– Не очень, – помотал головой Андрей. – Что-то тебя совсем унесло в дебри разума. Ты собираешься невесту на кошелёк ловить? Бросать лопатник на асфальт и тащить за верёвочку?

– Вот ты как раз и есть человек без фантазии! – торжествующе резюмировал Мануров.

– С чего это? Я тебе кошельков и ручек не дарил.

– Это не показатель. Я в каждый кошелёк суну тысяч по десять, брошу в нужном месте…

– Костян, ты мне сразу скажи, сколько будет кошельков и точное место выброса. Я за тобой по следам пройду и подберу. Всё равно девицу ты так не найдёшь, а я хоть денег в лёгкую срублю, – развеселился Вересов.

– Я их буду подкидывать в женскую раздевалку в фитнесе! Девицы там по большей части приличные, спортивные, за собой следят…

– Если только кошелёк поднимет не тётка под полтинник, которая решила себе талию нагулять…

– Андрей, твой пессимизм угнетает. Тем более что мероприятие в любом случае затратное, я к этому готов. Счастье даром не даётся. Но кошельков сделаю штук пять, не больше. Кто хапнет – тот не наш клиент. А кто позвонит и попытается отдать – то уже наше. Честная, порядочная. С ней и договорюсь на всё остальное.

– Меня напрягает слово «наш», – признался Андрей. – Я боюсь участвовать в твоих аферах. Ты потом меня обвинишь, что я тебя не остановил. А если серьёзно, то идея кажется мне сырой и непродуманной. Давай поспорим, что никто не позвонит. Я сегодня устал, у меня партнёры нынче душные приезжали – всю душу вытрясли и мозг выели. Я завтра твой бред попытаюсь серьёзно обдумать. А ты точно меня не разыгрываешь?

– В смысле?

– Ну, ты правда собираешься затевать инсценировку с кошельком, девицей, свадьбой или проводишь тест на мою адекватность?

– Вот увидишь, у меня всё получится, – отмахнулся Костя. – Я прямо сейчас поеду в фитнес.

– Что с людьми любовь делает. Аж страшно. Давай, сеятель, разбрасывай наличность, – хмыкнул Вересов. – Вот сегодня у девок улов-то будет. А ещё говорят, что судьбы нет. Кто сегодня в клуб придёт, тому судьба десять штук подарит. Безвозмездно.

– Ты пессимист, – припечатал Костя.

– Я реалист. Но ты поймёшь это не сразу.

* * *

Света задумчиво сидела на лавочке в раздевалке фитнес-клуба и рассматривала маникюр, размышляя, обновить или сэкономить. Денег катастрофически не хватало.

Пару лет назад она поставила перед собой цель накопить на квартиру. Хотя бы на первоначальный взнос. Даже страшное слово «ипотека» её не пугало – жизнь с мамой становилась всё более невыносимой. Хорошо, когда взрослая дочь может ездить к маме в гости, пить чай и отбывать на свою территорию, как только у маменьки начинает срывать крышечку. А когда этой территории нет, жизнь медленно, но верно превращается в кошмар.

Маму Света любила. Но и себя она любила не меньше. А ещё Светлана дружила с логикой, которая неустанно ей подсказывала, что сам факт проживания с мамой, во-первых, пагубно влияет на нервную систему, а во-вторых, исключает любой намёк на личную жизнь. Мамин концерт на День всех влюблённых ещё раз подтвердил эту печальную истину.

Пока у Светланы не было любимого человека, это её не особо беспокоило. То есть беспокоило, конечно, но как-то неактивно – так, мелькнёт иногда мысль, и всё. А теперь всё изменилось. Срочно нужна была своя жилплощадь. Чтобы быть самостоятельной, чтобы иметь возможность не отчитываться за каждый свой шаг, чтобы было где жить с любимым… Да и вообще. В её возрасте давно пора было отделяться от родительницы и уходить в свободное плавание, иначе она рисковала так и состариться рядом с желчной маменькой в атмосфере периодического взаимопокусывания.

Вариант со съёмной квартирой Светлана отметала как нецелесообразный. Лучше ежемесячно платить взнос по ипотеке, чтобы однажды квадратные метры стали твоими, чем просто отдавать деньги за аренду – это никак не приблизит её к цели, только отдалит.

Денег до первоначального взноса не хватало прилично, и это угнетало.

Из тягостных раздумий Свету вывела трель телефона.

– Светка, беда! – провыла в трубку маменька и зашлась в рыданиях.

– Что? – У Светланы моментально пересохло в горле и онемели ноги. – Ты потеряла Тимоху?

– Хватит считать меня дурой, – неожиданно склочным голосом, перестав плакать, рявкнула мама. – Можно подумать, я какая-то старая кочерыжка с разложившимся мозгом! И только и делаю, что теряю детей, врежу всей семье и быстро двигаюсь в сторону кладбища. Не дождётесь!

– Мам, случилось-то что? – попыталась вернуть родительницу в реальность привыкшая к таким перепадам Света.

– Ой, Таньку-то нашу!.. Даже говорить не могу, горло перехватывает! Беда какая!

– Мама! Что с Танькой? – взревела Света, снова ощутив, как свинцовый обруч сдавливает грудь.

– Метеоритом её накрыло! Эсэмэску она мне прислала! Танюша наша в Белоруссии на трассе. Денег на телефон положи ей срочно. И не звони. Она написала, что потом всё скажет. Хоть бы жива осталась!

