Всё осталось при мне. Раскидав по снегу очки и одежду, я, роняя счастливые слёзы, рванула в небо.

Летаю.

А вот и Глеб. Он меня зовёт. Он меня поймал. Он меня любит.

Новогодняя раздача подарков мне продолжалась. Или просто – напросто касса, в которой мне придётся за всё это сияющее счастье расплачиваться, где-то там дальше? Да и чем за всё это можно расплатиться?


Мы не расставались. Я таскалась за Глебом целыми днями. Но лавочка всё-таки закрылась – прошли праздники, и мне завтра уже надо было на работу.

И вот я делаю последний круг в безлунном небе над тёмным полем и чёрным лесом, оборачиваюсь, одеваюсь, и мы едем.

Только до автобуса в райцентр – а Глеб хотел меня на машине в Москву везти. Не надо, зачем, он города не знает, а по Москве хоть и в праздники, всё равно такое движение. Ещё освоит дороги, всё будет.

Вот они мы стоим, прощаемся. У Глеба на лице отчаяние. Натуральное. А мне весело.

Я обняла его. И так и стояла, прижавшись. Я чувствовала, что Глеб плачет – не внешне, плачет где-то там его душа. Да – никому не было дела до моих патетических чувств, потому что именно так я и думала. Вернее, знала. Плачет. Он очень не хотел расставаться.

Но всё было не так плохо. Я уезжала, чтобы вернуться. Правда, Глебу я сказала, что теперь приеду не знаю когда. Это была такая правда.

Села. Поехала.


Да. Я приняла решение. То безумное, которое, я уверена, и делает замечательный по своей решительности поворот в жизни человека.

Я буду жить в счастье, я буду жить с Глебом. А потому – увольняюсь. И уезжаю.

Уезжаю из Москвы.

А чего жалеть? Какая, к чёрту, у меня карьера? Смех один. Москва… Москву вот жалко. Люблю её. Ну а чего? Она останется в моём сердце. Деревню Ключи я люблю ничуть не меньше. Те места, где накрыло любовью, дороже во сто крат. Это все знают. Да и чего, Москва: сел в автобус или в машину, три часа – и вот она тебе, Москва твоя дорогая.

…Сказать, что на работе удивились, увидев моё заявление, будет мало. Крайне удивились. Безгранично. Начальство знало, что сами мы не местные, что бестолковы, а потому вряд ли найдём новую хорошую работу, но что деньги на жизнь нам, ну, в смысле, мне, очень нужны. Потому что я хронически одинока.

Но теперь…

– Ухожу. Влюбилась. Взаимно. Уезжаю. Счастье есть, – так заявила я начальнику, когда он удивлённо вызвал меня для беседы.

Их, начальников, много туда к нему в кабинет набежало.

Увещевали. Просили получше подумать. Предлагали даже работать на дому. С пересылкой результатов деятельности по электрической почте.

– Нет. Не смогу, – честно призналась я. – Но если вдруг когда – нибудь обратно попрошусь, возьмёте?

Пообещали, что с удовольствием.

– А кто он, твой парень-то? – спросили меня начальники. Им правда было интересно.

Я сказала, что просто парень. Свободный человек.

– Небось панк какой-нибудь? – сказал самый главный начальник.

– А как вы угадали? – шутливо-подобострастно удивилась я.

Тот хитро пожал плечами. Этот самый начальник вообще понимал очень много, но говорил часто всякие глупости. Наверное, специально.

Зато помимо расчёта, который мне пообещали выписать в бухгалтерии, он дал мне ещё конверт денег. Там много было. Я не ожидала такого, правда.


Весь остаток января ушёл на подготовку отъезда. Пусть Глеб до сих пор ни о чём не знал. Пусть. Это будет ему сюрприз такой.

Я ни о чём не жалела. Что вам без меня, магазины, кафе, клубы и офисы? Как не хотели принимать меня ни семейная, ни деловая, ни гламурная жизнь, так и не приняли. Я всё время удивлялась – да, всю жизнь свою удивлялась, почему же я так целиком никуда не вписываюсь? С одной стороны, вроде особо из общего ряда и не выбиваюсь – не бросается в глаза ни моя неотёсанность, ни синечулковость, ни непрофессиональность, а как-то всё равно особых успехов нигде не проявилось. Но я продолжала стараться, гребла лапками, как хрестоматийная лягушка в жбане с молоком. Не взбила ни масла, ни пенного коктейля – чтобы твёрдо встать на ноги. Какой-то жидкий йогурт. И тот закис бы. Если бы. Если бы всё вот так вот не сложилось.

Каким-то людям везёт; какие-то имеют счастье родиться в правильной семье с нужными контактами, а потому раз! – и без усилий попадают сразу в сладкую жизнь или в армию управления какой-нибудь компании. Я же трудолюбиво ползла с самого низа. Высоко не доползла, а потому то количество результатов моего труда, которое присваивается капиталистом-работодателем, совершенно неадекватно моей жалкой зарплате. Это не я такая несчастная, это закон такой. Иначе бы никто не богател с таким отрывом от создателей своего богатства. А как пробиться в топ – верхушки, где уже можно почти ничего не делать, где сама должность создаёт эффект непрерывной мозговой занятости? Не знаю как.

