— Приглашаем и вас и Нелли Николаевну. Мы будем рады, если вы приедете. У Сергея никого нет, кроме меня и двух дальних родственников.

Ольховский шлепнул ладонью по столу:

— Ловлю на слове! Когда свадьба?

— Четвертого июня.

— Обязательно будем.


Письмо оказалось не единственным. Из областной прокуратуры через несколько дней приехала комиссия в составе трех человек «по факту аморального поведения студентки Кареевой». Декан провел их в свой кабинет и рассказал историю любви Женьки и Сергея. Показал ее характеристику, подписанную профессорами института, дал личную оценку студентки. Он не позволил даже беспокоить Карееву, сказав председателю комиссии:

— Не осложняйте ей жизнь! Девочке и так нелегко. А «на носу» сессия…

Следователи старательно записали все сказанное, чтобы в будущем иметь доказательства. Декан и его заместители подписали документы. Отозвавшись весьма нелестно о подобных родителях, комиссия собралась уезжать. Попрощались с Ольховским и направились к двери, вздыхая. Председатель неожиданно обернулся и откровенно спросил декана:

— Может нам завести теперь дело на ее родителей? Факт клеветы налицо.

Ольховский задумался, а потом произнес:

— Если вы возбудите против них дело, Женя в глазах всего города окажется виноватой. Вы же знаете эти маленькие городки! Лучше придумайте что–нибудь другое, чтоб они замолчали, а то ведь наш институт комиссиями замучат.

Представитель прокуратуры кивнул:

— Мы найдем на них управу…


Через неделю помощник районного прокурора лично принес Кареевым квитанцию на крупный штраф и в самой строгой форме предупредил о наказании за клевету. Алексей Федорович и Валентина Кузьминична заметно испугались. Представитель закона ознакомил их с пришедшим постановлением областной прокуратуры, а напоследок сказал:

— Если до прокуратуры вновь донесется весть, что вы распространяете грязные слухи про Карееву Евгению Алексеевну и Зотова Сергея Ивановича, штрафом вы уже не отделаетесь. Вам будет грозить лишение свободы сроком от года до трех лет.

Кареевы притихли. На расспросы о дочери отмалчивались. В тюрьму не хотелось. Но это было затишье перед бурей…


На свадьбе родители Женьки не появились, хотя Сергей послал им официальное приглашение. Зато приехал Ольховский с супругой, ее подружки, пришли дальние родственники Сергея и все сотрудники автомастерской с женами. Эти женщины накрывали столы и готовили угощение по просьбе Зотова. Декану и его жене Женька предложила быть ее посаженными родителями, раз уж родные не пришли. Николай Степанович улыбнулся и согласился:

— Только мы ведь не знаем, что делать?

— Об этом спросите Власыча, они с Петровной будут посаженными родителями Сережи. А я и сама не знаю, что надо делать.

Ольховские отправились к старику, чтобы порасспросить. Обычай объяснила Петровна:

— Мы с Нелей хлеб–соль на полотенце вынесем, а вы просто рядом стойте.

Власыч быстро сообразил:

— Ну, что Степаныч, кумовья мы теперь с тобой! Пойдем–ка, да вздрогнем по рюмашке!

Декан улыбнулся и согласился. Петровна заворчала на деда, но Нелли Николаевна подхватила ее под руку и отвела в сторонку, расспрашивая о старинных свадебных обрядах. В конце разговора новоиспеченные кумушки тоже выпили по рюмочке домашней вишневой наливки.

В соседском доме Женька переоделась в белое платье. Подружка смастерила ей красивую прическу и заколола фату, чтоб не сдуло. Отсюда она и поехала в Дом Культуры, где проходили свадебные торжества. Проезжая мимо родительского дома, попросила шофера остановиться:

— Погуди, пожалуйста.

Тот сигналил минуты три, но ни в окнах, ни в калитке никто не появился. Женька немного сникла, потом подняла голову и сказала:

— Поехали!

Возле Дома Культуры ее уже ждали посаженные родители и Сергей. День был солнечным и теплым, Женька радостно улыбалась. Перед входом стояла огромная толпа. Зотов подошел и протянул ей согнутую в локте руку. Они вошли внутрь.

Процедура длилась всего полчаса. Мужем и женой они вышли на улицу и поклонились толпе по обычаю. Как вдруг Женьку что–то больно ударило по ноге, а на подоле ее белоснежного платья появилось огромное черное пятно. Она удивленно посмотрела на толпу и спросила:

— За что?

Ольховский среагировал мгновенно:

— Женя, неужели ты позволишь испортить себе праздник? Свидетели опуститесь на нижнюю ступеньку и присядьте. Власыч, мы с тобой присядем по бокам от жениха и невесты. Женя, улыбайся! Сейчас нас сфотографируют, а ты должна быть самой красивой и счастливой!

Женька улыбнулась с полными слез глазами. Так она и получилась на первом снимке. Зато второй снимок был уже без слез, она успела их стереть платком Нелли Николаевны. Жена декана была возмущена до глубины души. Едва закончили фотографировать, как она подошла к толпе:

— Как вам не стыдно? Женя и Сергей ничего плохого вам не сделали. Они виноваты лишь в том, что полюбили друг друга. Вас задевает их разница в возрасте? А ведь это не ваше дело! Я считала, что люди в глубинке более человечны и мудры, а вы оказались волками даже по отношению друг к другу.

