– Верно. По правде говоря, у нас к вам просто несколько обычных вопросов. Это не займет много времени.

Из кухни выглянула встревоженная Мэйзи:

– Бен говорит, полиция приехала.

– Все в порядке, они всего лишь хотят задать мне пару вопросов. Это ненадолго.

Полицейские виновато улыбнулись. Мэйзи слабо улыбнулась в ответ и закрыла дверь кухни. Я провела полицейских в гостиную.

– Выяснили что-нибудь новое? Арчи сказал, что пожар возник из-за неисправности в электропроводке. Небрежность строителей, не так ли?

Мужчина уселся на подлокотник дивана, положив руки на колени и сжав ладони. Его задумчивые карие глаза пристально меня изучали.

– Вообще-то, мы думаем иначе. По нашей версии, это был поджог.

– О боже. – Я в ужасе выпрямилась. – Но кто мог это сделать?

– Ребенок.

– Ребенок? – Я вытаращилась на него. Кровь отхлынула от лица. – Но… но почему? Почему вы так решили?

– На это указывают улики, миссис Феллоуз. Комиксы, сложенные стопками, и спички, которые мы нашли в саду. Самодельные фейерверки.

– Фейерверки? – Я вскочила на ноги.

– В палатке в соседнем подлеске.

– О господи.

– И еще у нас есть свидетель, который утверждает, что так все и было.

– Что это значит? Неужели кто-то видел…

– Свидетель видел, как ребенок поджег дом.

– Но кто это? – Я в ужасе уставилась на них, переводя взгляд с одного на другого. Однако их лица были неподвижны, непроницаемы. – Не может быть! Нет, Бен и Макс – они никогда бы…

– Это был Бен.

– Бен?! Но…

– Миссис Феллоуз, – мужчина достал из кожаного портфеля толстый раскрытый блокнот и перевернул страницу, – где вы были вчера вечером? Сядьте, прошу.

Я села, побледнев.

– Я была… меня не было дома.

– Да, но где вы были? И с кем?

– Я была в баре, – прошептала я. – В Литтл-Бурчестере.

– В Литтл-Бурчестере? Это же в сорока милях от Незерби?

– Да.

– Вы были с мужчиной по имени… – Он снова сверился с блокнотом, водя по строчкам пальцем. – Чарлз Флетчер?

– Да, но всего час или около того. Потом я поехала домой.

– Сразу?

– Нет, заехала в гости.

– К подруге?

– К другу, – процедила я.

– И как его зовут?

– Кит Александер.

– Это который из особняка Фрэмптон?

– Он самый. Он мой начальник, – торопливо добавила я.

– Понимаю. – Полицейский замолчал и, сдвинув брови, стал изучать страницы блокнота, исписанные косым почерком. Почерк был жутко знакомый. Он поднял голову. – Но, миссис Феллоуз, разве вы не собирались уехать на всю ночь?

– Собиралась.

– Вы хотели провести ночь в гостинице, не так ли? С мистером Флетчером?

– Да, – прошептала я.

– Который, насколько нам известно, женат?

Я ничего не могла сказать.

– Миссис Феллоуз! Он женат?

– Да, но разве существует закон, по которому…

– И с кем вы оставили детей? – прервал меня он.

– Детей я оставила с бабушкой!

– С леди Феллоуз?

– Да!

Он выпятил губы и нахмурился, а потом задумчиво потер подбородок кончиками пальцев.

– А леди Феллоуз сказала, что вы этого не делали. В больнице перед смертью она дала показания и сказала, что вы не просили ее присмотреть за детьми. Что вы попросту уехали куда-то со своим дружком, а их оставили одних в амбаре. По ее словам, на следующий день у нее должен был состояться званый обед и она помогала прислуге, так что понятия не имела, что вы уехали, пока не подняла голову, не посмотрела в окно на кухне и не увидела, что амбар горит. Она побежала туда, пока слуги звонили в пожарную службу, но огонь уже разгорелся. Она побежала наверх, к мальчикам в спальню, и попала в ловушку. Лестница начала рушиться. Ваши дети стояли у окна в комнате Бена.

– Нет! Нет, это невозможно! Я бы никогда их не оставила! Я просила Тришу посидеть с детьми, но Роуз ответила, что Триша должна помогать ей готовиться к званому обеду, и она обещала сама посидеть с ними! Забрать их в Незерби-Холл, чтобы они там переночевали! – Мой голос истерично срывался.

– А кто-нибудь был с вами?

– Когда? – прокричала я.

– Когда леди Феллоуз это вам пообещала.

Я стала лихорадочно вспоминать.

– Хм-м… нет. Нет, мы были одни. – «А теперь она умерла», – подумала я с нарастающим ужасом.

– Но Бен может это подтвердить?

– Нет, его там не было.

– Но вы же сказали ему, что он должен делать вечером? – Окаменев, я уставилась на полицейского. – Может, мне его спросить? – Он хотел встать.

– Нет! Нет, не надо. Я… я забыла.

– Забыли его предупредить?

– Да. – Я уставилась на свои руки и почувствовала, как во рту пересохло. – Понимаете, – я облизнула губы, – в тот день я так ужасно торопилась. Мне надо было украсить церковь цветами. А потом поехать и встретиться… – Тут я запнулась. – Встретиться с Чарли.

– Значит, вы просто забыли.

– Да, – прошептала я. – И он неправильно меня понял. Бен, я имею в виду. Подумал, что ночевать им надо остаться в амбаре.

