Мэри Эллен ни секунды не колебалась. Ответ на этот вопрос был заготовлен у нее заранее.

— Дон Верона — заботливый и преданный отец. К сожалению, в настоящее время мы больше не вместе, хотя я по-прежнему люблю и уважаю этого человека.

— Расскажи нам о своей роли в фильме, — перешла к следующей теме Натали. — Я слышала, в нем есть сцены, которые многие считают рискованными. Это действительно так? А как ты относишься к необходимости раздеваться перед камерой?..

* * *

— Не ерзай, — резко сказала Мэнди.

— Я не ерзаю, — отозвался Марлон.

— Он не ерзает, — подтвердил Гамильтон.

Они втроем сидели на заднем сиденье «Бентли», которым управлял шофер в белых перчатках и синей ливрее с золотыми пуговицами.

Мэнди испытывала необычайный душевный подъем. Она была уверена, что «Сапфир» сделает кассу, а это означало, что она выигрывает вдвойне. Во-первых, отец обещал отдать ей часть доходов от фильма в качестве премии за то, что она наконец одумалась и развелась с Райаном. Во-вторых, теперь у нее был Марлон, которого Мэнди считала своим открытием. То есть первой его, конечно, обнаружила Люси, но ей, к счастью, хватило ума не использовать сценариста в сексуальном плане. К счастью — потому что Мэнди была не из тех, кто подбирает объедки.

Съемки «Голубого сапфира-2» были целиком ее идеей. После памятной вечеринки, закончившейся убийством, Люси впала в депрессию. Что было вполне понятно: когда у тебя на глазах убивают человека — да еще в твоей собственной гостиной, — это кого хочешь повергнет в депрессию.

Сама Мэнди пережила случившееся сравнительно легко. Об Ане-Поле, которую застрелил спятивший муж Кэмерон, она почти не жалела, поскольку у отца это была как-никак пятая жена. Гораздо тяжелее ей было узнать об измене Райана, но и с этим она справилась.

Вот почему, когда Люси рассказала ей о Марлоне и о сценарии, который теперь, наверное, уже никогда не будет воплощен на экране, Мэнди — в качестве дружеского жеста — предложила показать материалы отцу. Правда, сначала она прочла сценарий сама и обнаружила, что, хотя сюжет не отличается оригинальностью, диалоги написаны блестяще. Марлон, несомненно, был чертовски талантлив.

И вот тут-то у Мэнди родилась идея снять продолжение «Голубого сапфира», который до сих пор оставался одним из лучших фильмов, когда-либо выпущенных корпорацией ее отца.

Предложение Мэнди понравилось Гамильтону. Он дал «добро», и машина завертелась. О своей покойной жене Гамильтон нисколько не горевал. Предпринятое им запоздалое расследование выявило столько всего, что у него появилось вполне обоснованное желание как можно скорее выбросить Аню из головы. Еще важнее было заставить окружающих забыть о том, какой промах он совершил, и лучшим способом добиться этого был новый успех. Именно поэтому Гамильтон был готов уделить проекту «Голубой сапфир-2» максимум своего внимания.

Люси была счастлива. Фил, которому очень хотелось угодить жене, согласился, чтобы сценарий для второго «Сапфира» написал Марлон, а сам пообещал заняться окончательной отделкой. Когда сценарий был готов, Мэнди посоветовала отцу отдать роль юной нимфоманки, племянницы главной героини, Мэри Эллен Эванс. Одно это способно было обеспечить фильму приличные сборы, поскольку в последнее время Мэри Эллен пользовалась широкой известностью у читателей желтой прессы.

Результат всех этих усилий превзошел самые смелые ожидания. «Голубой сапфир-2» был просто обречен стать еще одним кассовым хитом — куда более успешным, чем оригинальный фильм.

А дополнительным бонусом стал для Мэнди бурный роман с Марлоном. Этому не помешал даже тот факт, что сценарист был на тринадцать лет моложе ее. Напротив, Мэнди чувствовала себя в русле современной тенденции: женить на себе более молодых мужчин. Взять хотя бы известные голливудские пары: Деми Мур и Эштон, Мадонна и Гай, Сьюзен Сарандон и Тим, а теперь — Мэнди Гекерлинг и Марлон.

* * *

Ускользнув от дежуривших у входа репортеров, Дон и Фил скрылись в офисе распорядителя, чтобы пропустить по стаканчику.

— Должен признать, что Люси все-таки очень талантлива, — с гордостью сказал Фил. — Я уверен — ты согласишься со мной, когда увидишь ее в этой новой роли. Она была абсолютно права, когда настаивала на своем возвращении в кино.

— А Мэри Эллен? — поинтересовался Дон. — Как она, справилась?

— Я ожидал худшего, — признался сценарист. — Но она, к счастью, ничего не испортила. Даже наоборот. — Он слегка откашлялся. — Я слышал, вы расстались?

— А мы и не сходились, — небрежно ответил Дон. — Мэри Эллен прелестна, но она не в моем вкусе.

— Но дочь-то ты навещаешь?

— Да, и довольно часто. Эта крошка — самое очаровательное существо в мире. Я в нее просто влюблен!

— Ну, наконец-то…

— Да будет тебе. — Дон усмехнулся. — Когда-то я — да, влюблялся, но из этого так и не вышло ничего путного. Быть может, мне просто не встречалась подходящая женщина… — Он дружески толкнул Фила кулаком в живот. — А вот тебе я, честное слово, завидую. Тебе очень повезло с Люси. Цени!

Фил кивнул.

— Я знаю, — сказал он с необычной для себя серьезностью. — Знаю…

* * *

Пока на бульваре Голливуд шла премьера «Голубого сапфира-2», Райан заканчивал монтаж своего последнего фильма, в основе которого лежала трагическая судьба молодой русской проститутки. Снятый в лаконичном строгом стиле, фильм тем не менее был очень выразительным, и Райан не без оснований считал его своей лучшей работой. Впрочем, сил и времени на съемки тоже было потрачено немало. На долгих восемнадцать месяцев Райан с головой ушел в работу, мотаясь по всей Европе и работая на самых разных площадках.

Фильм назывался «Аня» — в память о девушке, с которой он встретился дважды и которую почти не знал — девушки, которая вытерпела слишком много горя, несправедливости и боли и встретила свою смерть в гостиной голливудского особняка.

На период съемок Райан — как, впрочем, и всегда — забыл обо всем. Заботы о разводе он поручил адвокатам, распорядившись отдать Мэнди все, что она захочет. Деньги, недвижимость, имущество — ничто его не интересовало. Все его мысли были отданы работе — на другое у него не хватало ни физических, ни душевных сил.

Актриса, исполнявшая заглавную роль в его фильме, тоже была русской, но этим ее сходство с Аней исчерпывалось. Тамара Яковлева была брюнеткой с очень белой кожей, бездонными карими глазами и сильным, гибким телом. Она родилась в России, но в десятилетнем возрасте ее состоятельные родители привезли дочь в Америку, чтобы она выучила язык и получила хорошее образование. Биография Тамары, таким образом, ничем не напоминала историю Ани, однако в ней жил такой же несгибаемый дух, и она справилась со своей ролью безукоризненно.

Во время съемок в Польше между Тамарой и Райаном завязался бурный роман, который, однако, оказался коротким. Видимо, и она тоже была не его женщиной.

О Кэмерон Райан вспоминал часто, хотя после трагической вечеринки у Стэндартов они не встречались и не перезванивались. С его стороны подобная самоизоляция была во многом сознательным поступком — он не хотел, чтобы что-то мешало ему работать над фильмом. Райан знал, что с Доном она рассталась.

Желание позвонить Кэмерон возникло у него только теперь, когда работа была почти закончена и он вернулся в Лос-Анджелес. Райан, однако, так и не решился набрать ее номер. Быть может, думалось ему, он слишком романтизировал то, чего на самом деле не было и в помине, и теперь Райан боялся нового разочарования.

* * *

Оставлять Йоко и Леннона у мистера Васаби стало для Кэмерон привычным. Собаки любили старого японца, а он любил их, поэтому, несмотря на то, что теперь она могла позволить себе нанять для ухода за Йоко и Ленноном специального человека, Кэмерон продолжала придерживаться сложившегося ритуала.

— Вы не будете возражать, если мои ребятишки останутся у вас до утра? — спросила она однажды.

В ответ мистер Васаби многозначительно подмигнул. Сам он был уже слишком стар, чтобы заводить интрижки с женщинами, однако это не мешало ему завидовать мужчине, с которым его очаровательная соседка собиралась провести ночь.

— Конечно, моя дорогая, конечно… — сказал мистер Васаби. — Не беспокойтесь, все будет в порядке. Как всегда.

Позаботившись таким образом о собаках, Кэмерон отправилась домой. Там она приняла душ, слегка подкрасила ресницы и губы и в задумчивости остановилась перед платяным шкафом. Гардероб у нее по-прежнему был не слишком богатым, однако Кэмерон думала не меньше часа, прежде чем остановилась на джинсах, высоких армейских ботинках и коротком топе, поверх которого она надела свою самую лучшую вещь — куртку от Дольче и Габбана из мягкой светло-бежевой кожи. Только после этого Кэмерон вышла из дома, села в «Мустанг» и отправилась в небольшой просмотровый зал в Санта-Монике, где, как она случайно узнала, Райан Ричардс собирался показать узкому кругу ценителей свой последний фильм.

Райан Ричардс… Мужчина из прошлого, о котором она до сих пор думала чуть ли не ежедневно.

Они не встречались с того памятного вечера, когда Грегг, ворвавшись в дом Стэндартов, застрелил молодую жену Гамильтона Гекерлинга. Это была настоящая трагедия, и Кэмерон — вопреки логике — чувствовала себя виноватой в том, что случилось. Ведь Грегг, как ни крути, приехал в Лос-Анджелес за ней.

Уж лучше бы он убил ее, как, без сомнения, и собирался.

Все могло сложиться иначе и в том случае, если бы ей хватило мужества слетать на Гавайи и развестись с ним. Эти бесчисленные «бы» и «если» продолжали терзать Кэмерон, несмотря на то, что умом она понимала: за время, что они не виделись, Грегг стал законченным психом, и никакой ее вины в происшедшем нет и быть не может. И все же в глубине души Кэмерон продолжала считать, что предотвратить трагедию было в ее силах.