— Ты всегда так водишь?

— Нет. Только сегодня. Нельзя, чтобы тебя растрясло. Швы еще слишком слабы и бандаж может не помочь. Как–нибудь потом я покажу тебе свою езду.

Каково же было удивление Зотовых, когда на своем доме они снова увидели свежую краску, а в доме встретили Власыча с топором в руке. Когда они вошли, старик стоял у стола, сжимая топорище. Сергей спросил:

— Власыч, ты чего? Это же мы…

Старый мастер бросил топор в угол, перекрестился и сел:

— Слава Богу, приехали! Я ведь уже неделю здесь безвылазно живу. Не обижайся дочка, но твои родители да дядья–ироды, здесь такого натворили! Я милицию вызывал! Дядья твои теперь в «кутузке» сидят, суда ждут. А папаша твой обещал мне башку снести, вот я и вооружился…

Зотовы опустились на диван, Власыч тоже присел на стул и продолжил рассказ:

— Когда узнали они, что вас нет, они весь дом исписали разной пакостью. В доме все стекла перебили. Я твоего, Женя, отца застал, когда он ворота рубил со свояками. Не заметили, что ворота новые? Вот–вот… Я их прогнал тогда. Они и мне начали грозить, мол, не в свое дело лезу. Почуял я, что не оставят они этот дом в покое. Улучил момент и сбегал к бабке своей. Петровна у меня не из пугливых! Она не долго думая, в автомастерскую сбегала и мужикам все рассказала. Вечером ко мне Колюха Бартенев пришел. В ту же ночь мы и повязали твоих дядьев. Сжечь они хотели этот дом! Мы их милиции сдали вместе с канистрами. Твоя мать теперь каждый день голосит, что вы их со свету сживаете. Вот такие пироги, ядрена корень!

Женька почувствовала, как в ней закипела злость. Она посмотрела на мужа, потом на Власыча и прошептала:

— Я сейчас…

Вышла за дверь, потом за ворота, мгновенно очутилась перед домом родителей и решительно влетела в дом. Отец и мать обедали. Дочь подошла вплотную и уже не сдерживаясь, рявкнула:

— До каких пор эта война будет продолжаться? До каких пор вы будете отравлять нашу жизнь? Сколько вы еще будете издеваться над нами? Сергей терпелив, но я не такая! Вы мои родители, но я вас уничтожу, если с ним что–то случится по вашей вине. Вы, как две ядовитые змеи, старательно превращаете мою жизнь в ад…

Мать взвизгнула:

— Мы змеи, а сама–то… Шлюха подзаборная! Родных дядьев посадила!

— А что они собирались сделать, ты забыла? Они собирались сжечь дом, где я счастлива! Вам не удастся разрушить наше счастье. Не хотите мириться — забудьте обо мне. Но не лезьте в нашу жизнь. Если еще раз на доме появится надпись, я сама вас посажу. Поняли?

Женька развернулась и ушла, со всей силы шарахнув дверью. Едва она появилась, Власыч и Сергей одновременно спросили:

— Где ты была?

— У них. Больше надписей не будет!

— Да ведь тебя убить могли!

Она взглянула на мужа:

— Несколько минут назад я и сама могла бы убить…

Власыч засобирался домой:

— Пойду я, а то старуха заждалась. Я тут, Сергей, у тебя малость покомандовал. Стекло разыскал и окна вставил, а Петровна их помыла. А краску всю извел, что в двух банках была. Надписи эти замазал, да ворота покрасил.

— Спасибо тебе огромное, Власыч! И жене твоей тоже.

Старик ушел. Женька сидела на диване такая присмиревшая и не похожая на себя, что Зотов опустился перед ней на корточки. В глазах жены было столько боли, что ему стало не по себе. Она тихо произнесла:

— Я для них «шлюха»…

Он сел на диван и прижал жену к себе:

— Не обращай внимания. Это слово к тебе не относится.

Женька положила голову ему на колени:

— Я посплю немного, ладно? Устанешь, разбуди. Я не долго, минут десять–пятнадцать. У меня всегда так, когда бываю в страшном напряжении.

И заснула почти мгновенно. Зотов прислушивался к ее ровному глубокому дыханию какое–то время, потом погладил по волосам:

— Девочка моя, сколько же горя ты в себе носишь. И я не в силах уберечь тебя, солнышко мое. Какой же я мужчина после этого? Погубил я тебя, моя хорошая, собственными руками погубил! Не надо мне было приезжать тогда! Не надо! Глядишь, нашла бы себе молодого и все было бы по–другому…

Голос с колен заставил его вздрогнуть:

— Я не смогла бы смотреть на другого, как на тебя. Не смогла бы любить его и была бы несчастна. Не вини себя, Сереженька! Нет тут твоей вины. Только мои родители виновны в наших бедах. Но я не позволю им сломать наше счастье! Пока мы любим, нас никто не разлучит.

Женя поднялась с его колен и увидела на щеках мужа следы от слез. Кончиками пальцев стерла их, сказала:

— Давай съездим в центр. Холодильник пустой…


Целый месяц была тишина. Дядьям Жени вынесли приговор — пять лет лишения свободы. Ни она ни Сергей хлопотать за них не стали. Соседи, узнав на суде в чем было дело, их упрекать перестали, справедливо рассудив, что и они могли бы выгореть — лето выдалось довольно сухое.