Ольховская отошла, а по толпе пронесся ропот. Слова женщины многих задели за живое.


Трижды машине перегораживали путь и трижды Женька сжималась в ком, боясь получить в стекло камень. Она закрыла окна, несмотря на жару и Зотов понял ее страх. Свидетели весело откупались водкой, пирогами и конфетами. Одну машину с посаженными родителями отправили домой, а на двух поехали кататься. В первой находились молодые и их свидетели, а во второй сидели четверо крепких ребят из мастерской, на всякий случай прихватившие с собой монтировки. Зотов и сам остерегался подвоха со стороны тестя и тещи, а родовая у Кареевых была многочисленной. Но все прошло нормально.

Откатавшись положенные два часа, они подъехали к дому. Изрядно «нагрузившиеся» наливкой декан и Власыч все перепутали и вынесли хлеб сами, начисто забыв про вышитое «петушками» полотенце. И под возмущенные крики женщин:

— Это наша обязанность! Куда это вы пошли?

Приблизились почти к самой машине. У Жени и Сергея хватило ума не выходить в этот момент. Они сидели и смеялись над неуверенными движениями стариков. Нелли Николаевна и Петровна, вцепившись мужьям в пиджаки, наконец–то оттащили их назад к распахнутым воротам и потребовали:

— Отдавайте каравай!

Те нехотя расстались с хлебом и встали по бокам жен, незаметно перемигнувшись. Народу возле дома собралось много и над «комедией» смеялись все. Выбравшихся из машины молодых осыпали зерном и полевыми цветами. От каравая Женька откусила такой «кусочек», что едва не подавилась. Петровна хихикнула:

— Ох, быть тебе, Сергей Иванович «под каблуком»!

Невеста, прожевав, возразила:

— А мы на равных будем!

Сергей подхватил ее на руки и внес в дом. Приподняв над накрытыми столами, пронес на предназначенные им места. Начали рассаживаться и остальные гости.

Свадьба шумела до глубокой ночи. То и дело гости кричали:

— Горько!

И Сергей горячо целовал молодую жену.


На другой день он проснулся раньше всех и заметил что–то болтающееся за стеклом. Зотов осторожно встал, чтобы не разбудить жену, оделся и вышел на улицу. Перед окном, повешенная за шею, болталась кукла, одетая в костюм жениха. Мужчина влез на завалинку и сорвал игрушку. На груди у нее была записка: «С тобой будет тоже самое». Сверху заметил в крапиве вторую куклу, одетую в белое платье. Видимо она оборвалась. Сергей вытащил ее: вся грудь невесты была залита красной краской. Он хотел спрятать куклы, чтобы потом потихоньку сжечь, но окно вдруг распахнулось. Выглянула растрепанная голова Женьки. Она спокойно взглянула на игрушки в руках мужа и уверенно сказала:

— Это мои дядьки сделали. Братья мамы. Я эти куклы у них в домах видела не раз. Брось их и иди ко мне.

Зотов усмехнулся:

— Я тебе еще не надоел?

Женька рассмеялась и промычала, покачав головой из стороны в сторону:

— Не-а!

На третий день Сергей повез молодую жену и Ольховских в Кострому. Нелли Николаевна «пилила» мужа за то, что перебрал накануне перцовой настойки и всю ночь не давал ей спать, бегая во двор через каждые полчаса. Николай Степанович в долгу не оставался и спрашивал про вкус вишневой наливочки. Деканша наконец расхохоталась:

— Ох уж эта хитрая Петровна! Подливает и подливает, ну я потихоньку и нализалась. Сергей Иванович, а вы ее сами делали?

— Сам. В прошлом году вишни очень много было. Я сделал шесть десятилитровых бутылей. Словно чувствовал!

— Извините за любопытство, на свадьбе все шестьдесят литров выпили?

— Тридцати не осилили! Я вам в подарок захватил трехлитровую банку наливки. Если не возражаете, конечно.

— Да такой наливкой можно самых взыскательных гостей потчевать!

Зотовы подвезли Николая Степановича с женой к дому. Декан подошел к Сергею и протянул ему листочек:

— Если будет надобность во мне, вот телефон. Звоните, не стесняйтесь. Женечку на практику я планирую взять в свою группу. Она, как я думаю, станет очень хорошим врачом. Я ведь по профессии хирург и до сих пор оперирую.

Нелли Николаевна тоже не осталась в стороне:

— Мы прекрасно провели время у вас. Давно уже так не отдыхала! Передайте Петровне, чтобы приезжала ко мне в гости. Я тоже найду, чем ее напоить! Хочу попросить вас, Сергей Иванович. Не могли бы вы передать через Женю рецепт вашей наливки?

Зотов улыбнулся:

— Передам.

Он вручил жене декана банку с наливкой, попрощался с Ольховскими и повез жену к общежитию. Не успели подъехать, как на крыльце появились все многочисленные жильцы во главе с комендантом. Не слушая возражений Зотова, их просто внесли в холл, где стояли накрытые столы. Усадили рядом и предупредили: