Кэтрин Эллиот - Женатый мужчина

Интересно, где Лавиния? Все вроде бы подходят к столу. Джоан уже принесла тарелки с дыней и пармской ветчиной. К счастью, мальчики ее любят. Арчи усаживал Бена и Макса по обе стороны от себя, и Бен нервно взглянул в мою сторону. Через пару минут после того, как мы сели за стол, в стеклянных дверях наконец появилась Лавиния. В одной руке у нее был большой кувшин, который накренился под опасным углом – водка с лимоном и льдом, в другой – свернутый в трубочку журнал.

– Я опоздала? – громко пропела она, слегка шатаясь и осторожно ступая на ступеньку.

– Нет, милая, нисколько, – ответила Роуз с ледяной ноткой в голосе. Я посмотрела на нее, но она ничем себя не выдала.

«Ага, – подумала я, взяв вилку. – Значит, в общем и целом Лавиния действительно чувствует себя лучше, но маленькая проблемка еще налицо. Пусть даже она проявляется только по вечерам».

– Я сяду рядом с тобой, – промурлыкала она, проскользнув на свободный стул возле меня. – Хочу тебе кое-что показать. – Ее рот пьяно перекосился, и все зубы были измазаны помадой. – Весь день лежала на кровати и смотрела на это, – промямлила она, зашуршав под столом журналом и ткнув пальцем в разворот. – Просто слюнки текут. И должна сказать, Люси, в этом месяце тут одни красавцы. Просто бомбы.

Глаза мои вылезли из орбит, и я целиком проглотила кусок пармской ветчины.

– Да что ты говоришь! – закашлялась я.

– Массивные, – дрожащим голосом проговорила она, прерывисто дыша. – Мамочка злится, конечно, – призналась она, – так что я должна быть осторожна. Но когда я скажу «сейчас», глянь-ка под стол.

Я в ужасе покосилась на другой конец стола: ледяные глаза моей свекрови морозили нас неотрывно.

– Хм, Лавиния, может, попозже? – нервно промямлила я. – Мне кажется…

– Нет, – пугающе громко возразила она. – Ты просто обязана это увидеть. Итак… сейчас!

Вопреки здравому смыслу и чтобы она наконец заткнулась, я испуганно взглянула ей на колени и увидела двойной разворот, на котором красовался огромный… особняк эпохи Якова I.

– Только глянь на фронтоны, – промурлыкала Лавиния. – Первоклассный елизаветинский стиль, и все оригинальные детали! И посмотри… посмотри на этот! – Она судорожно принялась листать «Загородную жизнь». – «Уильям и Мэри», – ласково произнесла она, – каталогизирован, разумеется, двести акров территории и рыбалка на Тесте[3] в качестве бонуса! Не такой большой, как Незерби-Холл, конечно, с ним никто не сравнится, но все же… скажи, прямо слюнки текут?

– Довольно, Лавиния. Пожалуйста, убери журнал. Шелково-ледяной голос Роуз повис над столом. Лавиния надула губки и со стуком уронила журнал на пол.

– Потом покажу, – пообещала она.

– А почему же рядом с Люси свободное место? – сладко проворковала Роуз. – И… о боже, рядом с Беном тоже! Чертовка Джоан опять поставила слишком много приборов! Сколько можно!

– Я тетушек пригласил, дорогая, – пояснил Арчи. – Сегодня утром встретил их в деревне и позвал на ужин, раз уж у нас семейный праздник. Подумал, что ты будешь не против, только забыл сказать.

Роуз разинула и закрыла рот.

– Тетушек! – взвизгнула она. – О господи, Арчи, ты что, предупредить не мог? В первый же вечер подвергать бедную девочку общению с этой парочкой?

– Ну я же их уже видела, – успокоила я ее. – И мне они нравятся.

– Нравятся? – Она недоверчиво покосилась на меня.

– Не волнуйся, дорогая, – утешил ее Арчи. – Они тогда были немножко не в себе, небось и не помнят нашу Люси.

Старенькие сестры Арчи, Синтия и Вайолет, жили в коттедже на территории поместья. Все описывали их по-разному: Роуз называла «парой сумасшедших», более мягкие критики – «эксцентричными старушками». Синтия была старше Вайолет, выглядела мужеподобно и довольно устрашающе и сохранила остатки разума, хоть и демонстрировала их не к месту. Вайолет, младшая сестра, окончательно тронулась уже давным-давно. По-моему, она считалась первой красавицей в высшем обществе и была первой женщиной-жокеем, выступавшим в Аскоте, что еще увеличило ее популярность. В свои восемьдесят два она ездила верхом, была владелицей стада и очень его оберегала. Помню, когда много лет назад Нед познакомил меня с этими двумя старушками, я очень позабавилась.

– Господи, Арчи, ты ничем не лучше их! И наверняка пойдешь по той же дорожке! Это все гены. О боже, – Роуз зажмурилась. – Вы слышите? Вспомни дурака.

Я радостно оглянулась. Но никого не было видно: только рев мотора вдали, как будто машина ехала очень быстро. Судя по всему, автомобиль двигался по подъездной дорожке, и скорость и переключение передач были примерно как на «Формуле-1». Мы ждали как зачарованные, и через пару секунд мимо дома промчался древний красный «форд-фиеста», направился к фонтану и исполнил леденящий душу разворот на ручных тормозах по гравию, остановившись в миллиметре от воды. Машина замерла: из нее шел пар, гравий летел во все стороны. Затаив дыхание, мы ждали, когда откроются двери. Однако через пару секунд «форд» рванул назад, задним ходом на полной скорости, и въехал прямо в фигурно постриженную живую изгородь. Видимо, там они и намеревались припарковаться, так как двери тут же распахнулись – насколько было возможно – и сестры протиснулись сквозь кусты, невозмутимо отряхивая с одежды ветки.

