— Значит, вы считаете, что мне будет неинтересно слушать о вас. — Память у него была исключительно цепкая. — Но все же, может быть, расскажете?

— Это не объяснишь в двух словах. А контрданс закончился.

— И что?

— Вы должны отвести меня обратно к отцу.

— Иначе у меня будут неприятности?

— Иначе неприятности будут у меня.

Эдвард недоверчиво на нее уставился.

— Прошу прощения, мисс Меррисон, я, наверное, что-то не так понял. Несколько минут разговора со мною на виду у всего зала (заметим, ничего непристойного!), и вас ждет наказание?

— К сожалению, именно так. Мне стыдно в этом сознаваться, но так и есть.

Тиана вздохнула. Она не знала, насколько можно доверять лорду Картрайту. Насколько у него вообще добрые намерения. Злым он не выглядел; да и сколько она наблюдала за ним раньше — он не казался закоренелым грешником. Вряд ли он причинит ей вред. Внимание отца — словно броня вокруг Тианы, даже если удастся украсть несколько минут беседы, лорд Картраит никак не повредит ее репутации и самой Тиане. Но вот доверие… Отец всегда учил ее не болтать о делах семьи с незнакомыми людьми. И со знакомыми тоже. Дела семьи Меррисон касаются только семьи Меррисон.

И тем не менее Тиана не удержалась:

— Если он сочтет, что я вела себя неприлично, то не возьмет меня на следующий бал.

— Такое уже случалось?

— Неоднократно.

— Хорошо. Идемте к вашему отцу. Только медленно.

К счастью, они находились в противоположном от «гнезда Меррисонов» конце зала; это позволяло растянуть разговор еще на пару минут. Эдвард пошел очень неспешно.

— Сделаем вид, что вы устали, — сказал он. — Видите вон то кресло у стены? Споткнитесь поблизости, притворитесь, что у вас развязалась лента на туфельке.

— Зачем вы так делаете, лорд Картраит? — решилась спросить Тиана.

— Потому что мне хочется с вами поговорить, а я обычно делаю, что хочу. Ну, споткнитесь же.

Она послушалась; Эдвард тут же усадил Тиану в кресло и опустился на одно колено перед нею.

— Давайте вашу ножку, — шепнул он. — Ваш отец нас не видит, но для остальных спектакль нужно доиграть.

Тиана вытянула правую ногу, и Эдвард чуть приподняв ей юбку, обхватил пальцами ее лодыжку, обтянутую тонким чулком. Неслыханная дерзость! Тиана задохнулась от непривычного и приятного ощущения; а лорд Картрайт, поглаживая ее ногу одной рукой, другой ловко развязал ленточку на туфле. Затем, к счастью, отпустил Тиану и принялся завязывать.

— Ну так кто же вы? Принцесса, прячущаяся за обликом скромницы?

— Почему вы так решили?

— Потому что в вас есть нечто непостижимое, мисс Меррисон. И я не понимаю, отчего вы терпите такое обращение отца с вами.

— Это долгая история, лорд Картрайт. Не уверена, что имею право ее рассказывать.

— Ну вот! — огорченно воскликнул он, поднимая глаза; Тиана не отрываясь смотрела в его лицо, оказавшееся так близко. — Вы обещали, что расскажете, а теперь идете на попятную. Впрочем, вы правы, сейчас слишком мало времени для беседы. Когда я смогу вновь увидеть вас?

Представляя в мечтах, как Эдвард задает ей такой вопрос, Тиана таяла от счастья; в реальности же пришла в ужас.

— Только издалека, милорд. Мой отец не позволит, чтобы я общалась с вами.

— Что же, вы не выезжаете?

— Лишь на те приемы, что одобрит отец, и раз в неделю — в Гайд-парк.

— Туда он тоже ездит с вами?

— Нет.

— Тогда почему бы не встретиться там?

— Потому что я все равно не смогу с вами говорить. Мы гуляем под присмотром тети Джоанны и отцовского слуги Клемента. Они не дадут нам и на шаг отойти.

— А если я просто прогуляюсь с вами?

— Тетя Джоанна вынуждена будет вам в этом отказать. — Тиана горько улыбнулась. — Вы слишком неблагонадежны для нашей семьи, милорд.

— А для вас?

— Что — для меня?

— Для вас я достаточно благонадежен?

— О да, — вырвалось у Тианы, — для меня — да.

— Тогда я не вижу препятствий.

— А я вижу. Будь вы набожным молодым человеком с безупречной репутацией, вам позволили бы пройтись с нами несколько минут. Но так тетя вам откажет. А если вы попробуете воспротивиться ее просьбе нас покинуть, Клемент все донесет отцу.

— Вот как. — Он встал и помог Тиане подняться. — Что ж, я учту.

К сожалению, обратный путь оказался очень коротким, Тиана успела перекинуться с Эдвардом едва ли парой фраз. Лорд Картрайт усадил девушку на место под пристальным взглядом сэра Абрахама, бросил пару комплиментов напоследок и откланялся. Тиана проводила взглядом его прямую спину.

— Отец в ярости, — шепнула Альма.

Клара, которая не была свидетельницей приглашения лордом Картрайтом сестры на танец, смотрела на Тиану вопросительно.

— Позже, — произнесла та одними губами.

Сэр Абрахам заговорил о чем-то с тетей Джоанной, и Клара, быстро наклонившись вперед, зашептала:

— Нам обязательно нужно поговорить. Нынче же ночью!