– Значит, мальчики легли спать, когда в доме не было никого из взрослых? И это обычная для вас практика, миссис Феллоуз?

– Нет! – Я стремительно подняла глаза. – Нет, что вы, и я не знаю, почему он так сделал! Я спрашивала его, но… но он слишком расстроен, чтобы разговаривать со мной. Это не обычная практика – я их никогда не оставляю!

– А ваш сын знал, куда вы поехали?

Я повесила голову.

– Нет.

– Вы ему не сказали?

– Нет.

– И что вы ему наплели?

– Я сказала, что буду в Лондоне, с подругой. Я не хотела… не хотела его обидеть. Не хотела говорить, что встречаюсь с мужчиной. – Мне стало ужасно жарко.

– Понимаю. Последовала пауза.

– Миссис Феллоуз, я все же вынужден спросить еще раз: это у вас обычное дело – оставлять детей в доме одних, в то время как вы ночуете где-то в другом месте? Как это было вчера?

– Да никогда такого не было! – Я резко подняла голову. – И я вам уже говорила – я не оставляла их одних, Роуз пообещала с ними посидеть! Она вам солгала!

– А в течение дня?

– Что?

– В течение дня вы их оставляли одних?

– Нет, – в ужасе прошептала я. – Нет! Максу же всего четыре года, сами посудите!

– А как насчет того случая, – полицейский перевернул страницу в блокноте, – когда он упал в реку? Он мог утонуть, и спасло его лишь быстрое вмешательство племянника леди Феллоуз. Это было поздним утром, когда вы отсыпались. А как насчет того случая, когда, по словам леди Феллоуз, она обнаружила вас пьяной, без сознания, на диване, а по полу валялись разбитые бутылки, и дети играли с осколками? И того случая, когда…

– Хватит, хватит! – оторопела я. – Да что вы такое несете? Не было этого! То есть… первое, что вы сказали, про реку, это правда, но даже тогда все было не так! Это Бен упал. А пьяная на диване – да это же наглая ложь!

– А когда он упал в реку, вы знали, где он находится?

– Что?

– Вы знали, что он пошел на реку один?

Я вытаращилась на него. В его глазах не было злобы, но они смотрели на меня пристально и сосредоточенно.

– Это она вам все рассказала? – прошептала я. – В больнице?

– Она вела дневник на протяжении нескольких месяцев. Вот он. Тут сотни страниц, миссис Феллоуз. – Он пролистал блокнот, демонстрируя его мне. – Сотни. О том, как ваш Макс на вечеринке просил у официанта коктейли с «бакарди». О том, как дети целыми днями сидели одни, голодные, и прибегали к бабушке, чтобы она их покормила. О том, что Бен замкнут и травмирован, о том, что он пишет непристойности на стенах. Она беспокоилась о внуках, об их благополучии. Поэтому и начала вести заметки о том, как вы пренебрегаете родительскими обязанностями.

– Пренебрегаю?!

– Разумеется, мы должны получить подтверждение у других членов семьи, но кое-какие показания мы уже собрали. Мы были осмотрительны, разумеется, так как родственники все еще в шоке. Но все даты подтверждены. Иногда, естественно, подтверждение получить трудно, так как леди Феллоуз была единственным свидетелем…

– Трудно, потому что она мертва! – воскликнула я. – И она лжет!

– Миссис Феллоуз, – он откашлялся, – мы также разговаривали с Беном.

– С Беном? Когда?

– Только что, в вашем саду. Когда мы приехали, он стоял возле машины и что-то доставал из багажника. Мы представились и мило поболтали у изгороди. Мы не пугали его, не настаивали, хотя, разумеется, в дальнейшем нам хотелось бы поговорить с ним более обстоятельно. Но он признался, что совершил поджог.

– Не может быть! Бен… не может быть! – Я встала. Меня трясло. – Но… но зачем?

Светловолосая женщина пожала плечами и впервые за все время заговорила. Голос у нее был мягкий, как шелк.

– Кто знает? Когда дети несчастливы, они совершают всякие странные вещи. Обычно, чтобы привлечь внимание.

Я обернулась и пронзительно взглянула на нее.

– Кто вы такая?

– Я из социальной службы. Миссис Феллоуз, ваш муж умер, не так ли?

– Да, – испуганно прошептала я.

– Значит, вы мать-одиночка. Мы очень сопереживаем вашей ситуации и понимаем, как сложно вам приходится. И тем не менее… – Она посмотрела на меня, трясущуюся от страха, замолкла и взглянула на мужчину-полицейского.

– Миссис Феллоуз, – он откашлялся, – надолго ли вы останетесь у родителей?

– Что?

– Вы здесь будете долго жить?

– Да, да, пока мы останемся здесь. – Я остолбенела.

– Хорошо. – Они со спутницей переглянулись и встали. Он закрыл блокнот. И тут я узнала эту тетрадку с цветочками на обложке. Это же дневник Роуз, он всегда лежал в гостиной, и она делала в нем записи каждый день за столом у большого выходящего в парк окна, откуда открывался вид на амбар… Королева, оглядывающая свои владения.

– Боюсь, я обязана посоветовать вашим родителям временно взять на себя опеку над детьми, – проговорила женщина с шелковым голосом. – Сначала, разумеется, мы должны представить отчет, и мы не будем выносить решение о передаче опеки, если ваши родители смогут выступить в качестве родителей мальчиков.