– Простите, я... задержалась. Селеста хотела услужить получше. Надеюсь... – Она остановилась на полуслове. Молчание было просто оглушающим.

– Не смущайтесь, Бренна. Вы так чудесно выглядите. Она пропустила его комплимент мимо ушей.

– Я не заметила, что стало уже так поздно. Наверное, я даже задремала, пока Селеста занималась моими волосами.

– Денек выдался утомительным, правда? Он и сам был почти без сил.

– Признаюсь, мне немного не по себе.

Колин тоже чувствовал себя смущенным и обессиленным, как никогда в жизни. Как будто он никогда не спал с женщиной! Да он укладывал их в постель без особых колебаний, к величайшему своему удовольствию. Почему же сегодня все выглядит иначе? Проклятие. Он слишком долго этого ждал.

– Это естественно, что вы немного волнуетесь. Разве леди Данвилл не...

– Да, конечно, она рассказала. Но... я и раньше отлично знала, что означает исполнить супружеский долг.

Его брови удивленно поползли вверх. Просвещенная девственница? Это несколько упрощает дело.

Дрожащими руками Бренна развязала поясок халата, и он, шурша, соскользнул вниз. Наконец-то Колин мог удовлетворить свое любопытство. Под халатом обнаружилась ночная сорочка того же кремового цвета, что и халат. Тонкая, почти прозрачная ткань, изысканная кружевная отделка. Сорочка удерживалась на теле с помощью единственной ленточки, завязанной на груди. Нежные округлости венчали розовые бутоны сосков, рвущиеся наружу из-под тонкой материи. Высокие боковые разрезы открывали взгляду нежные закругления бедер. Передняя и задняя половины сорочки удерживались вместе с помощью лент, завязанных чуть повыше бедер, почти на талии. Даже слабого света свечи было достаточно, чтобы разглядеть интригующий темный треугольник. Колин почувствовал, как внезапно напряглась его плоть, и хрипло вздохнул. Одним быстрым движением он подхватил жену на руки и услышал ее ответный вздох. Ее тело задрожало от его прикосновений. Он отнес ее в постель и бережно уложил на подушки.

Бренна лежала в необычайно соблазнительной позе, подол сорочки сложился изящными складками, открывая ноги почти до самых бедер, а грудь, казалось, отяжелела. Колин торопливо сбросил туфли, а потом стащил через голову рубашку.

Подарок! На туалетном столике в его гардеробной лежал длинный бархатный футляр со свадебным подарком – изысканным ожерельем из аквамаринов овальной формы, перемежающихся бриллиантами, с филигранной золотой застежкой. Восхитительное произведение ювелирного искусства, прекрасное дополнение к подаренному на помолвку кольцу. Ему пришлось влезть в долги, чтобы купить ожерелье, но оно того стоило. Никаких денег не пожалел бы Колин, чтобы увидеть его на своей избраннице. Он столько раз представлял себе, как оно ляжет в ямку между ключиц, чуть ниже того места, где пульсирует жилка... Он чуть не застонал, представив себе обнаженную Бренну, на которой нет ничего, кроме ожерелья. Надо подарить ей его прямо сейчас.

– Я кое-что для вас приготовил, – сказал он и обернулся к ней.

Ее щеки вспыхнули, она прикрыла ноги подолом сорочки.

Колин проглотил комок в горле. Ему хотелось только одного – наброситься на нее и взять немедленно.

– Погодите, – пробормотал Колин. – Я сейчас.

Он взял серебряный канделябр и бросился в гардеробную. Нужно взять футляр и вернуться к жене как можно скорее. Подняв свечу повыше, он оглядел дубовую столешницу туалетного столика. Ничего, кроме пары серебряных запонок и часов!

Где же футляр, черт возьми? Колин мог бы поклясться, что оставил его именно здесь. Неужели засунул куда-то? Он открыл верхний ящик стола, расшвырял украшенные монограммой носовые платки и галстуки. Ничего.

Ему понадобилось добрых полчаса, чтобы отыскать футляр, лежащий на каминной полке, рядом с часами черного дерева. Маятник невозмутимо отсчитывал минуты, которые он провел здесь, оставив в спальне жену. Колин поморщился – он решительно не помнил, чтобы клал футляр на камин. Может быть, его переложила горничная? Он откинул крышку футляра и довольно улыбнулся. В складках бархата притаились сверкающие драгоценные камни, отражая пламя свечи тысячами искр. Само совершенство! Он захлопнул футляр, схватил канделябр и чуть не бегом бросился назад, в спальню. Сейчас он наденет ожерелье на шею Бренны, а потом снимет с нее ночную сорочку. Не торопясь, дюйм за дюймом, пока она не останется совсем нагой, со сверкающим ожерельем на груди.

Вне себя от возбуждения, он шагнул комнату и замер на пороге. Бренна лежала там, где он ее оставил. Тонкая рука лежала поверх головы, распластав ладонь по подушке, другая покоилась на груди. Одна щека на подушке, на другую отбрасывают тень ресницы сомкнутых век. Несколько каштановых локонов влажно блестели на фоне порозовевшей кожи. Губы полураскрыты, грудь равномерно вздымалась и опускалась.

Колин издал стон отчаяния, закатив глаза к потолку. Оставалось только проклинать злодейку судьбу. Бренна крепко спала. В их брачную ночь, вот так.


– Смотрите, вот и он. Колин, дорогой, ты должен посмотреть, что за обстановку мы выбрали для гостиной. Восхитительно, просто восхитительно. У твоей жены безупречный вкус.

