Она выпрямилась, изо всех сил стараясь казаться сильной, но тут налетел ветер, и она опять задрожала от холода.

— Я забыл, — очень тихо проговорил Бранд. — Ты ведь женщина, которая хочет иметь все.

Изабелла проглотила комок в горле. Его голос и то, как он стоял, вцепившись в перила, и его взгляд, цинично оценивающий ее, — все это было ей слишком хорошо знакомо.

Бранд хотел ее не меньше, чем она его. Но он ее не любил.

— Правильно, — согласилась она, заставляя себя говорить беззаботно. — Но я так же, как Конни, всегда знала, что не могу иметь все.

Она опять не смогла сдержать дрожь.

— Ах да. Конни. — Бранд махнул ей рукой, потому что она убежала довольно далеко. — Мне кажется, ты хочешь сказать, что ей придется довольствоваться воскресной собакой. Пока.

— Воскресной собакой?

— Ммм. Миссис Крэкитт, моя новая домоправительница, обожает собак, и она позаботится о Пушке. А Конни будет навещать его по выходным.

— Но я не хочу…

Она умолкла. Что ей сказать? Что она не хочет, чтобы Конни проводила все уик-энды на Болотах, купалась там в роскоши, а потом, в конце концов, возненавидела свой дом?

Ответ Бранда она знала. Есть «простое решение».

Какое же «простое»? Она не может, не хочет променять свою независимость на сомнительную привилегию спать с собственным мужем, который не желает отдать ей свое сердце.

— Я полагаю, — неуверенно проговорила она, — что Конни сможет приезжать на Болота не чаще одного раза в месяц…

Она умолкла, увидев, как цапля, сидевшая до того на иве, слетела с нее и нырнула в пруд. Когда она вновь появилась, в ее клюве бился толстый серебристый карп.

Изабелла взглянула на Бранда. Ей было жалко карпа. У них много общего.

Бранд перехватил ее взгляд, но его мысли все еще были заняты дочерью.

— Кто бы мог подумать, — пробурчал он.

— О чем подумать?

— О том, что юная беспомощная девушка, которая когда-то не справилась с грудным младенцем, станет такой преданной матерью. Ты знаешь, тебе идет!

— А…

Почему он так смотрит? Его губы улыбались, но глаза были пустые.

— Да. — Бранд резко отвернулся и сосредоточил взгляд на сытой и злой цапле, которая вновь сидела на дереве. — А что случилось с Джуди? Ты ее видела, когда вернулась в Ванкувер?

Что ж. Если он хочет сменить тему, пусть меняет пока…

— Нет, — ответила она. — Хочешь верь, хочешь нет, но Джуди буквально за неделю до моего возвращения в Ванкувер уехала в Калгари со своим новым мужем. Мне сказала ее мать.

— А-а. Но у тебя, наверное, есть еще друзья?

Изабелла хотела ответить:

«Один ты». Но Бранд не был другом. Он был мужем, который хотел отнять у нее дочь.

— Нет, — быстро ответила она. — В общем, нет. Бранд, давай о собаке…

— Да. О собаке. Думаешь, Конни достаточно видеть Пушка раз в месяц?

Он читал ее мысли.

Недостаточно. Но больше она ничего предложить не может. Черт его дери. Он хорошо подумал, прежде чем подарил дочери собаку.

— Ничего не поделаешь, — сказала она ровным голосом. — Кстати, Бранд, если ты намерен отобрать у меня Конни, обещаю тебе, у тебя ничего не получится.

— Не получится? — Он отвернулся от нее и поставил ногу на нижний брус ограды. — А если я не намерен?

— Тогда чего ты хочешь?

— Вроде я понятно объяснил. Мне нужна не только Конни. — Он замолчал и смахнул лист с рукава. — Видишь ли, я тоже хотел бы получить все.

Голос у него был низкий, ласковый, опасный. И зубы сжаты. Изабелла прикрыла глаза. Даже сейчас, когда он весь ощетинился, ей очень хотелось обнять его.

— Ты не хочешь всего, — возразила она. — Тебе нужно только теплое тело в постели.

Бранд скрипнул зубами. Потом все же улыбнулся.

— А ты хочешь сказать, что есть что-то еще?

Все-то он знает. Изабелла искоса изучала его, смущенная быстрой сменой его настроения. Он смотрел на воду, обтекавшую камни, и старательно делал вид, что не замечает ее. Но это не так. Она видела, что улыбка кривит его губы.

— Да, — ответила она. — Жизнь заставила меня в это поверить. А ты о чем думаешь?

— Я стараюсь не думать.

Изабелла могла обвинить его во лжи. Морщины на его лице говорили совсем о другом. Наконец он принял решение.

Схватив ничего не подозревавшую Изабеллу за руки, он прижал ее к перилам.

Изабелла потеряла дар речи, но довольно быстро взяла себя в руки.

— Ты с ума сошел…

— Ты хочешь сказать, что я припираю тебя к стенке? Изабелла, через две недели в субботу я приглашен на прием. С обедом и танцами. И я хочу, чтобы ты пошла со мной.

— В качестве кого?

Она растерянно смотрела на него. Он только что это придумал или это очередной шажок в тщательно продуманной кампании?

— В качестве жены, — сказал он. — Как член правления… я собираю средства для Детского фонда здоровья… я приглашен с супругой. Пока, насколько мне известно, ты — моя супруга.

