Алина Кускова - Жених под елкой

– В загсе?

– В загсе! Я морально готовился покончить с жизнью…

– С жизнью?

– С холостяцкой жизнью. Как вдруг пришли два Деда Мороза, те, которые были на улице сегодня, и взяли мою Светланку.

– Что значит взяли?! Она что, вещь?

– Нет, она моя невеста. Просто я подумал, что все это организовал загс в честь Нового года. Мы же не поженились 31 декабря.

– Понятно. Похищение организовали сотрудницы загса, потому что вы слишком много топтались по их единственному ковру.

– Нет! Это маловероятно.

– Тогда кто?

– Если бы я знал!

– Что было дальше, Бочкин?

– Дальше была беспросветная тьма там и корпоративный Новый год здесь. Честно говоря, я много пил с горя.

– Не понимаю! – воскликнул Иван, начиная опять ходить по комнате. – Как можно перед дверями загса позволить увести собственную будущую жену?!

– Я сама с ними пошла, – всхлипнула вернувшаяся в халате хозяина Светлана. – Подумала, что это обычное свадебное похищение, оно у нас было запланировано тамадой.

– Где вы взяли такого тамаду?!

– В свадебном салоне.

– В следующий раз не берите! – приказал им Иван.

– Ни за что! – горячо поддержал его Эдик.

– Ни за что? – прищурилась Светлана. – Это ты к чему сказал? Ни за что не будет следующего раза или тамады?!

– Женщины, что с них взять, кроме неприятностей, – хмыкнул Бочкин, подошел и обнял свою невесту. – Как только вернемся в город, сразу поженимся. Без тамады и свидетелей! И без очереди.

– Без очереди только в будние дни расписывают, Эдичка.

– Я готов на все ради тебя.

– Минуточку внимания, – остановил их поцелуй Иван. – Мы не договорили!

– Нет, Машке все-таки не повезло, – хихикнула Светлана, – у нее Телегин нудный и ты такой же.

– Телегин у нее, – отфильтровал Иван.

– Язык мой – враг мой, – вздохнула она.

– Ничего, проехали, – нахмурился Иван. – Теперь расскажите, что вы собираетесь делать до того, как вернетесь в город и поженитесь. Похититель не должен остаться безнаказанным.

– Завтра сюда приезжает мой папаня, – вздохнула Света.

– Срочно нужно найти ему бутылку виски, – засуетился Эдик, – а теще валокордин!

– Заботливый, – улыбнулась Светлана. – Только приезжает мой псевдоотец. Тот, который якобы все это организовал и держит руку на пульсе. Это шеф, – шепотом произнесла она.

– Шеф? – удивился Иван. – Коттедж снят на имя господина Грабовского.

– Говорящая фамилия, – передернула плечами Светлана. – Наверное, жуткий тип.

– Я его встречу на правах хозяина пансионата, – прикинул Иван. – И выспрошу обо всем осторожно. А вы… Вы сидите здесь и никуда не выходите!

– Нет, – замотал головой Бочкин. – Я выйду и буду тебя страховать!

– Лучше береги свою будущую жену! И не прыгай по постелям чужих девиц.

– Вообще, честно говоря, с той постелью я ни при чем. Маша у нас всегда составляла пару Телегину… Тьфу! В смысле бизнеса… Даже если и не только в этом смысле, но кто же знал, что ей попадешься ты?!

– Попадусь?! Телегину, значит?!

– Зря я это сказал.

Троица планомерно перемещалась взад и вперед еще полчаса, когда разукрашенная девица в норковой шубке, треснувшей по швам, не выдержала и пропищала тонким тенором:

– Ребята, выпить не хотите?

– Чего еще? – удивился Жираф.

– Еще чего! – пригрозил ей кулаком Шкаф.

– Жаль, сообразили бы на троих. Ну ладно, тогда я один выпью.

Федоров полез в карман белого халата, накинутого поверх спортивного костюма, и достал оттуда фляжку.

– Чего это она? – удивился Шкаф.

– Запила горькую, – подсказал ему Жираф.

– А что скажет на это шеф? Думаю, он не погладит нас по головам за то, что его дочь спилась на наших глазах.

– Что верно, то верно. Отдай, кукла… Шкаф!

– Что?

– У куклы выросли усы и пробилась борода.

– Ты успел приложиться к фляжке, Жираф?

– Шкаф, не сойти мне с этого места. Но это, – Жираф указал дрожащим пальцем на переодетого под Светлану Федорова, – это не наша кукла!

– Ну вы даете, пацаны, – хмыкнул Федоров, выпивая пару глотков. – Детский сад на выезде. Моя игрушка с усами, нет, моя игрушка с бородой. Кукла не кукла, и не писай в мою песочницу. С Новым годом, парни! С новой куклой! За это точно нужно выпить!

Рано утром, когда редкие любители зимнего отдыха только начинали выползать из заснеженных коттеджей, к административному зданию подкатил черный «Лендкрузер» последней модели. Из него выскочил суетливый водитель, огляделся, понюхал большим мясистым носом морозный воздух, удовлетворенно крякнул и открыл заднюю дверцу автомобиля. Сначала оттуда показалась нога в лакированной туфле, черные носки, черная брючина, черная трость… Вскоре вылез сам обладатель траурного одеяния, его единственной изюминкой, и то пригорелой, был серо-буро-малиновый шарф, до колючих глаз обвивший шею и лицо. Важной персоной оказался высокий худощавый джентль– мен представительной наружности с седыми висками и задумчивым нелюбезным взглядом. Весь его вид выражал собой пресыщенность благами человеческой цивилизации и недовольство окружающей фауной, флору он принципиально не замечал, как недостойную его высокого внимания. Водитель открыл перед ним двери, и джентльмен в серо-буро-малиновом шарфе величественно прошествовал к рецепции.

– Добрый день, – сказал он, обратившись к стоявшему за стойкой Ивану. – Соблаговолите показать мне мой дом!

– Доброе утро, – прищурился Иван, понимая, что за птица залетела в их горы. – Господин Грабовский, если я не ошибаюсь?

– Вы не ошибаетесь, – заявил Грабовский и повернулся к выходу, показывая, что для пустой болтовни с простыми смертными у него совершенно нет времени.

Водитель не сказал ни слова, но при этом так выразительно заглядывал в глаза хозяину, словно зрачками ловил его каждое слово. Впрочем, Грабовский был немногословен.

Иван вышел из-за стойки, накинул куртку и распахнул перед важным посетителем двери. Он прикинул, что, пока они идут, можно нащупать почву для дальнейшего разговора. Но Грабовский сел в джип, и водитель медленно повел здоровенную махину рядом с идущим Иваном. Тот не терял надежды разговором прояснить обстановку.

– Вы приехали один, господин Грабовский? Как себя чувствуют ваши близкие? Не нужно ли организовать вам эксклюзивный отдых на природе?

Молчание Грабовского было гробовым.

Иван понял, что разговорить этого типа не удастся, да он и не умел, если честно признаться самому себе.

Они остановились у крайнего коттеджа. Водитель вышел первым и опять открыл дверцу хозяину. Тот сухо поблагодарил Ивана и заявил, что в дальнейшем в его услугах не нуждается. От ворот поворот, понял Иван и не стал досаждать важной персоне. Он повернулся и сделал вид, что уходит, а сам зашел за угол дома и проник в него через подвальное помещение, которое заранее открыл своим ключом.

Подслушивать было нехорошо! Но не подслушать было еще хуже. Если он взялся помогать Машиным друзьям, а он очень надеялся, что Бочкин только друг, и не больше, то придется выкладываться по полной программе. Иначе он не умел. Или все для достижения победы, или ничего. Участвовать только ради участия он никогда не любил. К тому же в коттедже ночевал незадачливый Федоров, которого бритоголовые зачем-то забрали с собой.

– Шеф?! – с лестницы, судя по звуку падающего тела, от изумления скатился Шкаф.

– Уже?! А мы вас не ждали! – признался Жираф.

– Тупицы, негодяи, тунеядцы! – Внешний лоск слетел с господина Грабовского, как только он увидел своих помощников. – Где она?!

– Не убивайте нас, – прокричал Жираф, – она там!

И показал на второй этаж.

– Мы ее замотали скотчем на всякий случай, – промямлил Шкаф, поднимаясь перед шефом. – Она несколько раз сбегала, зараза такая, извиняюсь…

Грабовский поднялся наверх, трое мужчин остались его ждать внизу. Вскоре раздался громкий возмущенный крик.

– Он его нашел, – испуганно вжал голову в плечи Жираф.

– Точно убьет, – сокрушался Шкаф.

– Мне его совсем не жаль, – хмыкнул Жираф.

– Придурок, за то, что это не она, он нас с тобой убьет!

– Ты так непонятно выражаешься, Шкаф.

– Когда шеф спустится, ты поймешь все без слов.

Иван улыбнулся и проверил пистолет, спрятанный у него в кармане. Пистолет здоровый, стартовый, но главным было не убить кого-то, а напугать, чтобы выиграть время и забрать из плена Федорова.

– Это не она! – Со второго этажа скатился Грабовский с перекошенным лицом, на котором застыло выражение ужаса. – Куда вы дели ее, уроды?! Куда вы дели мою единственную дочь?! Наследницу моей мебельной империи! Невесту империи табачной и винно-водочной! Олухи царя небесного! Отвечайте!

– Наследница здесь! – испуганно проорал Шкаф, прислоняясь к стене. – А там, – он кивнул на второй этаж, – живец!

– Кто?!

– Наживка. Ваша единственная дочь обвела нас вокруг пальца и сбежала. Мы ловим вашу дочь на живца, а это ее жених.

Грабовский, тяжело дыша, взбежал на второй этаж и исчез в комнате Светланы.

– Шуме-е-ел ка-а-амыш-ш-ш, де-е-еревья-я-я гнули-и-ись…

Голос Федорова резко оборвался. Видимо, Грабовский снова залепил ему рот скотчем.

– Это не он!

И не надоело ему мотаться вверх и вниз, тоскливо подумал Иван, предполагая самое неприятное – Федоров все-таки напился и стал нетранспортабельным! А ведь его предупреждали и уговаривали. Как теперь похищать не стоящего на ногах мужика?!

– Это, – Грабовский бегал перед бритоголовыми и махал пальцем перед их красными носами, – не Цаплин! Это не Леонид Цаплин! Это какой-то другой, неизвестный мне алкаш!

– Шеф, виноваты…

– Молчать! Молчать и слушать. Выбросить этого алкаша в ближайший сугроб! Найти мне мою дочь! И проделать все это немедленно, быстро и незаметно!