— Что ты подумал, когда увидел ее… вот так? — выдавила из себя Виктория.

— Я подумал, что если у мужчины есть душа, она находится в женщине.

Грудь Виктории, а затем и влагалище сжались.

К первому пальцу добавился второй.

Растягивая ее. Открывая ее.

Она судорожно вдохнула.

— Габриэль…

Темные ресницы медленно поднялись.

— Мне нравится, как ты произносишь моё имя.

Пальцы медленно выскользнули из нее, пока он наблюдал, ища на ее лице признаки боли… удовольствия.

— Как именно? — спросила она прерывистым голосом.

— Словно ты веришь, что у меня есть душа.

Он согнул пальцы и нежным царапающим движением прикоснулся к внутренней стенке влагалища.

— Кончи ради меня, Виктория. Ты сказала, что разделишь свое удовольствие со мной. Так дели его.

Габриэль удерживал ее взгляд; согнутые пальцы скользили, изгибались, ощупывали… Электрический разряд пронзил все ее тело.

Казалось, будто внутри у неё есть еще один клитор. Или что к ее клитору можно прикоснуться изнутри.

Габриэль, удерживая взгляд, ласкал ее, прикасаясь согнутыми пальцами к нежной плоти.

Огонь промчался по ее венам, дрожащей волной спускаясь по позвоночнику.

Но в его глазах не было огня — только осознанные намерения.

Она хотела получить от него больше, чем просто умелые прикосновения.

— Я не могу, — сказала она, задыхаясь.

Мимолетная улыбка появилась на его лице.

— Можешь. Ты разделишь его…Ты уже делишь его со мной.

Тело Виктории сжалось. Внутри нее все взорвалось. Ее крик раздался в комнате.

Когда она сфокусировала взгляд, Габриэль ждал, наблюдая за ней.

— Что ты видела?

— Свет, — задыхаясь, произнесла она.

Сотрясаясь. Изнутри. Снаружи.

К двум пальцам добавился третий.

Ее тело было широко раскрыто. Она не могла избавиться от него. Оргазм Виктории, отдаваясь дрожью, обволакивал …три пальца.

— Я чувствую это, — ловя воздух ртом, сказала она. — Я ощущаю себя… пульсирующей вокруг твоих пальцев…

— Да, — выражение любопытства появилось на его лице. — Я тоже чувствую это.

Виктория не могла вдохнуть достаточно кислорода.

— Я сказала, что не прикоснусь к тебе.

Его взгляд затвердел.

— Да.

— Но я не говорила, что не скажу тебе, чего я хочу.

— Чего ты хочешь, Виктория? — спросил Габриэль. В его взгляде внезапно появилась отстраненность.

Сколько людей говорили ему, чего они хотят… и никто не спрашивал, чего хочет сам Габриэль.

— Я хочу, чтобы ты вкусил меня. Я хочу, чтобы ты запомнил мой вкус.

Никакого насилия над чувствами…

— А затем я хочу, чтобы ты делал со мной то, что хочешь сам. Что угодно. Все, что угодно.

Ресницы не давали заглянуть ему в глаза.

Она чувствовала влагу, сочащуюся из влагалища. Видел ли он это?

Возможно, ему не нравится привкус секса…

Габриэль опустился между ее бедер. Три его пальца, скользя, входили… выходили… входили… выходили. Проникая глубоко. Неумолимо.

Пробуждая к оргазму. Заставляя желать ещё одного.

Серебристые локоны смешались с темными лобковыми волосами.

Когда Виктория почувствовала дыхание Габриэля на своей вульве, она подумала, что умрет. Когда губы Габриэля сомкнулись вокруг ее нижних губ, она знала, что умрет.

Когда язык Габриэля прикоснулся к ее клитору, она на самом деле умерла.

«Во всяком удовольствии всегда есть боль», — говорил Габриэль.

Тьма, окруженная светом, сверкала, но, тем не менее, она видела свет.

Виктория открыла глаза и подняла взгляд, уставившись на белую эмаль потолка.

Она не помнила, как закрыла глаза. Не помнила, как легла на спину.

Единственное, что она чувствовала, была пустота внутри нее и крошечные пульсации клитора.

Глухой звук от соприкосновения металла с деревом проник в ее сознание.

— Что ты видела, Виктория?

Она видела…

— Свет.

Виктория медленно повернула голову в сторону Габриэля.

Он доставал что-то из открытой баночки. Его губы блестели от влаги.

Ее влаги.

— То, что я хотел, — выдавил из себя Габриэль напряженным голосом.

У Виктории заняло несколько секунд, чтобы вспомнить, что находится в баночке… И ей понадобилось еще несколько секунд, чтобы осознать, что делает Габриэль…

Серебристая капелька мерцала на кончике большой, имеющей форму сливы, вершины его…bite, как называла это мадам Рене. Полосатая шерстяная ткань брюк обрамляла густые завитки светлых лобковых волос. Размазав влагу по бордовой головке члена, он уверенно надевал резиновый чехол, накатывая его на один, три, пять, семь, девять дюймов…

Ее живот конвульсивно сжался.

Виктория резко перевела взгляд на лицо Габриэля.

Она не узнала его. Его губы были сжаты, кожа потемнела от прилившей крови, глаза мерцали, словно осколки серебристого света.

