Дон покачал головой и налил кофе в большую керамическую кружку.

— Ты делаешь настоящее дело, как и хотел с самого начала, а я… я занимаюсь ерундой.

— Ты что, смеешься? — искренне удивился Райан. — Ты создал одно из лучших в стране ток-шоу — и это ты называешь ерундой? Кроме того, ты своей ерундой зарабатываешь в несколько раз больше меня.

— Разумеется, я зарабатываю больше, — согласился Дон. — Но ведь дело не в деньгах, а в удовлетворении, которое каждый человек должен получать от своей работы. Ты доволен тем, что ты делаешь, а я — нет.

— Это не совсем так…

— Так, — перебил Дон. — К несчастью — так. И ты это знаешь.

Райан хотел что-то возразить, но передумал.

— Не буду с тобой спорить, да и времени у меня нет. Пора ехать. Слушай, как насчет того, чтобы поужинать сегодня с нами?

— Поужинать? А где?

— У Джеффри, в половине восьмого. Я угощаю. С нами будут еще Фил с Люси, так что можешь тоже захватить с собой какую-нибудь приятельницу, но только умоляю — никаких платных партнерш! Мэнди раскусит тебя в два счета.

Дон рассмеялся.

— Мне нравится твое предложение. О'кей, дружище, в половине восьмого я буду на месте.

* * *

Услышав шум отъезжающей машины Райана, Мэнди достала мобильник и позвонила в Нью-Йорк отцу. Ее ярости и разочарованию не было предела, когда ответивший на звонок дворецкий Гекерлинга отказался соединить Мэнди с отцом, заявив, что хозяин в настоящее время занят и не может подойти. Скрипнув зубами, Мэнди резким движением выключила телефон и швырнула его на диван. Она терпеть не могла отцовских помощников, секретарей, охранников, которых он держал, казалось, только для того, чтобы никто не мог добраться до него против его желания.

Мэнди была убеждена, что для нее отец должен сделать исключение. Уже много раз она заявляла ему об этом, но он в ответ только насмешливо приподнимал брови.

— Интересно, почему я должен делать исключение для тебя? — спросил как-то Гамильтон.

— Потому что я твоя дочь! — воскликнула Мэнди. — И я должна обладать привилегиями, каких больше ни у кого нет!

Услышав эти слова, Гамильтон снова усмехнулся и прищелкнул языком.

Эту его усмешку — покровительственную и чуть-чуть презрительную — Мэнди хорошо знала и ненавидела. Уж лучше бы он был серьезен, думала она в таких случаях. В усмешке Гамильтона Гекерлинга не было ни тепла, ни любви — никакого намека на родственные чувства. К несчастью, общаясь с отцом, Мэнди чаще всего натыкалась именно на такое отстраненное и презрительное отношение, которое ее бесило.

— Я собираюсь замуж за Райана Ричардса, — сообщила она ему семь лет назад и снова услышала знакомый щелчок языком — «кхе».

— Я хочу стать сопродюсером одного из твоих фильмов.

— Кхе-кхе.

— Могу я начать распоряжаться своим наследством раньше, чем предусмотрено завещанием?

— Кхе-кхе.

Гамильтон Гекерлинг никогда не воспринимал свою дочь серьезно.

Теперь, однако, до Мэнди дошел слух, что у ее дорогого папочки новая подружка. Эта новость не обрадовала Мэнди. Ее отец был женат целых пять раз, для любого мужчины вполне достаточно.

Об очередной подружке отца Мэнди узнала от своей подруги Лолли Саммер, которая работала корреспондентом одного из интернет-сайтов, собиравшего самоновейшие слухи и сплетни о сильных мира сего. В обмен на пикантные подробности из жизни кинозвезд Лолли готова была сообщить Мэнди все, что было известно ей.

Вот почему, не сумев поговорить с отцом, Мэнди набрала номер подруги.

— Какие новости? — спросила она вместо приветствия.

Лолли не нужно было объяснять, какого рода новости интересуют Мэнди.

— Сегодня вечером твой папаша устраивает грандиозную вечеринку, — сообщила она. — Приглашены несколько знаменитостей, включая Руди и Дональда Трампа. Судя по всему, это будет грандиозное событие…

— И чему посвящена эта вечеринка? — перебила Мэнди.

— Я тебе сообщу, как только сама узнаю. У меня есть среди гостей один-два информатора.

— Если что-нибудь выяснишь — пришли мне смс-сообщение. Вечером меня не будет дома, но я должна быть в курсе всего, что происходит.

— О'кей, договорились. А теперь расскажи мне об Оуэне Уилсоне. Помнишь, ты обещала кое-что выяснить?..

* * *

Сестра Райана Эви жила в Силверлейке в небольшом и довольно ветхом домишке. У Эви было трое сыновей в возрасте от пяти до восьми лет. Ее муж Марти работал в Голливуде каскадером, вернее — когда-то работал. С самого начала у Марти возникли проблемы с алкоголем, которые в конце концов привели к тому, что ему перестали доверять опасные трюки.

Пьяный каскадер — это действительно было опасно, и в первую очередь для самого Марти. Как-то раз Райан попытался помочь зятю, поручив ему несколько не слишком сложных трюков в одном из своих фильмов. Этого оказалось достаточно — впредь Райан зарекся иметь какие-либо дела со своим задиристым, несдержанным на язык зятем. Райан не мог дождаться, когда же Эви наконец решит, что с нее довольно такой семейной жизни.

