Рози Томас - Женщина нашего времени

Игра «Мейзу» основана на игре, придуманной профессором Джеймсом Мидом, который сохраняет на нее авторские права.

Лондон, 1985 год

Харриет посмотрела на часы.

Меньше чем через час должна подойти машина, которая отвезет ее в аэропорт Хитроу. А меньше чем через двенадцать часов она будет в Лос-Анджелесе, вместе с Каспаром.

В эту минуту она позволила себе подумать о, нем. Она и не ожидала, что он будет встречать ее в толпе у барьера. Конечно, его там не будет. Но будет автомобиль, а потом будет номер люкс в гостинице или апартаменты где-нибудь с видом на океан, или голубые по голубому очертания бассейна. И Каспар будет там. В белой рубашке, с легким первым загаром. Он будет говорить что-нибудь ничего не значащее: «Детка, ты, наверное, смертельно устала от этого полета? Подойди ко мне», — и модуляции его голоса придадут значительность этим словам. И он обнимет ее.

Телевизионный комментатор, сидевшая с противоположной стороны письменного стола с подготовленным перечнем вопросов, увидела, как в эту минуту смягчилось и просветлело лицо Харриет. Заметил это и осветитель, на мгновенье оторвавший взгляд от своей осветительной аппаратуры.

Затем Харриет снова посмотрела на свои часы. Она привыкла тщательно и экономно распределять свое время, а эти технические проблемы, связанные с освещением и уровнями звука, отнимали его слишком много.

— Вам потребуется еще много времени? — спросила она. — Машина придет за мной в три часа.

Ассистент режиссера одарила ее ободряющей улыбкой.

— Мы уже почти готовы.

В ожидании съемки Харриет осмотрела свой просторный кабинет. Режиссер документальной программы и его ассистент переговаривались шепотом, сидя на одном из двух низких диванов, в то время как звукооператор и осветитель суетились вокруг своих металлических ящиков. Телеоператор тоже ожидал, стоя за холодным глазом своего объектива. За окнами было совсем светло, однако более мощный свет телевизионной осветительной аппаратуры заглушал яркий свет дня. Она создавала внутри своего круга искусственную атмосферу интимности.

Ассистент режиссера вытянула свои длинные ноги в темных чулках, встала и подошла к письменному столу. Она достала маленькое ручное зеркало и протянула его Харриет.

— Не хотите ли вы взглянуть на себя перед тем, как мы начнем?

В это же время телекомментатор откашлялась и выпрямилась, сидя на стуле. Харриет бесстрастно посмотрела на свое отражение. Ее ничем не примечательное лицо выглядело так же, как всегда, разве что косметики на нем было несколько больше, чем обычно. Она вернула зеркало.

— Все в порядке, если вас это устраивает, — сказала она вежливо.

— Готовы начать, — объявил звукооператор, нажимая одним пальцем на свои наушники.

Режиссер подался вперед, а его ассистент держала свою папку как щит.

За одно мгновенье до того, как режиссер начал произносить шепотом: «Два, три и начали», Харриет взглянула на свои руки, свободно лежащие на коленях. Большой квадратный бриллиант в платиновой оправе в стиле тридцатых годов сверкал на ее правой руке. У Харриет мелькнула мысль: «Не следовало ли снять его перед интервью?». Но затем она подумала: «Это награда. Я купила его. Я заработала его. Почему бы и нет?» Она ведь не сняла со стены собственный портрет, написанный Эммой Сарджент, и не убрала лежащего на полу шелкового китайского ковра.

Харриет подняла руки и опустила их на стол. В нескольких сантиметрах от кончиков ее пальцев на светлой полированной деревянной поверхности лежал расколотый и сильно растрескавшийся обломок доски упаковочною ящика. Он был похож на кусок древесины, которую долго било море, перед тем как выбросить на серебряный пляж.

Телекомментатор тоже посмотрела на этот обломок. Затем обе женщины подняли головы и их глаза встретились. Кольцо Харриет сверкало под яркими лучами осветительных приборов.

— …Три, два, один… — вела отсчет ассистент режиссера.

Конечно, должно быть вступление. Телекомментатор Элисон Шоу, вероятно, составила его и запишет как голос за кадром. В соответствии с ее комментарием и будут, наверное, отсняты основные кадры, показывающие игру, ее великолепные коробки, уложенные до нужной высоты в подходящем месте. Возможно, эта же телевизионная команда снимет также на пленку кассу, и будут крупным планом показаны руки, отдающие деньги за коробку Харриет. Потом, наверное, будет снят еще один основной кадр, на котором зрители увидят ставший эмблемой фирмы гигантский павлиний хвост, висящий на стене приемной перед ее кабинетом. А затем на экране появится сама Харриет. Харриет, сидящая за своим огромным письменным столом в костюме от Джаспера Конрана, тщательно скрывающая беспокойство, связанное с опозданием на самолет в Лос-Анджелес к Каспару.

