Нэнси Прайс - Женщина ночи

Когда все улеглись, Мэри наконец приняла душ. В открытое окно ванной комнаты доносилось стрекотание цикад, серебристая полоска света проникала в открытое окно.

«Святой Игнасий» – старый отель, – подумала Мэри, сворачиваясь клубочком в постели. – Возможно, эта комната была разделена раньше на две или три маленькие комнаты». Последнее, что она увидела перед сном – разбросанные по всей комнате вещи…

Рэндел следовал за ними по Парижу как тень. Они посетили Лувр, ботанический сад, концертный зал на Сент-Шапеле. Покатались на пароходе по Сене.

– Наш отец вовсе не алкоголик, – сказал как-то Джей. – Он не пил уже девять дней.

Утро выдалось туманное, прохладное. Сегодня они собирались осмотреть Шартрский собор. Он стоял, возвышаясь над всеми зданиями, завораживая своими розовыми витражами.

– Посмотрите, – сказала Мэри, показывая на огромные каменные фигуры на фасаде собора.

Затаив дыхание, они вошли в собор. Витражи и купол поражали своей красотой. Они осторожно ступали по каменному полу собора, и яркие блики от витражей играли у них под ногами. Слова тонули в торжественной тишине собора.

– А где наш рождественский витраж? – еле слышно спросила Бет.

– Вот он, – прошептал Джей, указывая на мадонну с младенцем.

Много лет назад Мэри сделала копию изображения мадонны с младенцем, и каждый год на Рождество они вывешивали эту копию.

С благоговением созерцали они знакомое величественное изображение матери с ребенком на руках. Лицо женщины из двенадцатого века было скорбное и величественное. Уже выходя из собора, они еще раз обернулись, чтобы посмотреть на мадонну с младенцем.

На улице все почувствовали, что устали и голодны. Они нашли столик в маленьком дворике и присели отдохнуть и перекусить, но начался дождь. Чтобы укрыться от дождя, они спустились в помещение, похожее на склеп. Какой-то турист с немецким акцентом причитал: «Здесь должны быть коленопреклоненные ангелы! Где коленопреклоненные ангелы?»

Когда они покидали собор, холодный дождь продолжал накрапывать. Вымокнув и продрогнув, они наконец нашли приют в станционном буфете. Здесь было тепло, горячий шоколад обжигал горло. Рэндел, покачивая головой, пересчитывал сдачу.

– Это слишком! – сказал Рэндел. Он имел в виду, что все обходится слишком дорого.

Последний их вечер в Париже выдался теплым и ласковым. Они прогуливались по Елисейским полям. Впереди виднелась Триумфальная арка. Рэндел плелся сзади, шаркая своими огромными тяжелыми башмаками. Рядом с Мэри шли Джей и Дон, светловолосые, молодые и симпатичные. Мэри снова вспомнила свою прогулку по этой улице почти тридцатилетней давности. Впереди всех шла Бет. Она обернулась и улыбнулась Мэри.

Вокруг плясали неоновые огни. Завтра они уже будут в Лондоне. С каждым их шагом Триумфальная арка приближалась, увеличиваясь в размерах, – огромные ворота в парижскую ночь.

Подойдя к арке ближе, они увидели Могилу неизвестного солдата. На плите можно было прочесть имена погибших. Арку украшали сцены из известных сражений.

Мэри обняла Бет.

– Интересно, возведут ли когда-нибудь триумфальную арку в честь женщин? – сказала Бет. – И напишут ли на обелиске имена женщин, которые никогда не убивали, а творили добрые дела, рожали детей, которые впоследствии становились известными людьми?

Полюбовавшись ночным сиянием великого города, они двинулись в обратный путь. Мэри – в окружении двоих симпатичных молодых людей и красивой молоденькой девушки. Рэндел один, все так же шаркая туфлями.

Отель в Лондоне, где они остановились, был все таким же, каким его запомнила Мэри: горячий душ, завтрак, состоящий из яичницы, кукурузных хлопьев, холодных тостов плюс немного апельсинового сока.

– Разве можно намазать холодный тост холодным маслом? – сказала Бет во время их первого завтрака. – Ведь не специально же они это делают?

– Может быть, поедем в Шотландию, прежде чем снимем здесь квартиру? – предложил Дон.

– Конечно. Ведь нет смысла одновременно снимать квартиру здесь и платить за гостиницу в Шотландии, – согласилась Бет.

– До Эдинбурга лучше добираться поездом. Туда ходит экспресс, – сказала Мэри и посмотрела на Рэндела. – Что ты об этом думаешь? Нам стоит туда ехать?

– Мы – шотландцы, – сказал Джей. – Мы просто обязаны туда съездить.

– Пока не стало холоднее, – добавил Дон.

– Ну что, поедем? – еще раз спросила Мэри Рэндела. Рэндел молчал. Он курил свою трубку. Они принялись упаковывать дорожные сумки.

На следующее утро они отправились в Шотландию. Сидя в скором поезде, Мэри наблюдала за Рэнделом. Он был абсолютно безучастен ко всему происходящему. Ни дети, ни пассажиры не интересовали его. Всю дорогу он угрюмо смотрел в окно, и было даже непонятно, замечает ли он картины, проносящиеся за окном.

Молча Рэндел следовал за ними в Эдинбурге, молча ждал, пока они искали комнату подешевле в туристическом бюро.

Когда они сели в автобус, он снова повернулся к окну и снова не проронил ни слова.