— Сегодня все долго не заснут, — возразила Альма.

— Это срочно! — решительно отрезала Клара, что было совсем не в ее манере, и тут же выпрямилась и нацепила робкую улыбку на лицо.

Тиана привычно спрятала чувства под маской; бал продолжался, но скоро пробьет одиннадцать, и нужно будет уезжать. Вечер принес гораздо больше, чем она ожидала. И оказался гораздо печальнее, чем думалось.

Ведь раньше она не знала, какой он — лорд Картрайт, могла лишь представлять, глядя издалека. Теперь, когда Тиана поговорила с ним, уловила его настроение, услышала его голос, засыпать станет в разы сложнее.


Глава 6


Тиана не спала, лежа в кровати и прислушиваясь к звукам дома. Она знала его наизусть, как собственную ладонь, и могла определить, когда он спит, а когда просто притворился, что дремлет. Вот где-то стукнула дверь: кто-то из слуг еще не уснул, наверное, заканчивают уборку в кабинете отца. Лорд Меррисон сегодня не сразу отправился в спальню: вначале заставил всех помолиться в часовне, затем ушел к себе, попросил принести туда чай. Видимо, стычка с лордом Картрайтом не на шутку взволновала отца. Он долго допытывался у Тианы по пути домой, не сказал ли Эдвард чего предосудительного; Тиана уверяла, что нет. Хорошо, что отец не видел, как лорд Картрайт завязывал ей ленточку на туфле: совершенно точно счел бы это вопиющим нарушением приличий.

Некоторое время назад сэр Абрахам все же ушел к себе, а слуги еще не легли. Если это Клемент убирает остатки позднего чая, то не опасно: он уйдет в свою каморку вниз, где будет долго ворочаться и вздыхать, но не услышит, что происходит на втором этаже. Именно здесь рядышком располагались комнаты сестер. Каждой отводилась крохотная гостиная (она же кабинет и салон), небольшая спальня и гардеробная размером с гроб. Сестрам хватало: все равно личных вещей у них было не очень много.

Подождав для верности еще с четверть часа, Тиана встала, накинула на ночную рубашку халат и босиком пробралась к выходу из комнаты. Приоткрыла дверь, петли которой Мэри иногда смазывала маслом, чтобы не скрипели, прислушалась: в коридоре, темном, словно дорога в ад, царила тишина. Прекрасно. Тиана выскользнула из комнаты, затворила за собой дверь и на ощупь пробралась к спальне Клары. Там было, конечно же, не заперто.

— Наконец-то! — шепнула Клара, сидевшая в постели и кутавшаяся в покрывало.

Одинокая свеча едва ли могла разогнать темноту, так что лицо старшей из сестер Меррисон тонуло в полумраке.

— А где Альма?

— Думаю, появится через пару минут.

Сестры привычно разговаривали шепотом, хотя сейчас в этом не было нужды: спальня Клары располагалась дальше всех от покоев тети Джоанны и отца. Но по привычке осторожничали.

Тиана забралась на кровать, чтобы не мерзли ноги на каменном полу.

— Почему ты не откроешь окно? Воздух на улице теплее, чем в этом склепе.

Она передернула плечами.

— Потому что не хочу, чтобы нас услышали, — прошелестела Клара.

Дверь отворилась, в комнату проскользнула Альма, увидела обеих сестер, кивнула и опустила засов.

— Вот так. Я едва не уснула. Вечер выдался утомительным.

На руках у Альмы спала пушистая кошка; эту звали Одуванчик за теплый солнечный цвет шерсти. Средняя из сестер Меррисон обожала кошек, и отец потакал этой маленькой слабости, считая, что следует любить божьих тварей. Так что кошек в доме обитало ровным счетом пять. Все, как на подбор, ласковые.

— Забирайся сюда. — Тиана произнесла это вполголоса, уже не опасаясь, — вряд ли их теперь кто-то услышит, даже подслушивая под дверьми. Тем более что громко говорить они не будут.

Альма залезла на кровать и отпустила кошку; Одуванчик тут же спрыгнула на прикроватный коврик и улеглась там, утробно мурлыча. Некоторое время сестры молчали, глядя друг на друга.

— Значит, отец решил, что пора покончить с нашей свободной жизнью, — начала Тиана.

— А это означает, что он подберет нам мужей, которых мы терпеть не сможем. — Альме на ум приходило то же, что тревожило Тиану — Те люди, которым отец сам представлял нас и всячески рекомендовал, все как один — невозможные зануды. Я не могу ручаться, что не пристукну мужа чернильницей через пару дней после свадьбы.

— Где же твое смирение? — упрекнула сестру Тиана.

— Смирение? — Альма сверкнула глазами. — Отец хочет, чтобы мы покорно подчинились его воле, все правильно. И как достойные дочери, мы должны именно так поступить. Но я не знаю, как я смогу! — воскликнула она с отчаянием в голосе. — Я не смогу полюбить старика, или человека настолько набожного, что он станет лишь молиться целыми днями, или скрягу! А все отцовские знакомые именно таковы. Мы все знаем, что такое дочерний долг, и исполняем его вот уже много лет. Но мне душно в такой жизни, словно в тесном воротничке! — Альма непроизвольно коснулась горлами тут же бессильно опустила руку. — Я не знаю, что мы можем сделать. Открытое восстание ни к чему не приведет. Пока мне и тебе, Тиана, не исполнился двадцать один год, мы не смеем сочетаться браком без отцовского дозволения. Клара немного свободнее, но она нас не бросит.