— Тогда объясни-ка, милый ребенок, что ты сделала со своей прической? Вчера, когда ты приперлась с этим сооружением на голове, нашему бригадиру едва плохо не стало. Пришлось сказать, что это парик. А шатает тебя от усталости, а не с перепою. Ты уж, сделай милость, больше нас так не пугай. Мы-то с Темой ладно, люди привычные, а строителей твоими богемными выходками можно до кондратия довести. Что не с руки, поскольку им еще ремонт делать. Если ты этих до инфаркта доведешь, где я тебе новых найду? Сама подумай! И вообще — ты же вроде всегда фиолетовый цвет любила. Так с чего теперь в красный вырядилась, зорька ты наша пионерская?

— Зорька. Просто Зорька, — встрял «остроумный» Тема.

— Цыц, контра. На пионерию еще согласна, а вот с коровами меня не путай. И вообще хватит меня грузить, голова раскалывается. Плохо мне. Вот. Только не надо читать лекций про мой аморальный образ жизни и неправильное питание, умоляю!

— При чем здесь неправильное питание? Скорее уж неправильное питье.

— Опять ты за старое…

Конечно же, Тема жалеть меня не стал, и все то время, пока он не отправился в свою драгоценную лабораторию, измывался надо мной, как только мог. Машка пару раз попыталась его одернуть, но все без толку. К концу лекции у меня проснулась доселе благополучно дремавшая совесть, и начала поедом есть меня в унисон с Темкиными словами. Отчего на душе стало вдвойне муторно и противно. Друг, называется! Из самых лучших соображений в краску вгоняет! Ну ничего, пусть год придется ждать, пусть два — я все равно дождусь того момента, когда он сам будет в подобном состоянии. И как уж я тогда оторвусь… Все припомню. И сегодняшнее утро — тоже.

После ухода Темы пришли строители. Я старалась им на глаза не попадаться и вообще не мельтешить по квартире. Впрочем, мельтешить все равно бы не получилось, поскольку передвижения в пространстве давались мне пока с определенным трудом. Поэтому я сидела в библиотеке, уткнувшись лбом в стеллаж, и медитировала, ожидая, когда пройдет это мерзкое похмелье.

Но меня и здесь в покое не оставили. Дверь в библиотеку открылась. Вбежала Машка:

— Слушай, тут тебя спрашивают!

— Меня ни для кого нет. Утонула в ванной, уехала изучать язык каннибалов африканского континента. Неважно. Придумай что-нибудь.

— И не подумаю. Тем более что это из турбюро «Арсения». Очень мило представились и попросили тебя. Так что давай, поднимай свою ленивую задницу со стула и на рысях к телефону.

— А что, у меня только один телефонный аппарат дома? Трубку радиотелефона ты не догадалась принести?

— Забыла. Ладно, сиди, где сидишь, жертва собственной неуемности. Сейчас притащу.

Милая барышня из турбюро сообщила мне, что на мое имя выкуплена горящая путевка в Египет. Отлет послезавтра. Но мне требуется срочно подъехать, чтобы оформить документы, поскольку без моего паспорта и загранпаспорта не удастся заказать билеты на самолет, забронировать номер в отеле и так далее. Я скрепя сердце пообещала, что через полтора часа она лицезрит мою физиономию пред свои ясные очи. Значит, Летка все-таки сдержала свое слово. Надо же! Я, честно говоря, была готова к любому исходу, только не к этому.

— Ну, что за новости? — пристала ко мне настырная Машка. Пришлось рассказать ей о вчерашнем пари. Машка выслушала все очень серьезно, после чего фыркнула и заразительно захохотала. — Так ей и надо, этой Летке! Съела! Знай наших! Молодец, Лизок, так держать! И вообще: чего сидишь, давай, одевайся и на рысях дуй в турагенство. Отдых тебе сейчас просто необходим, а тут такая оказия!

— Плохо мне, — заныла я, но Машка была непреклонна:

— Потом хорошо будет. Собирайся.

Пришлось подчиниться. Иначе бы точно не отстала.

В итоге я стала обладательницей двухнедельной путевки в Египет в местечко с загадочным названием Шарм-Аль-Шейх, с поселением в четырехзвездочном отеле, трансфер от аэропорта и далее по списку. Все бы ничего, только вот за пределы России я никогда до этого не выезжала. Загранпаспорт у меня и то появился только по настоянию матушки, когда она еще не распрощалась с идеей вывезти меня контрабандой в Штаты, как достояние нации. И самое пикантное в этой истории — я никогда не летала на самолетах. Одна мысль о том, что эта груда металла поднимет меня в воздух и понесет на немыслимой скорости над полями, лесами, морями, вызывала у меня приступ страха и тошноты. Я не трус, но я боюсь. И не вижу здесь ничего зазорного. Ну, не дано мне «наслажденье битвой жизни», «чудеса на виражах» меня радуют только в мультяшном исполнении, но никак не на собственной шкуре. А поезда в этот шармовый шейх не ходят, хоть убей.

Вдобавок выяснилось, что бабье лето подошло к концу, поскольку на улице зарядил дождь, и здорово похолодало. Пришлось даже лезть на антресоли за курткой. Погода под стать настроению. Там льет, и я хандрю, в окно пустым взглядом уставившись. И ничего не хочу. Ни Египта этого хваленого, ни квартиры, свежими обоями сияющей. Вернее, хочу все и сразу: и отдыха, и парня любимого, и гнездышка домашнего уютного. А-АА, бедная я, несчастная.

