголка.

Сама рукодельница, пойманная с поличным, быстро подошла к месту преступления, чтобы замести следы.

— Очень секретное хобби, — хмыкнул Змей. — А где… — он обвел рукой пространство, — персональная творческая выставка?

— Нетути выставки.

— А кудати она туту? Или ты их знакомым детишкам даришь?

— Ну, можно сказать и так…

— А этого пса неизвестной породы для подружки шьешь?

— Котькиного детёнка и без меня под подарками погребут.

— Значит, для меня?

— Тоже мне младенец…

— Жалко, да?

— Жалко. Знаешь, сколько здесь работы? Ты сколько сосисок съешь? — попыталась она перевести тему.

— Четыре. А кому не жалко? — обиделся Женька.

Лиза, с преувеличенной старательностью закрывая шкатулку с нитками, пуговками, шнурочками и прочими швейными приблудами, проговорила: