Василий скуксился, а Константин принялся рассказывать пошлые анекдоты на тему. Люся криво усмехнулась: чем бы мужики ни тешились, лишь бы к ней с расспросами не лезли, и пошла к себе. В кабинете уже сидела Настасья и выжидательно глядела на дверь. С первого взгляда Люсе показалось, что та не спала всю ночь, карауля своего Федора под окнами квартиры. Как хорошо, что между ними ничего не случилось. Чтобы она сейчас сказала подруге, влюбленной в этого Смолкина до одури?

– Все вполне благополучно, – успокоила она Настасью. – Я дала ему снотворное.

– Бедненький, – тут же пожалела Федора Настасья, – потому он и не мог проснуться ранним утром.

– Хорошо же раннее утро! В девять-то часов! – возмутилась Люся.

– Он не привык вставать так рано, – продолжала оправдывать Федора та, – он же творческий человек!

– Я тоже человек, между прочим, – буркнула Люся, – и не собираюсь выслушивать стоны по поводу Смолкина. Беги лучше, Настя, за билетами на вечерний сеанс. А еще лучше, возьми сразу на два. Скажешь, что очень понравился фильм и постараешься задержать его еще на пару часов.

– Думаешь, у меня получится? – недоверчиво спросила та.

– Еще как получится! – обнадежила ее подруга. – Он в невменяемом состоянии реагирует на твой голос, как собака. А в меняемом тем более среагирует.

– Тогда я побежала?! – спохватилась Белкина.

– Одну минуту, – задержала ее Люся, – за билеты должен платить кавалер. – И она достала из сумочки кошелек, из которого извлекла деньги.

– Ты что?! – возмутилась Настасья. – Лазила по его карманам?!

– Жена я ему или не жена?! Или развод и имущество пополам!

– Жена, – согласилась с ней Настя, подобострастно кивая, – никаких разводов. Тонкая организация Фединой души не выдержит стрессов.

– То-то, – усмехнулась Люся и сунула в ладонь подруги купюры.

Белкина накинула плащ и скрылась за дверью. Только Люся подумала о том, что нужно поработать, как к ней в кабинет прибежала Эллочка. Пришлось кратенько так, на часик, рассказать той, как она перевоспитывает Смолкина.

– Ему сегодня звонили, – заговорщически шепнула секретарша, – женским голосом требовали встречи. Я сказала, что Смолкин умер!

– Да ты что?! – Люся не знала, как реагировать на подобную новость.

– Затем, – в зеленых глазах Эллочки промелькнули мстительные огоньки, – ему снова звонили.

– Да ты что?!

– Женским голосом! И требовали свидания! – Она грозно сдвинула выщипанные брови. – И я снова сказала, что Смолкин безвременно кончил!

– Что он сделал? – не поняла Люся.

– Помер! Я всем, кто его домогается, говорю, что его уже нет среди живых!

– Может быть, – предположила Люся, – не нужно этого делать? Как-то нехорошо.

– Нехорошо оставлять девушек с носом! – заявила Эллочка и собралась уходить. – Я продолжу?

– Продолжай, – неуверенно ответила ей Люся.

Когда за секретаршей закрылась дверь, она задумалась над причинами женской мести. В данном случае все они были как на ладони. Эллочка мстила Смолкину за то, что он ее обманул и бросил. Но таким изощренным способом?! Впрочем, мысли о женском коварстве и мужском эгоизме пришлось пока оставить и хоть немного заняться работой.

Вернувшаяся Настя показала билеты сразу на два сеанса подряд на один и тот же фильм. Люся подумала, что она на месте Смолкина не выдержала бы и часа гламурной комедии. Но у Насти было такое одухотворенное лицо, что говорить за Смолкина она не стала. Кто его знает? А вдруг ему понравится? Если не фильм, так компаньонша. Компаньонш тот обожает. Правда, каждый раз новых.

– Простите, – дверь приоткрылась и показалась привлекательная, ухоженная дама бальзаковского возраста, – вы не подскажете, где Федор Смолкин? – Дама игриво улыбнулась, произнося его имя, а Люсю перекосило.

– В гробу я видела Федора Смолкина! – выкрикнула она. – Закройте дверь и не мешайте работать!

– Не, ты видела?! – обратилась Люся к подруге, как только дама убралась. – Вот бабник! Не успел прийти в редакцию, как его уже ищут днем с огнем. Вот где он сейчас?! Где?!

– Я пойду посмотрю, – решительно сказала Настена и побежала в корреспондентскую. По пути она заметила, как привлекательная дама, направляясь к выходу, промокала глаза батистовым платочком.

Смолкин спал на своем привычном месте и исчезать с дамами никуда не спешил. Физически не мог. Настя Белкина с любовью поглядела на спящего мужчину и вздохнула. Если он перевоспитается и станет другим человеком, то она обязательно выйдет за него замуж. Это неправда, что горбатого только могила исправит. Федя не горбатый! Его не только могила сумеет исправить! И что это сегодня все его хоронят…

Настя вернулась к подруге и поведала той, каким замечательным мужчиной может стать Федя Смолкин после их удачного эксперимента. Да Федя уже практически исправился, встал на истинный путь, и осталось совсем немного времени для того, чтобы благополучно завершить начатое предприятие.