– Хоссспадиииии, – простонала Света. – Мама, ты как с луны упала! Перепугала меня до полусмерти.

– Не разговаривай так с матерью! Ишь, взяли моду хамить!

– Ну, какой метеорит? Ты чего? – простонала Света.

– Какой-какой! Обычный! Телевизор надо смотреть. Они сейчас везде падают.

– Предположим, не везде. Ты хоть бы подумала, что Таньке на трассе в Белоруссии делать?

– Откуда мне знать! Денег положи ей. Она с чужого телефона пишет. На него и надо положить.

– Ладно. Всё. Положу, – спорить с мамой себе дороже.

– Вот беда-то, – всхлипнула Дарья Антоновна в последний раз и отсоединилась.

– Дурдом, – пробормотала Света и полезла в шкафчик, проклиная богатых на выдумки аферистов.

Пора было выходить на охоту за брюнетом. Обычно он как раз в это время приезжал в клуб.


Константину всегда на удивление легко удавалось ладить с женским полом. Возраст значения не имел. Женщины таяли и млели от одной только его лучистой улыбки. Гардеробщица в клубе не стала исключением.

– Наверное, ваша запонка за пальто зацепилась, – с сочувствием покачала она залитой лаком монолитной причёской, моментально купившись на незатейливое мануровское враньё.

– Она мне дорога как память, – едва не пустив слезу, проникновенно молвил Константин, с надеждой вперившись в пожухшее личико дамы. – Это мамин подарок.

– Ах, – вздохнула та и предсказуемо предложила: – Попробуйте сами поискать.

– Спасибо, – горячо поблагодарил её нахал, ввинтившись в гардероб. Как, оказывается, легко можно было получить доступ к чужим карманам. Простенькая история про потерянную в гардеробе запонку, и вуаля – его уже впустили в святая святых! Шарь по карманам – не хочу. Правильно говорят: не оставляйте в карманах ценные вещи.

Обогатив таким образом копилку своего опыта, Мануров выбрал наиболее молодёжные модели одежды и рассовал в их кармашки кошельки.

Закончив мероприятие, он счастливым голосом завопил:

– Нашёл!

И предъявил обрадовавшейся за него гардеробщице якобы найденную запонку.

Всё.

Наживка была на месте. Оставалось только ждать.

Он стремительно вышел из центра, буквально на мгновение разминувшись со спешившей на свою охоту Светланой. Она с сожалением посмотрела на ускользнувшую добычу и вздохнула. Ничего. Не в последний раз. Зато можно было со спокойным сердцем одеваться и идти домой.


Леночка сидела понурая и виноватая. Мама была крайне недовольна.

– Как можно было променять почти олигарха на какого-то непонятного мальчика на побегушках? – вопрошала мама трагическим голосом.

– Он не мальчик. И я ещё не променяла, – оправдывалась Леночка. – Я думаю.

– Лена! Ты сама упускаешь своё счастье! Ты ведёшь себя абсолютно неразумно! Он же плюнет и найдёт себе другую. Мужчина не может так долго без женщины. Его можно мариновать, как помидор, но если передержишь, то всё. Он скиснет и станет несъедобен.

– Да не скиснет он, – покачала головой Лена и жалобным голосом призналась: – Мама, у меня нехорошее предчувствие.

– У меня тоже, – поведала мама. – Но, сдаётся мне, что мы предчувствуем нечто абсолютно разное.

– Не в деньгах счастье, – невпопад ляпнула Леночка.

– Тогда, может быть, походишь этой весной в старом пальто? – голосом змия-искусителя предложила родительница.

– Ты что? – с негодованием подпрыгнув, оживилась Леночка. – Это прошлогодняя коллекция! Это неприлично.

– Неприлично начальника шугать! – заметила мама. – И с моей пенсии деньги на тряпки тратить. Всё, я устала. Я тебя растила, вела именно к этой цели. Что тебе ещё надо? Молодой, красивый, богатый. Причём третий пункт основной. Потому что просто молодых и красивых – как мух в коровнике, а богатых среди них – раз-два и обчёлся. Не зли меня, Елена.

– Я и себя-то злю, – призналась Леночка. – Не знаю я. Никак не могу решить… Вот ведь проблема-то! Только мне кажется, что в Константине Николаевиче есть какой-то подвох. Уж слишком всё гладко получается, как в кино. Не верю я ему.

– Ну, не знаю, – сдалась мама.

Это она ещё не знала, что бедный Мануров звал её безмозглую дочь не просто погулять или пожить вместе, а непосредственно замуж. Иначе диалог не закончился бы так мирно.

* * *

– Катька, – тревожно пробубнила в трубку Света. – Слушай, совет нужен.

– Давай. До полуночи я советы раздаю совершенно бесплатно, – великодушно хихикнула подруга.

– Что бы ты подумала, если бы нашла у себя в кармане чужой кошелёк?

– У меня масса вариантов, – доверительно выдохнула Катерина. – Во-первых, я его спёрла. Во-вторых, я ночевала неизвестно у кого и ушла с чужим карманом, вернее – в чужой одежде. В-третьих, мне его послали небеса за то, что я такая умница и красавица. А ты к чему спрашиваешь?

– У меня в кармане чужой кошелёк. С деньгами.

– Вау! А денег сколько?

– Десять тысяч.

– Ни фига себе! Это ж сапоги! На весну. Светик, тебе улыбнулась удача.