— Твой папа научил тебя многому, — пробормотал Райан сквозь зубы. — Но ничему хорошему, к сожалению!

— Не смей говорить плохо про папу! — взвизгнула Мэнди.

— Разве я сказал что-то плохое?

— Сказал! И все время говоришь. Потому что я знаю — ты его ненавидишь!

— Вовсе нет. Я просто…

— Тогда почему ты отказался на него работать? — снова перебила она. — Почему?!

Райан почувствовал, что разговор уходит куда-то не туда. Впрочем, о чем бы он ни заговорил, Мэнди чаще всего сворачивала на его отношения с тестем, которые нельзя было назвать ни дружескими, ни даже уважительными.

— Сколько раз тебе повторять, — проговорил он с расстановкой. — Я занимаюсь независимым, художественным кино, а не кассовым ширпотребом. А твоего отца только деньги и интересуют.

— Да как ты можешь такое говорить! — Мэнди побледнела. — Как ты смеешь?!

— Ради бога, прекрати, — поморщился Райан, начиная терять терпение.

— Не указывай мне! Я сама знаю, что делать.

— Вот и отлично.

И до самого ресторана они больше не разговаривали.

* * *

— Какого черта вы решили назначить встречу именно у Джеффри? — прорычал Фил, чей «Рейндж Ровер» намертво застрял в колоссальной пробке на шоссе Пасифик-кост.

Люси пожала плечами.

— Не знаю. Это была идея Мэнди.

— Ну, конечно, — раздраженно буркнул он. — Достаточно Мэнди брякнуть какую-нибудь глупость, и мы все бросаемся ее исполнять. Вот чертова баба!

— Не забывай — за этот ужин платят они, значит, они и выбирают, — напомнила Люси.

— Мэнди, наверное, думает, что она — сам Гамильтон Гекерлинг, — усмехнулся Фил. — Неужели до нее еще не дошло, что ее отец — это одно, а она — совсем другое? Пора бы ей понять, что она — всего лишь его дочь, к тому же сама Мэнди ничего собой не представляет.

— Ты говоришь это только потому, — поддела его жена, — что тебе так и не удалось ее трахнуть.

— Что за чушь ты несешь? — разозлился Фил. — Мэнди меня вовсе не интересует хотя бы потому, что она слишком маленькая, а я люблю высоких женщин.

— Ты любишь женщин любого роста, размера и цвета кожи, — сухо заметила Люси. — Ты и лилипутку бы трахнул, будь у тебя такая возможность.

— Ничего подобного, — отрезал Фил с хорошо разыгранным возмущением. Люси говорила чистую правду, но он не собирался соглашаться с ней из принципа. — И вообще, что за бред ты несешь?

— Это не бред, Фил. Я же знаю, что говорят о тебе в городе и в студиях.

— Черт бы их всех побрал! — выругался Фил, яростно сигналя стоящему впереди пикапу. — Почему они стоят? Чего они все ждут?

— Они ждут, пока тронутся машины впереди, — рассудительно заметила Люси. Опустив противосолнечный козырек, она стала невозмутимо рассматривать свое лицо во встроенном в него подсвеченном зеркале. Ей очень нравилось то, что она видела. Люси совершенно искренне считала «Ботокс» величайшим изобретением человечества после минета: на ее бледно-розовой, гладкой, как фарфор, коже не было заметно никаких следов увядания. Кроме того, за нее — как ни парадоксально это звучало — был ее возраст, поскольку большинство звезд, вернувшихся в кино после вынужденного перерыва, были намного старше ее. Деми Мур, к примеру, было уже за сорок, когда она сыграла в «Ангелах Чарли». Мишель Пфайфер стукнуло пятьдесят с лишним, но это не помешало ей сняться в нескольких блокбастерах. Шэрон Стоун сыграла в «Основном инстинкте-2», когда ей было пятьдесят. Кроме того, существовали еще Мадонна и несколько ее ровесниц, по сравнению с которыми Люси выглядела совсем юной.

«Сегодня, — подумала она, — сегодня все завертится. Я должна вернуться в кино во что бы то ни стало».

Ужин с Мэнди и Райаном казался ей самой подходящей возможностью, чтобы осуществлять свой план.

* * *

Дон Верона был лихим водителем. Одна рука его небрежно лежала на руле черного «Феррари», который он выбрал из шести своих машин; другой рукой он то набирал номер на ай-фоне, то доставал сигареты, то вытаскивал из пакетика мятную жевательную резинку. Иными словами, Дон ни на секунду не оставался в покое, успевая каким-то образом управлять машиной, мчавшейся с непозволительно высокой скоростью.

Его спутница, популярная телезвезда, исполнявшая в комедийных сериалах роли «девушек из соседнего подъезда», в ужасе вцепилась в сиденье. Это было их первое свидание, и она боялась испортить его, попросив Дона ехать помедленнее.

Шоссе Пасифик-кост оказалось забито машинами, и Дон, недолго думая, выехал на разделительную полосу, что было грубым нарушением.

— А с кем мы будем ужинать? — спросила «девушка из соседнего подъезда», тщетно стараясь отвлечься от его безумной езды. Ее звали Мэри Эллен Эванс. Недавно она развелась с мужем — известным киноактером, который бросил ее, увлекшись своей роскошной партнершей по съемкам. Развод оказался скандально-громким и унизительным для Мэри Эллен; впрочем, общественное мнение было на ее стороне, и она считала — публика будет в восторге, когда узнает, что она начала встречаться со знаменитым Доном Вероной, который после своего последнего развода слыл в определенных кругах не менее перспективным и привлекательным, чем Джордж Клуни.