Пробиться. А что, обязательно надо пробиваться? Простой честной работы недостаточно? Практика показывает, что нет. Нет. Мир суров. Или нужно участвовать в карьерных играх – чтобы было быстрое и качественное продвижение вверх. Или выходишь на фиг из этих самых игрищ – если так уж это всё до безобразия противно. Если совершенно невмоготу. Тут главное, чтобы было то, чему всё это можно противопоставить. Проще говоря – чем заняться чтобы было. Глупо уходить в никуда. Глупо – вот я и не уходила, а тянула лямку как медведь. Поэтому чтобы барахтанье по жизни было осмысленным (хоть как-то), нужно или рвать задницу на английский флаг, но добиваться, добиваться, подниматься. Просто ходить на работу, чтобы получить там хоть чуть-чуть денежек, можно – но чтобы после этой самой работы мчаться к любимой семье-детишкам, к увлечению какому-то, к искусству. Да, и так бывает. Говорю же – у меня не было этого. А на английский флаг ничего не рвалось. Почему вот? Какого-то компонента – то ли карьерной злости, убедительной мотивации, позитивного успешного подсиральства – или чего-то ещё мне не хватило. Вот и работала я, создавая другим сладкую обеспеченную жизнь. Если честно – да, если бы у меня всё это хорошо получалось, я бы, конечно, не стала раздумывать и продолжала заниматься карьерой, бороться. И тех, кто это успешно делает, уважала и продолжаю уважать. Была б я как они… Нет, не знаю, насколько сильно я этого хочу – наверное, больше я всё-таки завидую полученным в результате карьерных успехов деньгам. А это большая разница.

Так, а чего это я, собственно, подсчитываю чужие деньги и сладости? Почему бы про себя саму в первую очередь не подумать? Не подумать вот так: если тебе, дорогая, так сильно это всё не нравится, если не хочешь быть винтом-шурупом-гаечкой, так сливайся отсюда! Сделай шаг. Пусть поначалу и в никуда. Но именно так начинались все славные карьеры.

Этот шаг за меня сделали. Там, на Женькином балконе. Да, рука судьбы меня вела иным путём… И теперь я счастливее других – на много-много порядков. Пусть простят они меня за это!

В общем, то, что я не собиралась видеть в своей дальнейшей жизни, мне было понятно.

А наоборот? Ведь правда, чего мне больше всего хочется? Что нравится? Следить за модой, стараться, всячески украшаясь, в этом не отстать, не отбиться и не опозориться, еженедельно пополнять запасы одежды и косметики? Нет. От этого я быстро утомляюсь. Лукавлю, конечно – быть модной и стильной я и хотела бы, да не очень хорошо получается. И пусть этого никто особо не замечает, ведь я стараюсь, наряжаюсь, но я-то про себя всё знаю. Может, отсюда и все проблемы? А была бы умелой модницей – хороводницей – жизнь-то и наладилась бы. Волновали бы меня другие, тусовочно-прикидные, проблемы, беспокоили бы деньги и их доставание – я и крутилась бы активнее, маслице-то и сбила бы крепкими лапками… Да, так что быть модной я и хочу, но постоянно от этого отвлекаюсь. И потому злит это всё, как будто бьёшься в какой-то пустой барабан, обшитый рюшечками. Так мне почему-то представлялось. Понимая, что эту гонку никогда не выиграешь. Так что красиво нарядиться-причесаться-накраситься люблю, а вот стилем жизни служение этому сделать не удастся. Может, и легче было бы, и осмысленнее. И любви к себе больше появилось. Кто вот теперь знает…

Работать, как уже говорилось ранее, покоряя карьерную вершину за вершиной – не получается. Не хватает амбиций. Где их взять бы? Раньше берут, между прочим. Ещё до института. А может, и ещё раньше.

Семейная радость – говорили уже…

Увлечения – хоть их у меня и много, а как-то ни одно из них не вылилось в хобби-заболевание. Такое, где приобретаются единомышленники, которому отдаётся всё свободное время, все движения души. Не-а, и этого тю-тю…

Так что ничего особенного в моей жизни не было. Так и продолжала бы я тянуть её – не сказать чтобы неудачную, миллионы людей живут куда хуже меня. Но и не сказать чтобы осмысленную и счастливую. Вносить в прибыль работодателя свою копеечку можно до пенсии. А какая у меня будет пенсия? По итогам официальной зарплаты, заявленной в службу налогов? Тогда лучше никакой не надо.

Мысль о пенсии застала меня на пороге кабинета милой Насти. Родоначальницы моей интернет-жених-эпопеи.

– Спасибо, Настя. Ты верила в меня. – Я поставила ей на стол коробку с подарком. В коробке лежали духи и билеты в Большой театр на балет «Жар-птица» – чтобы Настя с детьми сходила. Но она пока об этом не знала.

– У тебя всё хорошо? – улыбнулась Настя.

– Хорошо. Очень.

– Видно. Если бы ты знала, как замечательно выглядишь! – Настя была добрым человеком и всегда говорила что-то душевное.

Но сейчас она констатировала факт. Я и сама с удивлением отмечала, глядя в зеркало, что лицо моё теперь спокойно могло конкурировать по гладкости с задницей младенца. Банально, но правда – счастье разглаживает морщины. Ну, блин… Да даже если и не совсем разгладит – опять плевать!


На работе я устроила отходную. И вот уж не знала, что столько народу ко мне хорошо относится! На пьянку пришло полно людей. И даже с подарками. Мы совсем не грустили, мы веселились. Как обычно, с середины веселья повод подзабылся – мне всегда это нравилось. Праздник – он праздник и есть.