Ирина Щеглова - Женщина – птица парная

— Чего не сделаешь ради любви, — прошептала Лена.

Разделась, аккуратно повесила одежду на крючок и, стараясь ничего не касаться, встала под душ. Она быстро намылилась, яростно растерла себя мочалкой, вымыла голову.

«Не думать, не думать, ни о чем не думать, только о Роме!»

Осторожно выбралась из ванны, вытерлась насухо, нанесла на кожу лосьон.

В дверь вежливо постучали. Лена вздрогнула: «Неужели!»

— Да? — громко спросила.

— Лен, я халат принес, — сообщил Рома.

— Ой, спасибо! — раздумывать было некогда. Слегка прикрывшись полотенцем, она распахнула дверь и протянула руку.

— Держи, — улыбающийся Рома повесил свой халат ей на руку и добавил: — У меня все готово.

— Иду, — Лена кокетливо повела плечами и взглянула на него призывно. Ответом ей был чистый и спокойный взгляд серых Роминых глаз.

Недоумевая, Лена прикрыла дверь. Халат показался ей не слишком свежим. Преодолевая отвращение, она накинула его на голое тело. Можно было надеть белье, но тогда весь план рушился. Какой смысл надевать, если через несколько минут она собиралась распахнуть халат и поразить Рому в самое сердце. Не железный же он.

Небрежно завязав поясок на талии, Лена вышла из ванной и направилась в комнату. Рома суетился у накрытого стола, увидев ее, предупредительно пододвинул кресло. Лена, слегка поморщившись, уселась, стараясь не касаться обивки. Как же тяжело быть соблазнительной в съемной квартире! А что, если им предстоит провести вместе ночь? Есть ли у Ромы чистое белье? А подушки? Господи! Кто спал на этом диване! Кто протирал обивку этих кресел?! Ужасно! Ужасно! Прежде чем поселиться здесь, следовало все отмыть с хлоркой!

Рома возился с бутылкой, пытаясь открыть ее без штопора.

— Просто протолкни пробку внутрь, — посоветовала Лена. И вспомнила почему-то, как ее бывший муж однажды отбил у бутылки горлышко, и пришлось пить вино, опасаясь осколков. С тех пор она повсюду носила в сумочке нож с разными приспособлениями, в том числе и штопором. Но на этот раз ножа не было, и как она не подумала…

Но Рома справился, вытащил-таки пробку, разлил вино в два разных бокала. Наверное, нашел на кухне. Интересно, он их хотя бы сполоснул? Когда Лена приезжала к Глебу, то не задавалась такими вопросами: тот был помешан на чистоте, и у него своя квартира. Она вздохнула. Ей расхотелось пить из неизвестно чьего бокала.

Рома поднял свой и спросил:

— Ну, за что выпьем?

— За твое новоселье, — отозвалась Лена. Пришлось пригубить вино. Оно оказалось неожиданно вкусным. Надо было срочно расслабиться и думать о том, как им будет хорошо вместе. Совсем скоро, возможно, в ближайшие полчаса. Как славно они заживут вдвоем в этой уютной квартирке. Она здесь все отмоет. И это будет их первое совместное жилье, общее. Не его или ее, а их.

Рома сел на диван. Лена поднялась и пересела к нему. Халат пополз с плеч, обнажая грудь. Парень не реагировал.

— В июле будет классная выставка, — болтал Рома. — Этническая. Я уже проплатил за участие. Представь: неделя в палатке, вокруг всякие неформалы, несколько сцен, непрекращающиеся концерты.

Лена слушала невнимательно:

— Что? Еще раз повтори?

Он рассказал. Ежегодная выставка в чистом поле. Художники, ремесла, промыслы, много музыки.

— А мы-то там зачем? — удивилась Лена.

— Ну, ты подготовишь футболки с разными тематическими рисунками, у нас тоже есть что показать. Вообще, я каждый год участвую. Просто приятная компания, да и весело.

— Да, может быть, — задумчиво произнесла Лена.

— Еще плеснуть? — Рома кивнул на ее бокал.

— Пожалуй…

— Ты ничего не ешь, — заметил он, подливая вино и подавая бутерброд.

«Он что, издевается?» — подумала Лена, отталкивая руку с бутербродом. Игра в недотрогу наскучила. Она сидела перед ним битый час, едва прикрытая халатом, а он вместо того, чтобы наброситься на нее, срывая одежду, спокойно рассуждает о работе да подливает вино. Рома что, ненормальный?!

— Я пойду. — Лена резко поднялась и запахнула на себе халат.

— В чем дело? — почти искренне удивился он.

— Да так, дела… — Она рванула в ванную, заперлась там и, с трудом сдерживая злые слезы, кое-как оделась. Затолкала в пакет мокрую мочалку, полотенце, косметичку. Отдышалась.

Рома стоял в прихожей и смотрел на нее с любопытством.

— Забыл тебе сказать: я гей.

— Что?! — От неожиданности у нее выпал пакет из рук.

— Тебя это шокирует?

— Вовсе нет. — Лена нагнулась, чтоб поднять пакет.

— Обычно те, с кем я общаюсь, догадываются.

— Вот как… извини, я не догадалась.

— Я понял, — он обезоруживающе улыбнулся. Но после его заявления улыбка больше не казалась милой. Скорее вызывала отвращение, даже гадливость.

— Ну, пока, — выдавила она, вцепившись в дверную ручку. Лена дергала и дергала ее на себя, пока Рома сам не открыл дверь.

— Все нормально? — крикнул он ей вслед.

— Да, — она, не оборачиваясь, сбежала по лестнице.

— Дура! Дура! — сквозь зубы шипела она, шагая к электричке. — Хотелось надавать себе по щекам, хотелось выть от бессилия. Но надо было держать себя в руках. Надо! Черт бы все побрал! Ей еще предстояло вернуться к Ане и Сергею, ждал сложный разговор.

Снова все, что она запланировала, рухнуло в одночасье. И как теперь смотреть в глаза друзьям? Как возвращаться на работу к этому… к этому гею несчастному! Лену не покидало ощущение обманутости, как будто ее только что грязно использовали и выставили голой на всеобщее обозрение. Мерзкое чувство.

Далеко не всякий мужчина станет бросаться на женщину только потому, что на ней его халат и она только что вышла из его ванной.

Я проезжал мимо Чистых прудов, знал — она где-то тут работает. Машина затормозила словно бы сама по себе. Я взглянул на часы, середина дня, возможно, у нее обеденный перерыв.

— Привет, — выдохнул я в трубку, услышав голос.

— О, это ты! Какой сюрприз, — проворковала она в ответ.

— Я тут неподалеку, может, пообедаем?

— С удовольствием, — мгновенно отозвалась она.

Восхитительное, потрясающее чувство! Я ликовал! Нет, я не строил никаких планов, ничего такого конкретного. Просто очень хотелось увидеть ее, поговорить, побродить по весенним улицам. Честно говоря, я и не надеялся, что она согласится прийти. Просила позвонить, ну так что же, мало ли, из вежливости или еще почему-то. Сколько раз я уже собирался и всякий раз останавливал себя, можно сказать, хватал за руку. Уговаривал, спрашивал себя: зачем? к чему это приведет? Вся моя прежняя философия рассыпалась под натиском того чувства, что я испытывал всякий раз, когда думал о ней.

Марина снилась мне, не помню, как и что там происходило с нами, но проснулся с таким восторженным настроением, что даже жена заметила. С утра привязалась ко мне: расскажи, что снилось! Я соврал: не помню, мол. Она надулась. А мне было весело. Я подтрунивал над ней:

— О ревность злобная, с зелеными глазами!

Мне действительно было весело, и я не чувствовал себя виноватым. Разве можно быть виноватым только потому, что тебе что-то или кто-то приснился?

Когда-то давно, несколько лет назад, мы договорились, что не будем ничего скрывать друг от друга. Тогда я действительно был виноват. Мой обман раскрылся, был безобразный скандал… Вспоминать не хотелось. Но ведь тогда не сейчас. Сейчас я ни в чем не был виноват. Мне просто было хорошо, по-настоящему. Я любил жену, сына, любил мир, жизнь, весь белый свет! И хотел, чтобы все были счастливы, как и я. Разве мог я кого-то обидеть? Тем более — Аню?

Но она никак не связывалась с Мариной. Это моя тайна, мое личное пространство, мой глоток свежего воздуха. И это не должно касаться никого. Я же никому не мешаю жить? Вот пусть и мне никто не мешает. Если мне хорошо, то и другим тоже. И наоборот.

Вот живет человек и все время должен. Родным, друзьям, на работе. Должен, должен, должен! И так всю жизнь. А сам он? А для себя? Неужели так ничего и не заслужил? Не имеет права ни на слабость, ни на невинное развлечение? Легкий флирт — кому он может повредить? Никому!

Встреча с обворожительной женщиной в обеденный перерыв — что может быть невиннее?

Нет, я ничего такого не думал. Я вообще мало думал. Просто дышал полной грудью и смотрел на дорогу, ждал ее.

Увидел еще издали. Марина шла и улыбалась, словно и не принадлежала толпе снующих вокруг людей, она была вне толпы. Ветер развевал ее волосы, теребил легкий шелк платья, она несла себя с гордостью, как могут только по-настоящему уверенные в себе женщины. И я рванул навстречу.

— Ну, вот и встретились, — чуть насмешливо пропела она.

— Да, — я засмеялся счастливо. — Дай, думаю, позвоню, мимо проезжал…

Она окинула меня взглядом и взяла под руку:

— Идем?

Если бы я был жеребцом, то загарцевал бы нетерпеливо. Вместо этого лишь втянул в себя воздух и прижал ее локоть к своему боку.

Мы нашли уютное кафе, устроились за столиком в углу, подальше от посторонних глаз и ушей. Что-то заказали, не помню. Наш разговор все время скользил на невидимой грани дозволенного. Он состоял из намеков и полу-намеков. Мы соревновались в скрытности, словно играли в игру: кто о ком больше узнает и кто от кого больше скроет.

Например, Марина спрашивала:

— Отчего мужчины не носят обручальных колец?

А я отвечал:

— Устаревший обычай.

Она смеялась и закатывала глаза:

— Замужних женщин всегда намного больше, чем женатых мужчин.

— Это все потому, что мужчины хотят быть свободными, — парировал я.