– Мама, – всхлипнула Виктория, – как ты можешь?! Надо мной сейчас чуть не надругались!

– Велика беда, – усмехнулась Лизавета Ивановна, – твой отец со мной это делает постоянно.

– Одно дело муж, – возразила дочь, стряхивая с себя песок, – а другое – маньяк.

– Естественно, – согласилась с ней мать, – с маньяком хоть какое-то разнообразие.

– Маньяк?! – Глаза портнихи зажглись хищным огоньком. – И куда же он отправился? Неужели остался поджидать очередную жертву у подъезда? Лизавета Ивановна, дорогая, мне пора. За платьем забегу завтра, сегодня у меня масса дел. Вы покрутитесь еще перед зеркалом, попривыкайте к новому образу. – Она суетливо запихала в свой ридикюль вещи и кинулась к выходу. – Всего вам доброго!

– И вам того же, – процедила Лизавета Ивановна, закрывая за ней дверь, – жертва маньяка!

Виктория прошла в комнату и бухнулась на диван, мать тут же сунула ей в руки телефонную трубку. Беркутов обрадовался ее звонку, хотя Виктория так и не смогла выдавить из себя тех слов, что требовала от нее мать. Он пообещал примчаться за ней и сообщил, что уже направляется к своему автомобилю. Виктория была ему очень благодарна. Чувства чувствами, а его присутствие в ее квартире наверняка отпугнет преступников. А там, глядишь, если все сложится благополучно, она переедет на другую жилплощадь – или к одному, или к другому. Сегодня Виктория находилась в растрепанных чувствах; к кому ей хочется переезжать больше, она уже не знала.


– Нам с тобой нужно отдохнуть, куколка, – сказал Беркутов ранним воскресным утром, целуя Викторию, лежащую на постели. – Сегодня поедем ко мне на дачу. Я уже предупредил Филла, чтобы он подготовил все необходимое.

Виктория знала, что у Беркутова была повышенная самооценка. Он предпочитал пользоваться услугами других людей, фактически превращая тех в своих слуг. Филл на самом деле был Филиппком и работал в клинике водителем. За отдельную плату он помогал Беркутову управляться с дачей: заранее наводил в комнатах порядок, привозил из прачечной чистое белье, а из магазинов – продукты. То, что на даче все готово и ждет ее приезда, обрадовало Викторию, которая тряслась от каждого телефонного звонка. Но преступники больше не звонили. Или они добились от Михаила всего того, что собирались добиться, или… Об этом было страшно думать, она ведь так и не успела оформить с ним отношения. Его чудесная квартира вновь станет для нее недоступной. Кстати, Беркутов, как ни странно, приглашал ее на дачу, но ни словом не обмолвился о ее переезде на свою квартиру. Он предпочитал пользоваться ее хрущевским убожеством, молча терпел все недостатки неадекватных соседей, не позволяющих громко слушать тяжелый рок по ночам, и молчал. То, что он пригласил ее на дачу, Викторию не обрадовало.

Наскоро перекусив, а она знала, что Филиппок постарается ей угодить и накупит вкусных изысков, они вышли из подъезда. В бородатом мужчине, сидевшем на лавочке с удочками и ведром, в котором плавали три полудохлые рыбки, Виктория смутно узнала какого-то знакомого. Она вспомнила то, что произошло вчера, когда за ней гнался настоящий черт, и содрогнулась. Семен Семенович проводил ее злым взглядом и бережно похлопал себя по карману.

Беркутов любил скорость и с удовольствием нарушал правила дорожного движения. Виктория сидела рядом с ним и под негромкую музыку слушала его рассуждения о том, какой же русский не любит быстрой езды. Что соответственно означало, что в ряды сотрудников дорожно-постовой службы набирают совершенно другие национальности. И они, эти национальности, измываются над бедными русскими, как только могут. Виктория усмехнулась, уж назвать Беркутова бедным можно было с большой натяжкой. И то, если сравнить его с Биллом Гейтсом. Если бы он внезапно оказался бедным, то она бы, не раздумывая, стала «женой декабриста». Бросилась бы на поиски бывшего жениха, отбила бы его у блондинки и женила бы на себе. Но благодаря небесам Беркутов не собирался разоряться. По крайней мере, он сорил деньгами так же, как и всегда.

– Какие куколка хочет?! – Он остановил автомобиль у цветочного ларька.

– Орхидеи, – не задумываясь, заявила Виктория, не привыкшая экономить на себе в присутствии своих кавалеров.

– Орхидей, к сожалению, нет, – развела руками продавщица, – возьмите лилии. Они долго стоят…

– Терпеть не могу лилии, – фыркнула Вика, – лилии хороши для простушек. Согласна на розы.

Беркутов купил целую охапку, ровно столько, сколько было в вазоне. Салон иномарки сразу наполнился чудесным ароматом.

– У меня начнется аллергия, – капризничала Виктория. Беркутов, не говоря ни слова, открыл окно и схватил пару роз, намереваясь их туда выбросить. – Не нужно, – испугалась Виктория, – я потерплю.