Мать Колина смотрела на Бренну сияющими глазами.

Его жена! Он даже вздрогнул, хотя вот уже целые сутки прошли с тех пор, как они принесли свои брачные клятвы перед Богом и семьей. Улыбнувшись, Колин снял перчатки и вошел в гостиную. Что за чудесное зрелище – его жена сидит на ручке кресла, весело болтая с Джейн и Люси. По всей комнате разбросаны свертки и квадратные лоскуты материй. Они, разумеется, заказали столько мебели и тканей, что хватило бы на целый дворец. Страшно даже подумать, во что это ему обойдется. Наверное, они вообразили, что деньги можно взять из приданого. Как бы не так – они разорят его до нитки.

Против обыкновения Колин направился к буфету у дальней стены и взял граненый стакан, стоящий возле графина с кларетом, который так любил отец. Он вертел стакан в руках, словно любуясь игрой солнечных лучей на хрустальных гранях. Слава Богу, вовремя опомнился, поставил стакан и повернулся к дамам.

– Безупречный вкус, говорите? – протянул он. – Это меня нисколько не удивляет. Ведь у нее хватило вкуса выбрать в мужья меня.

– Ну, – вмешалась Джейн, – ошибиться может каждый. Может быть, однажды она решит, что сделала глупость.

–, ты не упустишь случая сказать мне колкость. В самом деле! Найди же наконец мне замену – какого-нибудь джентльмена, над которым ты сможешь вдоволь потешаться. А еще можно разбить ему сердце. Кто станет следующей жертвой после бедняги Никерсона?

– Да ладно, Колин, – сказала Люси, – ты ведь знаешь, она была вправе отказать ему, если он ей не нравился. Хотя, убей меня Бог, не понимаю почему, – добавила она шепотом.

Леди Розмур хлопнула в ладоши.

– Хватит ссориться. Прямо как дети! Что подумает Бренна о своей новой семье? Колин, ты должен взглянуть на образцы тканей. Посмотри, что у нас тут есть. Просто красота.

– Если говорить о красоте, – раздался голос Мэндвилла, который неожиданно возник за спиной у Колина, – то вот моя жена. Так и знал, что найду тебя здесь, Люси.

Колин облегченно вздохнул. Мэндвилл появился исключительно вовремя. Восхищаться тканями – нет, увольте. Изумрудные глаза Люси, как всегда, восхищенно заблестели, когда она увидела маркиза.

– Заседание в парламенте на сегодня закончилось? – спросила Джейн.

– Да, и так неожиданно для всех. Чудесный день, – сказал маркиз, подходя к жене и целуя ее в щеку. – Может, стоит пойти прогуляться в парк? Ты как, Люси?

– Конечно! Я же не беспомощная калека. Отец говорит, что в моем положении физические нагрузки очень полезны. Мой папа – врач, он разбирается в таких вещах. Ой, погодите-ка! Совсем забыла. Вы же еще ничего не знаете. Бренна покачала головой.

– Я жду ребенка, – объяснила Люси, светясь от счастья. Она погладила себя по животу. – Вскоре мне придется засесть дома, хоть мне этого до смерти не хочется. Я надеялась пробыть в Лондоне до конца сезона, но мой упрямый муж и слышать ничего не желает.

– Мне было бы спокойнее, если бы ты жила за городом, в уюте и покое. – Мэндвилл поцеловал жену в макушку. – Я прошу совсем немного.

– Какое счастье для вас обоих, – сказала Бренна. – Мои самые сердечные поздравления!

Колин смотрел, как Бренна, улыбаясь, поздравляет Люси, и не мог отделаться от мысли, что она не верит, что он и Люси... Он не мог осмелиться продолжить крамольную мысль. Вот Бренна опять взглянула на мужа с плохо скрытым подозрением. Неужели она не понимает, что муж и жена Мэндвилл без памяти влюблены друг в друга? Они, собственно, не делали ни малейших попыток скрыть свои чувства. Иногда это радовало Колина, иногда бесило – в зависимости от настроения.

– Люси! Разве можно говорить о таких вещах при посторонних? – сказал он, стряхивая невидимую соринку с рукава. – Уверен, ты нарушаешь одно из железных правил этикета.

– Не будь занудой, Колин. – Люси хмуро посмотрела на него. – В самом деле, ты ведь теперь женатый человек. Тебе пора привыкать к таким разговорам, и поскорее.

«Мы с женой что-то не очень торопимся», – раздраженно подумал Колин.

Бренна уставилась на носки собственных туфель, чувствуя, как щеки заливает румянец. Она, как и Колин, тоже вспомнила их первую ночь. Они не скрепили по-настоящему брачные клятвы, и это угнетало обоих. Однако они избегали говорить об этом, с той самой минуты, как проснулись утром в одной постели.

На рассвете она зашевелилась у него под боком, и ее глаза удивленно расширились, когда она поняла, что он лежит рядом без сна и смотрит на нее.

– Мы... как бы это сказать... – пробормотала она, натягивая до подбородка одеяло. – Мы разве...

Он кисло ответил:

– Уверяю вас, если бы мы это сделали, вы бы точно не забыли.

Кивнув, Бренна выскользнула из его постели. Подняла с пола халат и бросилась в свою спальню. А он остался один в своей постели, ставшей вдруг такой холодной, и его тело страдало, тосковало по Бренне. Они избегали разговоров на эту тему.