Люся слушала подругу вполуха. Смолкин как мужчина ее не интересовал. Разве что как человек, ведь ничто человеческое ей не чуждо. Особенно высокий брюнет с карими глазами! При чем тут Смолкин?

– …трагически и безвременно ушедшего от нас принципиального и честного журналиста! – раздавалось из коридора.

– У нас что, кто-то умер? – удивились девушки и поспешили в коридор.

В редакцию с венком из искусственных цветов пришли представители Дома ветеранов, где Федор Смолкин часто делал репортажи. Две бабули в черных платках и седой представительный мужчина в похоронном костюме произнесли в коридоре благодарственную речь о том, каким хорошим парнем был Федя Смолкин. Речь слушали все сотрудники редакции, кроме самого Федора, который отсыпался в соседней комнате. Они недоуменно пожимали плечами. Ведь только что, пару часов назад, все видели своего коллегу живым и невредимым.

– Когда нам сообщили о том, что корреспондент Смолкин умер… – рассказывал седовласый мужчина. Но его перебили.

– Кто сообщил-то? Кто? – допытывался главред.

– Секретарь вашей организации, – не менее торжественно произнес представитель Дома ветеранов. – В редакцию звонила Вера Леопольдовна с намерением пригласить Федора на проводимый у нас концерт заслуженных талантов…

– Я же не знала, – отбивалась от устремленных на нее взглядов Эллочка, – что дело примет такой оборот! К тому же утром Смолкин был еле живой.

– Как мало он пожил! – продолжал представитель, явно поднаторевший на подобных мероприятиях. – Но много сделал.

– Очень хороший человек был, – встряла одна из бабуль. – Всем помогал. И мне помог найти вставную челюсть, когда я ее на Масленицу в пляске потеряла. Сразу ее нашел, как экстрасекс!

– Да! Он был настоящий экстрасекс! – подтвердила вторая бабуля.

– Я что-то ничего не понимаю, – зашептала Настена подруге.

– А чего тут не понимать? Они говорят, что Смолкин умер.

– Как это? – пробормотала та, вспоминая, что действительно, когда она размышляла над Федором, исправит его могила или нет, он не показывал признаков жизни. – Не может быть!

– А я-то думала, где его искать, – разочарованно сказала Люся. – Теперь пропадут билеты и наша затея сделать из него человека.

– Как ты можешь в такой момент думать о билетах! – плаксивым голосом возмутилась Настена, едва не рыдая, и кинулась в журналистскую комнату.

Но дверь распахнулась сама. На пороге собственной персоной возник Смолкин, протирающий заспанные глаза.

– Что случилось-то? – поинтересовался он и замер на пороге.

Одна из бабуль, знающая корреспондента Федора Смолкина лично, схватилась за сердце и свалилась к ногам умолкнувшего в изумлении оратора.

– Ну вот, – разочарованно произнесла Эллочка, – а то умер да умер. Никто умирать и не собирался.

Зря она так думала. Другие, которым она из мести сообщила о скоропостижной кончине известного в определенных кругах журналиста, так не думали и тащили в редакцию газеты кладбищенские венки. Смолкин удивлялся, тер глаза и читал проникновенные надписи на венках. Он не ожидал, что общественные организации, с которыми ему приходилось работать, считают его таким хорошим человеком.

По такому поводу в журналистской решили выпить. Константин сбегал в магазин и принес выпивку с закуской, чтобы лишний раз помянуть этакого замечательного журналиста Смолкина, воскресшего очень вовремя. Главред закрыл глаза на это нарушение дисциплины и сам пропустил пару рюмок за здоровье Федора. Люся не стала разыгрывать роль истеричной супруги и закатывать пропитушке-мужу скандал, справедливо рассудив, что в процесс лучше не вмешиваться.

Венки же и цветы в четном количестве продолжали поступать в редакцию в течение всего рабочего дня.

– Вот! – влетела в кабинет к Люсе и Насте раскрасневшаяся Эллочка. – Представьте себе! – И она бросила им на стол огромный букет гвоздик. – Пришла тут еще одна расфуфыренная престарелая красотка! Я, естественно, после инцидента с Домом ветеранов говорить про гибель журналиста не стала. Просто сказала ей, что Смолкин безвременно закончил свое существование как мужчина. Теперь он муж, семейный человек. Я не знаю, что она из этого поняла, но дама села и разрыдалась, заявив, что жениться и помереть фактически одно и то же. Еле уговорила ее выбросить этого прохиндея из головы и выпроводила прочь. Не показывать же ей живого и невредимого Смолкина?! Люся, ты, как жена, должна определиться: показывать мне им живого Смолкина или нет?!

– Лучше не надо, – нахмурившись, ответила та, – бабуле после живого Смолкина пришлось «Скорую помощь» вызывать.

– А куда венки складывать? – разводила руками секретарша. – У меня приемная, а не бюро похоронных услуг.

– Как все же его ценят общественные организации! – восхищенно произнесла Настена.