— С одними моими друзьями, — небрежно отозвался Дон. — Они тебе понравятся.

С Мэри Эллен он познакомился буквально на прошлой неделе, когда она появилась на его вечернем ток-шоу. Поздний эфир этого шоу предоставлял Дону самые широкие возможности для встреч с женщинами: у него в студии перебывало множество знаменитых актрис и певиц, так что ему оставалось только оценивать и выбирать. Лишь некоторые из них не поддавались его чарам; большинство же были только рады, когда Дон предлагал поужинать вдвоем в неформальной обстановке.

— А я их знаю? — снова спросила Мэри Эллен, пытаясь хоть как-то обрести уверенность в себе. Ей надоело, что таблоиды пишут о ней как об «одинокой», «несчастной», «потерянной». Пора было жить дальше, пора было начинать «вращаться», а лучше всего — преподнести газетам новую, громкую сенсацию. Что-то вроде «Мэри Эллен Эванс и блистательный Дон Верона замечены в компании тех-то и тех-то».

— Может быть, — равнодушно ответил он. — Но я думаю, что тебя ждет приятный сюрприз.

— О'кей, — кивнула она, думая о том, будут ли это Том и Кэти или даже чета Бэкхемов. Дон Верона знал всех на свете.

Дон бросил на нее испытующий взгляд, и это снова испугало Мэри Эллен, поскольку он — как ей казалось — и так почти не смотрел на дорогу.

— Ты ведь любишь сюрпризы, правда? — спросил он.

— Ужасно люблю, — ответила она, отбрасывая назад густые вьющиеся волосы насыщенного золотого оттенка. Интересно, подумала Мэри Эллен, трахнутся они сегодня или нет? Сама она стремилась к этому, но не только потому, что Дон был таким красавцем. После того как бывший муж публично унизил ее, Мэри Эллен хотелось отплатить ему той же монетой, а Дон подходил для этого как нельзя лучше.

— Мы ужинаем с Филом и Люси Стэндарт, — сказал Дон. — А также с Райаном и Мэнди Ричардс.

— Ух ты! — воскликнула Мэри Эллен. — Один раз я снималась у Райана.

— И как тебе, понравилось?

— Мне кажется, он просто супер! — выпалила Мэри Эллен, припомнив, как по уши влюбилась в Райана с первого же взгляда. — Это была моя первая роль, совсем крошечная, но Райан работал со мной так внимательно, словно я уже была звездой. Он мне все объяснил и потом тоже всегда помогал, если я чего-то не понимала. Все, кто участвовал в съемках, его просто обожали. С тех пор мы больше не встречались. Здорово, что я снова его увижу!

— Похоже, вечер и вправду будет весьма удачным.

— Фил Стэндарт мне тоже очень нравится, — добавила Мэри, весьма довольная тем, как удачно все складывается. — Я думаю — он просто гениальный сценарист. Один из лучших в Голливуде.

Дон усмехнулся:

— Фил тот еще тип. Думаю, он будет хватать тебя под столом за коленки, так что ты на всякий случай приготовься.

— Правда? — Мэри Эллен широко раскрыла глаза и захлопала ресницами.

— Главное, не раздвигай слишком широко ноги, и все будет в порядке, — ухмыльнулся Дон.

— Спасибо за совет.

— Не за что. — Он снова ухмыльнулся и потянулся за сигаретами.

«Черт, он, оказывается, курит, — подумала Мэри Эллен. — Кто сейчас в Лос-Анджелесе курит?! Мало того, что это ужасно вредная привычка, а если я буду с ним спать, мои волосы пропахнут табаком. И одежда тоже! Черт, как это некстати!»

— Ты не против, если я закурю? — запоздало осведомился Дон.

— Что ты, конечно, нет! — поспешно ответила Мэри Эллен.

Дон Верона был слишком знаменит, чтобы она осмелилась возражать. Кроме того, Мэри все-таки не хотелось спугнуть добычу.

7

Гамильтон Гекерлинг был грузным, краснолицым, высокомерным и властным мужчиной с выпученными глазками водянисто-голубого оттенка. Несмотря на излишнюю полноту, он был очень подвижен и не мог усидеть на месте и несколько минут. Пятикратно женатый (и столько же раз разведенный), он занимался кинопроизводством и смежными жанрами, создав в Голливуде небольшую, но процветающую империю, что, впрочем, не мешало ему быть изрядным сукиным сыном. Большинство людей чувствовали это с первого взгляда и старались держаться от него подальше. Даже Райан не был исключением. Правда, тестя он не боялся, но определенно не любил — слишком они были разными людьми, слишком по-разному смотрели на вещи. Сходные чувства испытывали к Гамильтону многие, но это ничуть не беспокоило магната. Он был из тех самоуверенных и самовлюбленных мужчин, которые считают свои слова и поступки единственно правильными и посылают к черту всех, кто осмеливается думать иначе.

Гамильтон Гекерлинг окинул внимательным взглядом шесть круглых обеденных столов, накрытых в его нью-йоркской квартире — огромном пентхаусе на верхнем этаже одной из трамповских[1] башен. К развлечениям он всегда относился с предельной серьезностью и старался вникать во все детали. Искусство устраивать безупречные приемы он перенял у своей второй жены Марли — светской львицы, которая родила ему Мэнди. Сейчас Марли жила в пригороде Кейптауна с чернокожим охотником, с которым познакомилась во время сафари в Южной Африке. Мэнди тогда было два года, поэтому Гамильтон сказал дочери, что ее мать умерла; что касалось Марли, то он заплатил ей огромную сумму за то, чтобы она никогда больше не возвращалась в Штаты. Так, считал он, будет гораздо проще для всех.