Синтия, старшая из сестер, выглядела безупречно в шелковом жаккардовом платье и жемчугах. Только вот на ногах у нее были шерстяные носки и тапки. При ближайшем рассмотрении также оказалось, что помада размазана по всему ее лицу. Она решительно двинулась в нашу сторону: в одной руке сумочка, в другой – упаковка сосисок.

За ней шла младшая сестра, Вайолет. Она была намного ниже ростом и одета попроще: красно-черная шелковая жокейская шапочка, рубашка, на которой оторвались почти все пуговицы, так что был виден черный лифчик, и штаны, так сильно заляпанные грязью, навозом, кровью и потрохами, что их можно было поставить к стенке. На ногах были самые огромные черные кроссовки, которые я только видела в жизни.

Тетушки совершенно невозмутимо уселись на два свободных места. Сосиски Синтия положила в центр стола.

– Это наш вклад в угощение, – громко произнесла она.

– Спасибо, дорогая, – еле слышно пролепетала Роуз. – И… как же я рада вас видеть. Надеюсь, вы не против, что мы не стали вас дожидаться? Закуску вы уже пропустили. Тогда перейдем к утке, если… ах, Джоан, благодарю. – Джоан пришла убрать тарелки, и воцарилась долгое молчание.

– Итак, – Роуз улыбнулась и взяла себя в руки, – Синтия, не знаю, помнишь ли ты жену Неда Люси? А это мои внуки, Бен и Макс. Видишь ли, они будут жить в амбаре Чандлерса, на той стороне озера, рядом с загонами.

– Я в курсе, где у вас тут амбар, Роуз, – огрызнулась Синтия. – Я здесь выросла, хоть мне и приходится тебе об этом напоминать. И, конечно же, я помню Неда. Это же мой племянник, черт возьми. Безвременно погибший, о чем ты не устаешь мне напоминать. Единственный из всей вашей семейки, от кого был какой-то прок – Прищурившись, она взглянула на меня. – Жена Неда, говоришь? Помню тебя, ты Люси.

Принесли утку, почти сырую, даже кровь до сих пор текла по артериям. Но никто этого не заметил, так как за уткой последовал какой-то зловещий зеленый мусс, абсолютно несъедобный. Вечер продолжался, и я пыталась есть, следить за сидевшей справа от меня Лавинией, которая катастрофически напивалась и бормотала что-то о портиках и горгульях, и одновременно присматривать за Беном, который отважно пытался хоть что-то съесть, в то время как Макс даже не притронулся к пище и засыпал над тарелкой.

Мерзкий мусс наконец унесли. Я откашлялась, чтобы сказать, что мальчики ужасно устали и пора их укладывать.

– Пойдем, Макс, – сказала я. – Нам пора. Ты уже засыпаешь за столом.

– Может, останетесь и выпьете кофе?

– Ох, Роуз, я бы с радостью. Но сами понимаете – первый вечер и все такое. Все вымотались. Ничего страшного, если мы уйдем?

Роуз великодушно склонила голову и обнажила сильно пожелтевшие зубы. – Конечно же. До завтра.

– А завтра, – встрепенулась Лавиния, неожиданно очнувшись от пьяной дремы и схватив меня за руку, – поговорим о благотворительных комитетах!

– Вообще-то, Лавиния, я решила, что занятия благотворительностью не по мне, – храбро ответила я, вставая из-за стола.

– Как это? – Она в ужасе посмотрела на меня пьяными испуганными глазами.

– Могу помочь немножко в церкви или…

– Может, займешься цветами? – взмолилась она. – Цветы мы расставляем во второе воскресенье каждого месяца.

– Хорошо, цветы так цветы, – согласилась я. – Раз в месяц.

– Превосходно, – просияла она. – Завтра же пойдем к Мимси Комптон-Беррелл. Она будет в восторге, что ты станешь одной из нас!

– Ладно, – бросила я, подумав, что даже мне под силу раз в месяц сунуть в вазу пару георгинов. – Увидимся завтра.

Я взяла детей, и мы обошли вокруг стола с поцелуями, улыбками и кивками, благодарностями и извинениями, сбежали по ступенькам террасы, обошли фонтан и зашагали через парк в темноту.

На следующее утро Лавиния явилась в мой дом чуть ли не на рассвете. На самом деле было часов девять, но мы с мальчиками еще даже не собирались окончательно просыпаться. Мы сидели в пижамах за кухонным столом и пихали в рот кукурузные палочки, когда…

– У-ху-у-у! Извините, что так рано, но хотела застать вас с самого утра! – донесся ее крик в открытое окно.

– Открыто, – прорычала я, не отрываясь от миски, не вставая со стула и разминая хлопья в кашу.

Все еще пребывая в душном полусне, я задалась вопросом: а не станут ли такие визиты регулярным явлением.

– Извини, что помешала, – прошептала Лавиния, проходя в комнату. Она решительно села, явно вознамерившись поболтать. – Но мы же вчера договаривались… Я хотела предложить, чтобы ты после обеда зашла. Мы с Мимси часа в три пойдем в церковь, так что заходи в любое время после трех Хорошо? Покажем тебе, что к чему.