– Ну и сарай! – сказала Бет, когда хозяйка дома удалилась. В комнате стояли шесть кроватей. В одном углу размещался душ, в другом – раковина. Стены, ковер и занавески на окнах создавали какую-то немыслимую цветовую гамму, в которой преобладали красные и зеленые тона. В такой пестроте потолок «терялся», хотя его украшала алебастровая лепнина.

По очереди приняли душ и улеглись, устало переговариваясь.

– Когда мы вместе, как сейчас, я вспоминаю наши походы, – сказала Бет, и Мэри стала вспоминать то время. Она вспомнила Рэндела, как он суетился, натягивая палатку, таская воду, помогая распаковывать спальные мешки. Больше всего он любил разжигать костер.

Но все это было так давно. Болезнь. Лекарства, шоковая терапия сделали свое дело. Год от года Рэнделу становилось все хуже, и Мэри уже забыла, когда они в последний раз ходили в поход.

Бет засмеялась:

– А помните: был сильный дождь, палатку унесло водой и мы пытались устроиться ночевать в машине?

– Помнишь, Рэндел, как мы потом искали эту палатку и пытались снова поставить ее? Как нам было тяжело, потому что дети были маленькие и не могли нам как следует помочь? – спросила Мэри.

Рэндел молчал.

Мэри натянула одеяло до самого подбородка. Ей стало тепло и уютно: хорошо, что они снова вместе. Скоро они заснули.

Наступили холодные дни. Приближалась зима.

– Рэндел? – звала Мэри мужа, желая доставить ему удовольствие или хотя бы обратить на себя его внимание. А может, она делала это потому, что когда-то была в Эдинбурге с мужчиной, которого так звали, и они занимались здесь любовью, им было хорошо и весело, а впереди была вся жизнь? Но Рэндел не отзывался. Мэри хорошо помнила те времена: и гостеприимную шотландскую хозяйку, которая кормила их горячим супом и овсянкой, и прохладные ночи, когда они согревали друг друга, лежа в постели.

– Посмотри на эти фотографии! – сказала Мэри, когда они пришли в Эдинбургский музей, чтобы осмотреть римские укрепления, разбросанные некогда по полям Англии. От этих укреплений мало что осталось. Рэндел, а вернее, мужчина, которого так звали и которого Мэри сейчас тянула за руку, ничего не ответил. Лицо его было мрачным, а глаза пустыми и безжизненными – «выдающийся писатель».

– Кто бы мог подумать, что когда-то здесь стояла римская крепость, – сказала Мэри. – Мог ли «выдающийся писатель» оценить всю прелесть и таинственность этого места, где восемнадцать веков назад проходили римские солдаты и трава была такой же зеленой?

Рэндел побрел прочь. Мэри постояла некоторое время в одиночестве, среди далеких римских теней.

На семейном совете было решено, что Рэнделу обязательно нужно снова побывать в Стрэтфорде и посмотреть какую-нибудь шекспировскую пьесу. Поэтому они отправились в Стрэтфорд. В автобусе Джей наклонился к Мэри и тихо спросил:

– Мама, ты что-нибудь понимаешь? Что происходит? Мэри прервала разговор с Бет и прислушалась.

– Нет, нет! – говорил один из пассажиров водителю. – Ты должен повернуть здесь… сразу за углом… вот так!

Автобус повернул за угол, как и объяснил пассажир.

– А теперь держись крайней линии и, как только подъедешь к главной магистрали, повернешь налево, – сказал другой пассажир.

– Водитель автобуса не знает дороги, – прошептала Бет.

Мэри посмотрела в окно на прелестный сельский пейзаж. Надписи внутри автобуса призывали к порядку и спокойствию: «Средства первой помощи», «Пробивайте билеты здесь», «Пожалуйста, соблюдайте чистоту в салоне автобуса», «Не отвлекайте внимание водителя во время движения транспорта». Однако на фоне только что услышанного разговора они казались неуместными и забавными.

– Налево! – подсказывали пассажиры. – Вот здесь налево!

Милю за милей проезжал автобус, приближаясь к конечному пункту своего маршрута. За окном в лучах заходящего солнца зеленели поля. Наконец они въехали в каменистую деревню, и пассажиры в последний раз подсказали водителю, где остановиться.

– Я в первый раз еду по этому маршруту, – оправдывался водитель автобуса, хотя и так всем было ясно.

Наконец он в Стратфорде. Пассажиры покинули автобус. Одним из последних, кряхтя, словно старик, и еле передвигая ноги, из автобуса вышел Рэндел.

Рэндел заплатил целых семь фунтов за то, чтобы они смогли увидеть спектакль по пьесе Шекспира. Мэри стояла, облокотившись на перила, завороженно следя за ходом действия. Музыкой звучали в ее ушах голоса актеров, произносивших слова великого Мастера.

Закрыв глаза, Мэри представила себя стоящей в центре огромного амфитеатра, заполненного зрителями. Их собрал сюда талант Шекспира, прославившего этот город на весь мир. Ни один писатель не может похвастаться тем, что его произведения ежеминутно исполняются в какой-либо части земного шара…

Когда Элиоты вернулись в Лондон, Мэри с Рэнделом отправились смотреть квартиры, сдаваемые внаем. Первая по списку квартира находилась в пригородном районе в полуподвальном помещении. Пока они осматривали квартиру, Рэндел не проронил ни слова. Он курил трубку. Мэри задавала хозяину вопросы, потом поблагодарила его и сказала, что квартира им не подходит. Рэндел молчал. Мэри почувствовала себя неловко. Быстро попрощавшись с хозяином, они ушли. Рэндел даже не кивнул на прощание.