В настоящий момент Марти уже в третий раз находился в тюрьме за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Для его жены это было бы благом, если бы не стесненные финансовые обстоятельства. Впрочем, пока Марти находился на свободе, Эви жилось ничуть не лучше, поскольку ни одна уважающая себя студия не заключала контрактов с каскадером, который мог уйти в запой посреди съемок или, хуже того, угробить себя во время исполнения простейшего трюка. Райан несколько раз пытался дать сестре денег, но она отвергала любую помощь.

Когда Райан приехал в Силверлейк, Эви тепло обняла брата. Она была на семь лет моложе его и, несмотря на тяжелую жизнь, все еще была красива особой, хрупкой красотой. Трое племянников Райана сидели словно зачарованные, уставившись в телевизор, позабыв даже про пакеты с попкорном у себя на коленях.

— Слава богу за то, что он создал субботние утра, — со вздохом сказала Эви. — Только в это время они сидят тихо.

— Привет, ребята! — поздоровался с племянниками Райан. — Как дела? Что новенького?

Но никто из мальчишек даже не пошевелился.

— Они хотят собаку, — сообщила Эви, убирая за ухо выбившуюся из прически русую прядь. — Конечно, мне и без собаки хватает забот, но им действительно хочется завести щенка. Я думаю — это будет только полезно, раз они почти не видят отца…

Она вздохнула, словно одно упоминание о муже способно было причинить ей боль, а Райан снова подумал, когда же Эви наконец наберется смелости порвать с Марти. С таким, как он, его сестру могли ждать только неприятности.

— Попробую достать им подходящего зверя, — пообещал он. — Ты точно не против?

— Ну… — Эви на секунду задумалась. — Нет, я не против. Только никакой экзотики, ладно? Мальчишки взяли с меня обещание, что я возьму брошенную собаку из приюта для животных.

— Похоже, мои племянники растут социально ответственными гражданами, — улыбнулся Райан, ероша волосы младшему из братьев.

— Я знаю. — Эви улыбнулась. — Питер, к примеру, вот уже месяц отказывается есть курятину, так что теперь для меня приготовить еду для троих, чтобы все мальчишки остались довольны, — целая проблема.

— Я мог бы свозить их в «Ин-энд-Аут» и угостить гамбургерами, — предложил Райан. Эви, судя по ее виду, нужна была хотя бы небольшая передышка, и он готов был забросить все свои дела, лишь бы как-то помочь сестре. — А потом мы могли бы сходить в парк покидать мяч, — добавил он. — Что ты по этому поводу скажешь?

— Скажу, что я очень тебя люблю, — благодарно воскликнула Эви.

— Очень рад это слышать, — кивнул Райан. В другой, более удачный день он с удовольствием отвез бы мальчишек к себе и дал вдоволь наплескаться в бассейне, но сегодня дома была Мэнди, которая при виде племянников могла устроить еще один скандал. Не имея своих детей, она не выносила присутствия чужих детей. В особенности это касалось шумных и неуправляемых сыновей Эви — родственников мужа Мэнди откровенно недолюбливала. Райан несколько раз пытался поговорить с ней на эту тему, но дело каждый раз заканчивалось ссорой.

— Ладно, вы тут готовьтесь, а мне нужно в туалет, — сказал Райан и двинулся в глубь дома. По дороге он заглянул в спальню Эви и, вытащив из внутреннего кармана куртки несколько десяток и двадцаток, быстро спрятал их в разных местах комнаты. Так, казалось ему, его помощь будет меньше похожа на подачку, к тому же он надеялся — Эви решит, будто сама оставила здесь деньги и забыла про них.

То, что сестра не принимала от него никакой помощи, казалось Райану странным и непонятным. Сам он чувствовал себя довольно неловко от того, что жил на Беверли-Хиллз в особняке площадью в десять тысяч квадратных футов, тогда как его родная сестра прозябала со своим никчемным мужем и детьми в Силверлейке, не имея средств оплачивать счета.

Племянники с жадностью набросились на гамбургеры и вредную картошку фри, щедро политую огромным количеством не менее вредного кетчупа. Райан смотрел, как они набивают животы, а потом повел их в парк, где мальчишки могли побеситься всласть. Уже на обратном пути он заехал в «Лучшую покупку» и купил каждому по игровой приставке «Sony». Нечего и говорить, что все трое были в восторге.

К тому времени, когда Райан вернулся к Эви, он чувствовал себя так, словно пробежал пять миль в хорошем темпе.

— Твои парни меня окончательно вымотали, — пожаловался он. — Не представляю, как ты с ними справляешься!

— Просто ты уже не так юн, как когда-то, — добродушно рассмеялась Эви. — Думаешь, ты один не стареешь?

— Но мне всего тридцать девять! — возразил он.

— А скоро будет сорок, — спокойно ответила она.

Неужели это правда, спросил себя Райан. Раньше он как-то не задумывался о том, что ему и вправду вскоре стукнет сороковник. Ерунда какая-то! Он, Райан Ричардс, перестанет быть блестящим молодым продюсером и окажется еще одним мужчиной средних лет, каких в Голливуде хоть пруд пруди! Нет, он просто не мог в это поверить!