И ее сознание задумалось над бытием. Жених неизвестно где. Вполне вероятно, связался с организованной преступностью, мафией или зарубежной контрразведкой. Она одна-одинешенька сражается с преступным миром, готовым в любую минуту поставить ее тылом. Но есть человек, который слушает каждое ее слово и дорожит ее мнением. Он не набивается в ее женихи, но постоянно повторяет, что она его невеста. Это должно что-то значить. Сегодня на природе, когда он расслабится, она получит удовольствие. Не зря ей всегда твердила мама, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Хорошо, если Филиппок вместе с продуктами позаботился о напитках. А если нет? Они остановились у придорожного магазина и купили несколько пакетов вина. Конечно, рассчитывать на то, что эти литры расслабят Беркутова, было глупо. Но они помогут развязать его язык.

Беркутов немного не договаривал. Естественно, что он собирался отдохнуть в воскресный день на даче, но все же условился об одной встрече, без которой не мог обойтись. Он не думал, что Виктория ему помешает; снабдив ее всем необходимым, а прежде всего покормив, он отправил ее гулять по саду.

Виктория бродила в саду и злилась на Беркутова, который после романтического, как она думала, обеда предпочел ей какого-то холеного красавца. Она краем глаза проследила за их отношениями, но, не заметив ничего для себя опасного, согласилась оставить их наедине. Она не была дурой, сразу же обошла дом и пробралась к кабинету, немного послушав, о чем они говорили.

– Он гарантированно не может вернуться, – говорил холеный красавец, – за дело брался профессионал. Он знал что делал. Этому человеку можно доверять, хотя доверять нельзя никому.

– Кто знает, – задумчиво произнес Беркутов, глядя на свои наманикюренные ногти, – кто знает. Очень тяжелое дело, скорее бы оно завершилось. У меня столько неприятностей и без него. Только еще одной не хватает. Возможно ли, что действие препарата закончится ранее намеченного срока?

– Возможно все, – согласился с ним гость, – но мы ко всему готовы. Нас нельзя застать врасплох.

Викторию вполне устраивала эта подготовка, как и сам разговор. Пусть готовится к чему угодно, только после этого на ней женится. Судя по разговору, обрывки которого она услышала, можно было догадаться, что сейчас Беркутов больше занят тяжелым делом, а не ею. Ничего, она терпеливая, она подождет. Виктория отошла от окна и пошла дальше.

Женское любопытство всегда простирается дальше собственного забора. Виктория подпрыгнула и через высокую кирпичную изгородь увидела кусочек соседнего двора. Ей стало интересно, что за люди будут жить с ней рядом, когда она станет полновластной хозяйкой этого большого трехэтажного дома.

То, что она увидела, потрясло ее до глубины души. Она подобрала юбку и принялась осторожно красться вдоль забора, надеясь найти хоть одну небольшую дырочку. Ей повезло, в одном месте кирпич был сколот. Виктория прильнула к отверстию и обомлела.

Во дворе соседнего дома дрались мужчины. Один из них крыл почем зря другого, того, который побеждал, и вспоминал школьное троеборье. Коренастый крепыш молча дожимал противника. Виктория испугалась, что на ее глазах сейчас произойдет убийство, и вскрикнула. Мужчины перестали драться и прошли в беседку. Коренастый хозяйским жестом пригласил второго пройти первым. Тот обернулся на мгновение, и Виктория узнала… своего бывшего жениха. Она зажала рот рукой и притихла. Вот они, преступники, которые удерживают ее любимого! Или уже не любимого? Виктория растерялась. Крепыш тем временем склонился к Михаилу и что-то у него спросил.

– Это настоящее сокровище, – признался Михаил (на вопрос о Светлане). – Я не хочу ее терять.

Ее или его, Виктория отчетливо услышала только слово сокровище. Это объясняло многое, лично ей – все. Ее жених нашел сокровище, ничего никому не сказал, даже ей. Мафия в образе коренастого крепыша обо всем узнала и теперь держит его в заточении, пытаясь выбить из него признательные показания.

Виктория схватилась за сердце и села на ближайший пенек, который облюбовала дружная муравьиная семья. Пока она догадалась, сколько муравьиных солдат в поисках еды переползло на нее и принялось ощупывать кожу, прошло несколько секунд. Обнаружив на себе копошащиеся точки, Виктория взвизгнула и побежала к дому.

– Она ни о чем не догадывается? – Холеный красавец, стоя у распахнутого окна, кивнул в сторону вернувшейся Виктории.

– Она? – Беркутов высунулся за ним следом и поглядел на девушку. – Вряд ли. Она в меня влюблена как кошка. Гляди, как радуется тому, что я ее сюда привез.

Виктория тем временем прыгала на одной ноге, пытаясь скинуть с себя назойливых насекомых.

Когда гостя проводили, от муравьев с помощью вездесущего Филла освободились, Беркутов подошел к Виктории и нежно ее поцеловал. Заниматься с ним любовью сейчас, когда за кирпичной стеной в нескольких метрах от нее находится жених, не входило в ее планы. Ей не терпелось проследить за тем, как разворачиваются там события дальше.

– Выпьем! – предложила она Беркутову и потянула кавалера в столовую.

– Выпьем за любовь, родная, – запел Беркутов, – выпьем за любовь! – И послушно пошел за ней следом. Нисколько не сомневаясь, что она предложила напиться от чистого сердца.