Зрителю следовало узнать, что она являет собой пример счастливой истории одинокой женщины, которой еще в детстве овладела идея и которая выросла вместе с ней. Она создала свою собственную компанию, начиная со стола в снятой на время квартире и прийдя затем к выходу на фондовую биржу, успешному бизнесу и экспортным заказам.

Передача входила в серию «Истории успеха». И выбор Харриет Пикок, недавно объявленной «Предпринимателем года», был вполне естественным.

— Если посмотреть со стороны, история успеха Харриет Пикок выглядит почти как волшебная сказка, — начала Элисон Шоу. — Очень простая, может быть даже совсем уж незамысловатая игра, которая была предложена на уже перенасыщенный рынок при многочисленных предостерегающих советах и наличии серьезных финансовых проблем. Она неожиданно захватывает воображение публики и становится бестселлером. В течение года игр было продано на сотни тысяч, в течение двух лет материнская компания с очевидным успехом начинает широко выпускать и другие игры, а через три года становится всеми признанной процветающей фирмой, являющейся любимцем инвесторов и финансовой прессы. Харриет Пикок, каким образом все это было достигнуто?

Харриет тепло и естественно улыбнулась. Она ответила:

— Не так просто, как это у вас прозвучало.

В самом начале своей карьеры, когда настырные репортеры приставали к ней со своими вопросами, она была менее самоуверенным интервьюируемым. Она стремилась получить хотя бы минимальную известность, и все то, что могло бы помочь «Пикокс» — ее фирме, ее процветанию. Но она также все время защищалась, и эта оборонительная позиция делала ее неловкой. Теперь она «играла на своем поле». Благодаря множеству предыдущих интервью она заранее предвидела все вопросы, которые будут заданы, и была готова к ним.

— Главное, действительно важным было то, что я верила — игра хороша. Я чувствовала это, я чувствовала, как волосы поднимаются у меня на затылке всегда, когда я смотрю на нее. И потому что я верила в это так сильно, я готова была рискнуть всем ради этого. Любой предприниматель скажет вам, что это и есть та искра, от которой воспламеняется заряд. Вера и более чем вера — уверенность.

Находясь за кадром, Элисон Шоу кивала, делая вращательные движения рукой: «Еще, расскажите нам еще». Имея богатый опыт, Харриет продолжала:

— Я также верю, что можно рассматривать жизнь как игру случая. Вы можете позволять течениям нести вас или вы можете ожидать своего течения, а затем неистово грести вместе с ним, как поступила я, когда осознала потенциальные возможности игры. Кто-то сказал, что вы можете прийти к одному и тому же жизненному решению либо с помощью различных более или менее окольных путей, либо двигаясь напрямую к тому, чего вы хотите, либо надеясь, что вас вынесет туда попутным течением. Есть прямые и окольные пути, и игра сама по себе как бы является метафорой этого.

Саймон впервые сказал эти слова много лет назад. Прямой пристальный взгляд Харриет дрогнул.

Непрерывное вращение рукой прекратилось. «Если они сами хорошо составили программу, — подумала Харриет, чтобы отвлечься, — то они должны теперь ввести в кадр вместо нее игровое поле с цветными катящимися шариками, бегущими по прямой или по большому кругу».

Элисон Шоу сказала:

— Вы можете подробнее объяснить выражение «неистово грести»? Что вы, конкретно, сделали после того, как почувствовали покалывание в затылке?

Харриет снова оказалась «на своем поле». Она описала все шаги, которые она предприняла, создавая свой бизнес, что она много раз говорила и в других интервью. Она упомянула о них вскользь, как бы отсчитывая бусинки на нитке.

Элисон кивала, давая ей говорить, и как бы время от времени подсказывала, предлагая новые вопросы из своего списка. Одни из них Харриет уже обсудила с составителем программы, а другие были для нее неожиданными. Все шло гладко, Элисон была хорошим интервьюером.

Режиссер дал сигнал закругляться. Харриет почувствовала облегчение. Полезная работа для фирмы «Пикокс» была сделана, и она может спокойно лететь.

Подошел последний вопрос:

— За этой исключительной историей успеха скрывается еще одна драматическая история. Харриет, общеизвестно, что вы не сами придумали эту игру. Не могли бы вы в завершение нашей беседы что-нибудь рассказать нам об этой истории?

У Харриет перехватило дыхание. Она вдруг остро ощутила микрофон, прикрепленный к лацкану костюма, лица технического персонала, смотрящие на нее, катушки с пленкой, на которую будет записан звук ее собственного голоса. Находящаяся за кадром Элисон посмотрела на часы. Харриет знала, что они могут попросить у нее не более двух-трех минут. Это будет не первый раз, когда она говорит о Саймоне. Она подумала: «Если бы вообще только это и могло быть».

— Игра была придумана офицером Британской армии, находившимся в плену у японцев в Гонконге во время Второй мировой войны. Он создал ее из кусочков всякой всячины. Он хранил ее у себя в течение четырех лет, а после его освобождения эта игра осталась единственной вещью, которой он владел.