— Ты сказала, что я могу делать все, что я хочу.

Да.

— Я хочу именно этого, — сказал Габриэль сквозь стиснутые зубы. — Я хочу погрузиться в тебя, я хочу, чтобы ты кончала до тех пор, пока не заставишь кончить меня.

Габриэль смотрел на нее, словно ожидая, что она станет ему возражать.

Виктория боролась с собой, пытаясь вдохнуть. На одну обессиливающую секунду ей действительно захотелось протестовать.

— Это звучит, — ужасающе, возбуждающе, — божественно.

Покрытый резиной член выступал из шерстяных брюк.

— Рая здесь не найти, Виктория, зато я могу показать тебе ад.

Она не сомневалась в этом.

Габриэль опустился на колени. Он наклонил голову, и серебристая прядь волос упала ему на лоб.

Шерсть царапнула внутреннюю поверхность ее бедер. Резина пронзила сопротивляющуюся плоть.

Виктория отодвинулась назад.

Его член был гораздо, гораздо толще пальцев.

Габриэль пальцем слегка надавил на клитор.

Воздух застрял где-то у нее в горле. Взгляд серебристых глаз приковал ее к месту.

— Прими меня, Виктория, — грубо сказал Габриэль. — Я пальцами лишил тебя девственности. А сейчас прими меня…

— Ты больше своих пальцев…

Но меньше своей руки…

Габриэль, не останавливаясь, легкими движениями кружил пальцем вокруг клитора. Ее выбор…

Мускулы Виктории разжались.

Кулак…

Ей показалось, что в нее ворвался кулак, невероятно огромный… а затем — он каким-то образом уместился внутри.

Габриэль продолжал ласкать ее клитор — медленно, уверенно, попеременно — то легко касаясь, то усиливая нажатие. Боль. Удовольствие…

Невероятно, но тело Виктории открылось ему навстречу, требуя большего. Больше боли. Больше удовольствия…

Боль проходила, а удовольствие — нет.

Кровь пульсировала внутри нее.

Прерывистое дыхание заполнило комнату.

— Кончи ради меня, Виктория, и я подарю тебе еще один дюйм.

«Кулак», погрузившийся на входе, оставался неподвижным, в отличие от пальца Габриэля. Он скользнул вниз… исследуя тонкое напряженное кольцо плоти, обхватывающей его, затем снова поднялся наверх, скользкий от влаги… Он неустанно кружил, кружил и кружил, не проникая слишком глубоко. Она хотела, чтобы он вошел глубже…

Виктория закричала. Ее тело сотрясали судороги.

— Боже!

Большая, похожая на кулак, головка члена, растягивая ее, проникла глубже… на два дюйма.

— Что ты видела? — резко спросил он.

Свет. Тьму.

Серебристый цвет. Серый.

— Свет…

Двигаясь и двигаясь кругами.

— Габриэль…

Тело Виктория полностью раскрылось. Обостряющие все чувства ощущения пронзали ее.

Габриэль вошел в нее еще немного… остановившись на трех дюймах.

Виктория часто и тяжело дышала.

Один дюйм — один оргазм… Осталось еще шесть…

— Что ты видела, Виктория?

Ее всю трясло. Его всего трясло.

Покрывала, зажатые в ее кулаках, пульсировали в такт.

— Что ты увидела, Виктория? — напряженно повторил он свой вопрос.

— Свет, — ответила она упрямо. В наслаждении нет тьмы… Нет греха в том, чтобы любить… — О, Боже, — слова с трудом вырывались из ее горла. — Габриэль… Я не могу… Габриэль…

— Что, Виктория? — Пот, словно слезы, стекал по его лицу. — Что ты не можешь сделать?

Или не сделать…

Он хотел, чтобы она остановила его.

Но она не сделала этого.

— Мне нужно… — выдохнула она, ловя ртом воздух. Свет от приближающегося оргазма кругами расходился перед ее глазами, его палец продолжал ласкать клитор.

— Что тебе нужно? — тихо спросил Габриэль. Удеживая себя в стороне от удовольствия.

Гнев пронзил Викторию.

Он должен чувствовать это. Как он может не чувствовать, как ее плоть ласкает его, сосет его?

Поглощает его?

— Мне нужен еще один оргазм.

Габриэль дал ей еще один оргазм. А затем проник еще на один дюйм.

Его «кулак» не пропускал воздух во влагалище.

— Что ты видишь, Виктория?

— Свет.

Еще один оргазм. Еще один дюйм.

Пять дюймов…

— Что ты видишь? — повторил он, ожидая, когда она увидит тьму, которую видел он.

— Свет, — задыхаясь, ответила она. Серебристые волосы окружали ореолом его голову. — Я вижу свет.

Виктория больше не могла различать боль и удовольствие. Она добилась еще одного оргазма, еще одного дюйма от Габриэля.

Шесть дюймов… семь… восемь…

— Что ты видишь, Виктория? — в голосе Габриэля появилась агония.

Его белая льняная рубашка прилипла к груди. Пропитанная потом ткань поднималась и опускалась с каждым вдохом и выдохом. Его дыхание совпадало с пульсацией, бившейся внутри ее влагалища и клитора.