— Но…

— Впрочем… — Он пожал плечами. — Если ты не хочешь, я могу пригласить Веронику. Мы перекинулись с ней парой слов утром перед ее уходом. Уверен, она с удовольствием согласится.

Ублюдок, подумала Изабелла, ловя его улыбку, которую он и не пытался скрыть. Но от его прикосновения ее заливала горячая волна желания. Он знал, что прижал ее к стенке… ну, к перилам моста… знал, что, хотя ей не хочется идти на прием, она не смирится с мыслью о Веронике. Той ночью на Болотах она от многого отказалась. И Вероника много потеряла.

Впрочем, все равно. У нее нет выбора, придется отказаться.

Она открыла рот, чтобы сказать «нет», но вместо этого произнесла нечто совершенно невозможное:

— Хорошо. Я посмотрю, нет ли у меня работы в субботу. Если нет, я пойду с тобой.

Увидев, как заблестели его глаза, она добавила, безразлично пожав плечами:

— В конце концов, это только соблюдение приличий.

Бранд улыбнулся почти как Чеширский Кот.

— О да, я всегда соблюдаю приличия, — подтвердил он, отпуская ее и прислоняясь спиной к перилам.

— Я не имела в виду тебя, — воскликнула Изабелла и, видя, что он смеется над ней, обернулась в поисках Конни, которая тихо сидела на скамейке, прижав к себе Пушка. — Мне пора, — холодно сообщила она. — Только попрощаюсь с Конни и…

— Нет. Сначала попрощайся со мной.

Он удержал ее за руку.

— До свидания, — сказала она, заметив улыбку на его лице.

Бранд покачал головой.

— Нет, как следует. Поцелуй меня.

Он широко раскинул руки.

Изабелла замерла. Это был Бранд, которого она не знала. Властный, заносчивый, но и притягивающий своей решительностью. Что он хочет доказать? Что она ничего не значит для него? Так она всегда это знала. Все то же самое…

— Ладно, будь по-твоему, — воскликнула она.

Полы его пиджака распахнулись, показывая темно-зеленый свитер, обтягивавший широкую грудь. Она призналась себе, что не в силах отказать ему… не в силах отказать себе в удовольствии вновь оказаться в его объятиях.

Покорно вздохнув, она подошла к нему, и то ли с ответным вздохом, то ли со стоном он нетерпеливо прижал ее к груди. Она подняла голову и, привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку.

Она и ждала, и не ждала, что он захочет большего. Но он не захотел. Всего лишь кивнул и тотчас отпустил ее. Неясная улыбка притаилась в уголках его рта.

Изабелла отошла, прижав руки к груди. Ей хотелось знать, о чем он думает. Уже дойдя до края моста, она вдруг споткнулась и чуть не упала.

Бранд иронически посмотрел на нее.

— Ты уже привлекла к себе мое внимание, — заявил он. — Что же до уток, то они вряд ли захотят соревноваться с тобой, если ты надумала поплавать.

Изабелла внимательно посмотрела на него. Неужели он воображает, будто она специально споткнулась, чтобы привлечь его внимание? Хотя, конечно, когда-то она еще и не то могла выкинуть…

Он ответил ей такой довольной улыбкой, что она не давала ей покоя всю дорогу до дома.


Два дня уик-энда показались Изабелле бесконечно долгими и одинокими, и, когда Бранд привез наконец Конни, Изабелла посмотрела на него так, будто он сделал ей бесценный подарок. В общем-то, так оно и было.

Она не понимала, почему он отворачивается от нее и кривит рот, словно у него болят зубы.

— Больно? — сочувственно спросила она.

Он обернулся с таким видом, словно она спросила, нет ли у него блох.

— Я обещала Пушку, что навещу его в субботу, — объявила Конни, к счастью не понимавшая, какие страсти кипят вокруг нее.

— Да? В самом деле, дорогая?

Изабелла с ужасом поняла, что с трудом сдерживает рыдания.

Бранд посмотрел на нее, но ничего не сказал. Через несколько минут он ушел.

Чем ближе был уик-энд, тем больше волновалась Конни, и Изабелла, как ни старалась заглушить боль, не могла не признать, что Болото и Пушок делают свое дело. У нее не хватило мужества оставить Конни дома.

Бранд приехал рано утром в субботу, чтобы забрать свою маленькую дочь, которая кружила по комнате, словно пчелка в кусте роз. Не говоря ни слова, он протянул Изабелле длинную плоскую коробку и крепко взял Конни за руку. Войти он отказался и сразу же уехал.

Ощущая ужасную пустоту в душе, Изабелла поплелась в кухню, чтобы открыть коробку.

В ворохе бумаг лежало красивое огненно-красное платье с длинной юбкой в оборках, пышными рукавами и глубоким вырезом на груди. В спальне она приложила его к себе и в зеркале с изумлением увидела дикую, экзотическую танцовщицу-цыганку. Значит, Бранд так думает о ней? Считает ее своенравной дикаркой, которую ему выпало на долю дрессировать? С тех пор как ее жизнь вновь соприкоснулась с жизнью Бранда, она все время узнавала что-то новое о нем. Дело не в том, что он хотел причинить ей боль, на него не похоже, но он как будто шел к цели, не очень доверяя себе. Платье, по-видимому, тоже что-то значит. Она вертелась перед зеркалом, любуясь, как переливается на свету ткань. Платье великолепное. Но может ли она… должна ли… взять его? Бранд ее муж. Она согласилась пойти с ним на прием, а у нее нет ничего подходящего. Но…