А тут еще Машка раздражает своей неуемной веселостью. Думает, раз ей так здорово, то и мне так же хорошо должно быть, на нее глядючи. И голова моя красная тоже раздражает. Нет, волосы вроде лежат на месте, как у порядочных людей, а не топорщатся от ужаса. Но все равно раздражает. Взять и перекраситься? Лениво. Да и волосам не на пользу.

Так я и досидела в тоске и апатии до прихода Темы и ухода восвояси строителей. Надо сказать, что работали ребята действительно на совесть и быстро. По крайней мере, ни одного ласточкиного гнезда уже не осталось. Все заштукатурили, все выровняли. Но до полного восстановления все равно еще ой как далеко. Даже с их оперативностью.

Конечно же, Машка не удержалась и похвасталась Теме, как я ловко обвела вчера вокруг пальца дуру Летку и получила в награду путевку. Тема тут же присоединился к Машке, и в два голоса они начали мне петь, как хорошо, как своевременно выпала мне эта возможность отдохнуть. Будто сама не знаю. Зануды. Так что сославшись на головную боль, я прогнала их с кухни и устроилась на ночлег.

Утро следующего дня облегчения мне не принесло. Депрессия все сильнее и сильнее затягивала меня в свой глубокий мутный омут. Вообще-то у меня так частенько бывает, особенно когда на личном фронте что-то не ладится, или временный простой в работе. А тут еще все совпало, как назло. Поэтому я снова улизнула в библиотеку, да так и просидела там до позднего вечера, делая вид, что читаю какую-то жутко интересную и увлекательную книжку. Прямо оторваться от нее не могу.

* * *

А следующее утро началось для меня с того, что Темка и Машка грубо подняли меня с любимого матраса и хором заорали:

— Растяпа! Клуша! У тебя через пять часов самолет, а ты сидишь и не рыпаешься! Бегом собирать вещи!

Это все Машка: вовремя догадалась посмотреть мои билеты, а то бы так и осталась в Москве. Даже не знаю — хорошо это или плохо. Наверное, все-таки хорошо. Надо будет ей спасибо сказать.

— Спасибо, Машка!

— Спасибом сыт не будешь! Давай, собирайся в темпе вальса!

Вот так всегда. Ладно, формальности соблюдены, будем паковать сумку.

И тут обнаружилось, что я совершенно не в курсе, где лежат нужные мне на отдыхе вещи. Они частично были распиханы по коробкам, частично остались в шкафах, и конечно же, именно к этим шкафам было не подойти. После инспекции того, к чему я все же смогла добраться, выяснилось, что мне не хватает:

солнцезащитных очков;

парочки купальников;

любимого фиолетового платка-парео;

шорт — джинсовых и хлопчатобумажных;

трикотажных открытых платьиц, прикрывающих тело ровно чуть ниже уровня «не балуйся»;

легких летних брюк;

сандалий;

босоножек;

солнцезащитных кремов…

В общем, список был весомым. «Как не впасть в уныние при виде всего того, что творится дома», как сказал Тургенев. Видимо, он тоже сталкивался в своей жизни с похожей ситуацией.

Тема грубо оборвал мои стенания на данную тему, заявив, что все нужные мне тряпки, обувь и косметику я запросто куплю себе на местном базаре, а то и вовсе в пределах отеля — и наплевать, сколько это будет стоить, поскольку финансовый вопрос для меня совершенно неактуален ввиду последних событий. Лишь бы я до этого базара-отеля добралась. А для этого необходимо всего лишь мое своевременное появление в аэропорту. Всего лишь. Поэтому у меня есть ровно десять минут на то, чтобы побросать в сумку то, что я все-таки смогла отыскать в пределах своей квартиры, а потом мы бежим на улицу, ловим такси и едем. Собственно говоря, так мы и поступили. Правда, в последний момент я успела прихватить с собой любимый зонтик-трость. На улице бушевала гроза, и лил мерзкий холодный дождь. Конец сентября, как никак. Кончилось лето.

Конечно же, в аэропорту со всей этой спешкой мы появились не то что вовремя, а я бы сказала — загодя. Так что пришлось нам проследовать в зал ожидания и терпеливо ждать, пока объявят мой рейс.

Темка и Машка оживленно о чем-то переговаривались, а я сидела в обнимку со своей оскорбительно тощей сумкой и зонтиком, нахохлившаяся, как мокрый воробей. Со стороны, наверное, смотрелось так, что это они куда-то в отпуск улетают, а я грущу, поскольку мне этого самого отпуска не видать, как собственных ушей. Тут Темка обратил внимание на мою кислую физиономию и спросил:

— Эй, женщина с зонтиком и перспективами, чего грустишь?

— Ну, насчет зонтика я понимаю, а где ты у меня перспективы увидел?

— Так все еще только начинается! И перспектив этих у тебя — море! Отдохнешь на полную катушку, потом вернешься, напишешь очередной сериал, получишь какую-нибудь премию за выдающуюся сценарную работу. Чем не перспективы? Не нравятся — так я сейчас тебе что-нибудь другое придумаю, столь же радужное.

— Не стоит. И этого достаточно.

— А чего тогда хандришь? За ремонт переживаешь? Не надо, у меня все под контролем. Вернешься — квартиру не узнаешь, обещаю!