Женька полола, поливала, делала заготовки на зиму. Сергей удивлялся, как она всюду успевала. Ему тяжести поднимать было нельзя и он злился на себя за вынужденное безделье. Жена утешала его тем, что заставляла чистить и мыть овощи для зимних салатов.

Тишина оказалась зыбкой. Едва утихли споры и пересуды по поводу дядьев Женьки, как ее отец напомнил, что они ни на минуту не забывали о вражде.


Иногда по вечерам Зотовы отправлялись в кино или просто бродили по берегу реки. Их просто подкараулили. Три мужские фигуры возникли из темноты неожиданно. Фонари на улице не горели. Женьку отбросили в сторону, а Сергея взяли в кольцо. И не известно, чем бы закончилась потасовка, если бы не молодая жена. Она упала в канаву и наткнулась рукой на крепкую палку. Вскочила и без раздумий пустила ее в ход. Нападавшие такого не ожидали. Получив по паре сильных ударов, сочли за лучшее удрать. Женька отбросила палку и подошла к мужу:

— Сильно они тебя?

Он погладил пальцы:

— Да нет. Я ведь когда–то боксом занимался. Вот только костяшки пальцев о чьи–то зубы разбил. Ломит.

— Давай дойдем до колонки, под холодной водой быстрее ломота пройдет.

Сергей держал руку под струей воды, а Женька спросила:

— Как же так получилось тогда, зимой, что тебя так зверски избили?

— Они ударили меня сзади по голове чем–то тяжелым и руки связали. Когда ушли, я выполз на мост и закричал. Сосед как раз мимо проходил, он меня развязал, он же и «скорую» вызвал. Вот и все…

Жена намочила носовой платок ледяной водой и обвязала им руку мужа:

— Идем домой, я там посмотрю.

Сергей усмехнулся:

— Да ничего серьезного, просто ободрал кожу. Заживет. А лихо ты их палкой отдубасила! Страшно было?

— Не знаю. Не думала. Злость разобрала, ну я и сорвалась. И палка вовремя под руку подвернулась… Смотри, а у моих свет зажегся. Сергей, что–то тревожно у меня на душе стало. Не удерживай, я пойду послушаю, что там происходит. Не бойся, я в этом дворе каждую щепку знаю. Иди домой, я скоро приду. Только держись тени…

Женька исчезла в темноте. Сергей грустно улыбнулся и спрятался в тени раскидистого вяза. На улице было тихо, лишь легкий ночной ветерок слегка шевелил на дереве листья. Прошло минут пятнадцать и Зотов начал беспокоиться. Он уже подумывал открыто войти в дом к Кареевым, но что–то еле слышно скрипнуло и возле забора появилась тень. Сергей узнал жену и тихо позвал:

— Женя, я здесь!

Она схватила его за руку и потащила за собой:

— Уходим! Быстрее домой! Потом расскажу.

Только заперев все запоры и шпингалеты на окнах, она объяснила свой страх:

— Нападение — дело рук моего отца. Он оценил твое избиение в три бутылки водки. И готовит еще одно нападение на нас сегодня ночью. Я слышала сама. Что будем делать, Сережа? Я готова вызвать милицию и все рассказать. Отец приказал убить тебя и ранить меня, потом вынести из дома все ценное. Эти типы не здешние, он их нанял.

— Бежать в милицию надо было сразу, не заходя в дом. А сейчас мы можем попасть им прямо в руки. Нам придется обороняться.

Женька снова почувствовала прилив злости:

— Так просто они нас не получат!

Заглянула в стол и вытащила семипроцентный уксус. Объяснила:

— В глаза плесну, если полезут. Выжечь не выжжет, но уже не боец.

Зотов восторженно взглянул на жену:

— Значит, повеселимся?

Она зло мурлыкнула:

— Обязательно! Мой папа получит инвалидов. Раз он хочет войны — война ему будет!

Сергей из чулана принес десятка полтора разномастных капканов:

— В молодости я охотился, вот и остались. Смазывал каждый год, чтоб не проржавели, но не думал, что буду охотиться на человека. Есть еще два ружья, но я их на человека не подниму. Понимаешь?

Женька кивнула. На каждый подоконник он поставил по маленькому крысиному капкану, а на полу перед окнами по волчьему, привязав их к тяжелой мебели веревками. В зале Женька стащила дорожки и рассыпала по полу горох. Выход из зала перекрыли, приперев дверь тремя ухватами. Потом притащила старинное чесало из чулана с острыми, как шилья зубцами, немного отогнула зубья в стороны. Сергей в полной темноте поставил на мосту капканы, у нижних дверей положили чесало. Перед дверью в кухне натянули веревку. Примерно в полутора метрах от нее, выложили на торец десяток кирпичей. Пока Сергей устанавливал последний кирпич, Женька вытащила из своей сумочки два скальпеля и спрятала их под подлокотник дивана. Выключили на кухне свет и, устроившись на диване, стали ждать нападения. Но усталость взяла свое, оба незаметно уснули. Зотов проснулся от дикого вопля. Женька тоже подняла голову:

— Началось! Откуда был крик?

— По–моему из зала.

Грохот падения и снова крик:

— Их тут нет! Не лезьте в окна, тут капканов тьма понаставлена.

Женька невольно хихикнула: