– Ты же знаешь, я ради тебя готов на все, – нудил он. – Зачем ты так жестоко поступаешь?

Катя уже начала чесаться от раздражения и бессилия.

– Если хочешь, пусть будут три поросенка. Видишь, я готов на жертвы! – гнул он свое. Видимо, парень был из разряда тех, кому проще отдаться, чем объяснить, что он герой чужого романа.

– Я готов быть Наф-Нафом! – выпалил, зажмурившись, ввалившийся в приемную Чудиков. Он понимал весь идиотизм предложения, но ему было жизненно необходимо выяснить, правду ли сказал Антон.

– О, – обрадовалась Катя. – Ниф-Ниф, прием, тут твой братан нарисовался. Сейчас я вас соединю, обсудите детали.

Ей уже порядком надоел непонятливый чужой воздыхатель, а Чудиков, возомнивший себя Наф-Нафом, стал последней каплей. Вокруг происходило нечто невообразимое, чего никак не могло быть в нормальной жизни. Во всяком случае, в жизни простой библиотекарши. И еще неизвестно, что было хуже: всю жизнь покрываться пылью среди стеллажей в компании склочной Аллы Михайловны или разбираться с обилием посыпавшихся, как горох из дырявого мешка, ухажеров. Но едва Катя мысленно сформулировала свой вопрос, как немедленно признала: второе, безусловно, лучше.

Не дожидаясь окончания беседы, она схватила кофейные чашки и удалилась их мыть. Сама по себе необходимость мыть посуду удручала, но в данном случае эта повинность оказалась как нельзя более кстати.

Когда Катерина возвращалась назад с полным подносом чистой посуды, навстречу ей попался абсолютно деморализованный Чудиков.

– Я ухожу в сторону, – пафосно оповестил он оторопевшую секретаршу.

– А что, есть варианты? – заинтересовался неизвестно откуда появившийся в коридоре Вихров. – Ты собирался с ней бодаться за право пройти узкое место первым.

– Надо было сразу сказать, что у тебя с ним все так серьезно, – шмыгнул Игорь, даже не глянув в сторону Вихрова.

Технический директор жеребцом погарцевал в приемную, снедаемый любопытством, кого именно имел в виду Чудиков. Обнаружив пустое помещение, он быстро заглянул в кабинеты и с разочарованием констатировал, что Крягин с Клейстером сидят вместе.

– К кому Игорь приходил? – с деланым безразличием спросил Андрей.

– Ко мне, – вздохнула Катя, чувствуя себя крайне неловко. Перед Чудиковым было неудобно.

Неудовлетворенный Вихров еще некоторое время покрутился около ее стола и ушел восвояси, так и не выяснив, с кем из шефов у новой секретарши «серьезно». Единственное, что он вынужден был констатировать, – не с ним. Андрей даже начал немного жалеть, что дела обстоят именно таким образом.


Лиза сидела в учительской, бездумно листая журнал. Надо было срочно что-то менять. В себе, в окружающих, в жизни. Небольшое зеркало около стола упрямо притягивало взгляд, с удовольствием климактерической сплетницы демонстрируя Елизавете ее недостатки. Сильные женщины не плачут, но Лизе сейчас хотелось именно заплакать. И чтобы кто-нибудь пожалел. Может быть, со слезами вылилось бы все разочарование, обиды и стало бы легче. Но жалеть ее здесь было некому, а плакать – неудобно.

Она была уверена, что Толик позвонит с какими-нибудь объяснениями или оправданиями. Поэтому выключила звук мобильника, предвкушая, как будет возмущаться и не брать трубку, а он будет названивать и названивать… Женская душа – потемки, а мужская – Хабаровский край времен энергетического кризиса. Кавалер исчез по-английски, не прощаясь. Почему он даже не попытался как-то оправдать наличие жены и обелить себя перед обманутой Лизой, осталось загадкой.

На душе было тяжело и муторно. Новое знакомство с разведенным Витей, назначенное на пятницу, абсолютно не радовало. Елизавета была уверена, что нормальный мужик ищет женщин сам, без помощи мамы, а посему ожидала, что в гости к ней приволокут лысеющее недоразумение, вступившее в пору кризиса среднего возраста. Во всяком случае, у тощей, вертлявой, низкорослой тети Аллы никак не могло уродиться что-нибудь путное.

Тоска тяжелым колесом накатила на Лизу, хрустнув остатками надежд.

– Леночка, а завтра? – донесся игривый голос географа.

– Не знаю, не знаю. Надо подумать, – хохотнула в ответ Леночка.

Лиза почувствовала себя неуютно. Во-первых, не хотелось присутствовать при столь пикантной сцене, а во-вторых, когда-то давно Лиза и сама положила глаз на молодящегося бородача, но он слыл примерным семьянином и к женской части коллектива относился с подчеркнутым уважением. Елизавете плевать было на его уважение, ей хотелось чувств и эмоций, поэтому Максим Владимирович был не без сожаления вычеркнут из списка возможных кавалеров. И вот теперь он приплясывает вокруг новой учительницы биологии, Лены, которую сразу невзлюбили в коллективе за смелые наряды, яркий макияж и возмутительную самоуверенность. Лиза категорически не понимала, чем она хуже биологички, но факт оставался фактом. Географ распушил хвост именно перед Еленой, а не перед ней.

Отделавшись от смущенного кавалера, ретировавшегося, едва он обнаружил в учительской Елизаветино присутствие, Лена упала в кресло и расхохоталась:

– Вот старый пень. Скоро внуки в школу пойдут, а он туда же!

– Куда – туда же? – нехотя поддержала беседу Лиза.

– За юбкой. Кобели – они и есть кобели. Мой такой же. Свое даром не надо, а на чужое – слюни до пупа.

То, что у Лены был еще и какой-то «свой», окончательно подкосило Лизу. Ей вдруг стало чертовски обидно, и она молча поджала губы, отвернувшись к окну.

– Что надулась? – биологиня подобралась поближе.

Ее доброжелательный тон злил Лизу даже больше, чем сама женщина. Она не испытывала ни малейшего желания общаться и совершенно этого не скрывала.

– Я вот тоже все на судьбу пеняла. А потом сменила имидж – и все! Похудела, перекрасилась, собой занялась. Если хочешь, могу дать адрес хорошего визажиста. Он из таких, как мы, конфетки делает!

– Я и так конфетка, – злобно сообщила Лиза, у которой не было денег на визажиста, и вообще – ей не шли никакие прически, худеть не получалось, а косметика делала ее невыразительное лицо еще хуже. Несколько лет назад, когда у нее в друзьях был художник-авангардист, убедивший Елизавету в том, что он непризнанный гений, она попыталась кардинально сменить облик. Вышло нечто безобразное. Волосы были испорчены краской и превратились в свалявшийся парик, короткие юбки вызывали у общественности приступы веселья, а макияж размазывался по физиономии, делая ее похожей на девицу нетяжелого поведения. Гений запил, не успев оценить ее усилия, зато их очень емко оценила мама, сообщив, что теперь ей стыдно перед соседями. Еще несколько подобных попыток не увенчались успехом. Тенденция настораживала, но Лиза не унывала.

Еще раз оценивающе поглядев на Елену, оглаживающую свои телеса перед зеркалом, она приняла решение. Тяжело только выбирать, когда выбор сделан – жить становится намного легче.

Лиза Кротова в очередной раз начинала новую жизнь. С чистого листа и новой прически. Она сама себе визажист и кузнец своего счастья.


До четырех часов Крягин, напрочь забывший про свой жест вежливости в виде цветов и про то, что у секретарши красивые глаза, еще раз десять выскакивал в приемную, напоминая Кате про Иванова.

Сначала было велено купить минералку. Причем Катерина имела неосторожность сказать водителю, что минералку можно брать любую. Услышавший это Крягин возмущенно заорал из кабинета, что минералку брать самую лучшую и всех видов, поскольку он не помнит, какую именно предпочитает Юрий Вениаминович. Помимо минералки, еще надо было купить кофе, сливки и пирожные. Сливки в пакете, предъявленные для проверки, Леонид Викторович забраковал, с апломбом сообщив, что к кофе нужны специальные порционные сливки, а не пол-литровый пакет для приготовления каши. В результате у Катерины создалось ощущение, что к ним едет как минимум кандидат в президенты. На самом деле все обстояло проще. Несмотря на дружбу, между Крягиным и Ивановым всегда присутствовал некий дух соперничества, поэтому Леониду Викторовичу вдруг приспичило пустить старому другу пыль в глаза. Это было абсолютным ребячеством, но Крягин ничего не мог с собой поделать.

Масштабная подготовка к визиту сбила Катю с толку. Она очень хотела угодить и любимому директору, и неведомому Юрию Вениаминовичу. Саша так и не позвонил, поэтому Катя с чистой совестью оправдывала свое нездоровое волнение и предстоящие планы на вечер его невниманием.

В районе часа икс Крягину вдруг не понравилось обилие посуды на столе в приемной, и Катя начала суетливо перетаскивать лишнее в бухгалтерию.

Во время очередного рейда она наткнулась в коридоре на высокого тощего субъекта в пуховике и джинсах. Мужчина был похож на коробейника, невесть как просочившегося через охрану.

– Барышня, а где тут у вас товарищ Крягин заседает? – крикнул он приветливо несущейся на него Катерине.

– Леонид Викторович занят, у него важная встреча. К нам сейчас такая шишка приедет! – Она закатила глаза и многозначительно цокнула языком. – И вообще, он вам не товарищ!

– Да уж. Гусь свинье не товарищ, – весело подтвердил тощий.

– Это кто свинья? – свирепо развернулась Катерина.

– Я смотрю, вы за шефа горой, – не испугался коробейник. – А кофейку не сварите?

«Совсем мужики обнаглели», – сообщила сама себе Катя и не удостоила посетителя ответом, решив, что пусть лучше с несанкционированно проникшим в офис наглецом разбирается охрана.

Каково же было Катеринино удивление, когда, вернувшись, она обнаружила тощего в кабинете Крягина нагло восседавшим в кресле. Сам Леонид Викторович отсутствовал, дверь была нараспашку.

– Я сейчас вызову охрану! – прошипела Катя. – Нет, я тебя сама с лестницы спущу!

– Наверное, мне стоило сразу представиться, – заикнулся было гость, но Катя моментально перебила его:

– Не стоило! Незачем себя утруждать! Похороним тебя как безымянного героя!

С этими словами она попыталась выковырнуть коробейника из кресла, взяв под мышки. Мужик захихикал: